Тайна дочери пророка. Камни Фатимы - Франциска Вульф

Замира подняла голову и странным потусторонним голосом начала петь на чужом языке. Ее остекленевшие глаза смотрели прямо на Беатриче, и той казалось, что этот взгляд удерживает ее, препятствует тому, чтобы она смешалась с дымом и затерялась в каких-нибудь нематериальных сферах. Радоваться этому или сердиться, она не знала, но чувствовала себя хорошо. И не хотела никаких перемен.

Замира продолжала петь и двигаться в ритм своей песне. Беатриче закрыла глаза. Все оттенки теплых, сочных красок, полные жизни и страсти, заиграли перед ней. Казалось, они исходили не от голоса Замиры, а из камня, как свежая вода из чистого источника. Беатриче открыла глаза, и лицо ее осветилось голубым светом, который излучал камень на ладони Замиры.

Старуха быстро наклонилась и вытащила какой-то короб. Подняла крышку. Изнутри вырвалась волна мрака. Беатриче охватило необъяснимое чувство страха. Казалось, холодная стальная рука схватила ее за горло и начала медленно сжимать. В этот момент Замира бросила камень в короб. Как при замедленной киносъемке, Беатриче видела кривую, которую камень описал в воздухе. Ей захотелось закричать и перехватить его. Этот великолепный, совершенный камень не должен кануть во тьме неизвестности. Ей надо воспрепятствовать этому любой ценой! Но что-то удержало ее, парализовало силу воли. Она не могла произнести ни звука и даже пошевелиться. Ей оставалось лишь безучастно наблюдать за неизбежным падением камня в темноту.

Вдруг сотни пронзительных голосов вырвались из глубины короба. В них чувствовались боль, ярость, страх смерти. Темные, черные жуки омерзительного вида, змеи, скользкие черви и огромные мохнатые пауки, сотни других отвратительных тварей в панике выскакивали из короба, чтобы в следующее мгновение с диким криком испустить дух. Их тела с шипением исчезали, оставляя после себя лишь маленькие дымящиеся кучки пепла. Из короба вдруг засиял струящийся голубой свет, и Беатриче с облегчением засмеялась. И уже не могла остановиться. Она смеялась так сильно, что из глаз потекли слезы. Камень победил.

Беатриче с удивлением огляделась вокруг. Гора подушек перед ней была пуста. Замира не восседала больше на своем месте. На дне медной чаши, присыпанные желтым песком, лежали лишь несколько остывших угольков. Наверное, Замира потушила их. Рядом стоял короб с закрытой крышкой. Может, она спала и весь этот кошмар ей просто приснился?

Замира в углу каморки хлопотала над медным котлом, висевшим над очагом. У Беатриче кружилась голова, ее бил такой озноб, что стучали зубы. На старуху же дурман не оказал никакого воздействия. А может быть, она уже привыкла к регулярному употреблению трав?

Замира налила чай в бокалы и подошла к Беатриче. Похоже, ее вес составлял не менее ста десяти килограммов. Она переваливалась при ходьбе, как откормленная утка перед убоем. И все же ее движениям, сопровождаемым звоном колокольчиков, пришитых к подолу юбки, была присуща своеобразная грация.

– Вот, выпей, – сказала Замира с дружеской улыбкой и протянула Беатриче бокал. – Это согреет тебя и вернет ясность мысли.

Беатриче послушно пригубила темную жидкость. Чай был сладким, крепким и таким горячим, что она чуть не обожгла язык. По телу разлилось тепло, голова посветлела. Но вопреки ожиданиям воспоминания о сне остались.

Замира терпеливо дождалась, пока Беатриче выпьет весь чай.

– А теперь настало время твоих вопросов, – сказала она и ободряюще улыбнулась.

Беатриче задумалась. В основном ее интересовало увиденное и пережитое под воздействием дурманящих трав. Но может ли она спрашивать об этом Замиру? Чепуха какая-то! Это было не что иное, как галлюцинации, вызванные не известным ей наркотиком. Старуха ее просто высмеет.

– Что за травы ты сжигала в чаше для окуривания? – вместо этого спросила Беатриче.

Замира засмеялась.

– Я не думаю, что это то, о чем ты на самом деле хочешь знать. Прислушайся к своему внутреннему голосу, Беатриче. А использование трав – это тайна, которая в моей семье передается из поколения в поколение, от матери к дочери. Даже если бы я захотела, то все равно бы не смогла раскрыть секрет. Задай другой вопрос.

Беатриче наморщила лоб. Ей все еще было трудно поверить, что этот фокус-покус произошел на полном серьезе. Не выставит ли она себя посмешищем перед Замирой, рассказывая о пауках и жуках? С другой стороны, разъяснение Замиры могло быть даже забавным.

– Я увидела много странного, – медленно произнесла Беатриче. – Должно быть, я была здорово одурманена, так как со мной никогда не случалось ничего подобного. Что это было?

– Видишь, ты все же разумная женщина. – Замира удовлетворенно кивнула. – Сейчас я тебе кое-что расскажу. Об этом знают немногие, и большинство считают сказкой, легендой. – Замира сложила свои пухлые руки на животе. – Мохаммед, пророк наш, будь славен Аллах, имел много детей. И был им хорошим и любящим отцом. А любимицей была дочь Фатима. Она была прекрасна лицом и телом, добродетельна, умна и горда. Высокомерие, надменность, спесь и тщеславие были ей чужды. С самого раннего детства она посвятила свою жизнь служению Аллаху. И каждому, кто смотрел на нее и слышал ее ласковый голос, казалось, что сам Аллах через эту девушку посылает на землю луч своей бесценной доброты, милосердия и сострадания.

Особенно необычными были глаза Фатимы. Большие и лучистые, они были голубыми, как небо. Она помогала своему отцу, нашему пророку, в распространении слова Божьего, и люди с радостью внимали им. Но вскоре после того, как Аллах, слава ему, в своей доброте призвал Мохаммеда к себе, верующие стали недовольны и неприветливы и начали истолковывать слово Аллаха в соответствии со своими собственными потребностями и нуждами. Они спорили и создавали группировки, не желавшие иметь друг с другом ничего общего. Они назначали себе предводителей, и каждая из партий считала, что именно она обладает мудростью Аллаха.

Фатима с печалью взирала на все происходящее. Говорят, что дождь шел всякий раз, когда она плакала, печалясь и скорбя о раздорах среди верующих. Это подточило здоровье дочери Мохаммеда и привело ее к смертному одру. Но перед тем как умереть, Фатима обратилась в своих печалях к Аллаху. Она вырвала глаз и попросила Всевышнего: пусть этот глаз вернет верующим мудрость и мир. И Аллах в своей безмерной доброте услышал ее молитву. Он превратил глаз в сапфир, столь большой, совершенный и прекрасный, какого еще не видел мир. Однако как только Аллах, да святится имя его, забрал Фатиму к себе в рай, спор между верующими разгорелся с новой силой. Каждая группировка хотела владеть глазом, чтобы добиться власти над верующими. И прежде всего над иудеями и христианами, у которых не было такой драгоценности. Когда Аллах увидел это, то разгневался на жадность и тщеславие людей. Он метнул на землю молнию, которая раскрошила сапфир на множество осколков, и разбросал их по всему свету – с тем, чтобы люди с усердием собрали эти осколки в единое целое. И только тогда, когда это удастся, они обретут мудрость и вновь объединятся. Вместе с иудеями и христианами они будут служить Аллаху, и наконец настанет мир.

Замира окончила свое повествование и погрузилась в молчание. Беатриче была очарована услышанным. Она любила восточные сказки. Они были такими яркими и впечатляющими.