Скандал в светском обществе - Элен Бронтэ

«Какая мука — знать, что он здесь, в одном доме со мной, и при встречах делать вид, что мы никогда прежде не виделись! А Сьюзен… если бы она отправила письмо, я уже знала бы об этом. Выходит, она не желает ничего знать о сестре? Неужели моя девочка выросла такой жестокой? В этом повинен Криспин, и его жена, и наш отец, конечно же! Если бы не его суровость, я бы, наверное, не осмелилась оставить семью, и моя тайная мечта так и не исполнилась бы! Значит, я должна благодарить его за то, что он любил только Криспина, а в своих дочерях видел лишь источник трат?»

Миссис Прост о чем-то спросила, и Эмма поняла, что не слушает. Она извинилась, пожелала собеседнице хороших снов и все-таки решилась пройти к себе. Кухарке придется не ложиться до тех пор, пока она не приготовит завтрак, но после этого ей будет позволено поспать несколько часов, обедом сегодня займутся две помощницы — часть блюд осталась после бала, и девушки справятся без нее.

А вот у экономки на сон оставалось не более трех часов — до того как миссис Ричмонд и ее гости спустятся из своих спален, она должна проверить, все ли выглядит подобающим образом. Никаких следов ночного веселья не должно остаться в комнатах — ни соринки на коврах и креслах, диванные подушки взбиты и разложены в определенном порядке, в вазах обязательно свежие цветы, безделушки на каминных полках расставлены в строгом соответствии с их ценностью и положением дарителя, даже если какая-нибудь статуэтка была подарена хозяевам двадцать, тридцать или сто лет назад.

Хозяйка пригласила экономку незадолго до обеда. Миссис Верней с волнением ждала этого, хотя была уверена — бал удался. Но кто знает, какие огрехи заметила леди Фелтвик и сообщила о них. Да и среди соседей были не слишком приятные дамы, взять хотя бы бабушку капитана Эймори — желчная старуха везде высматривает упущения хозяев или леность прислуги. Как будто леди Фелтвик — ее родная дочь, они похожи даже внешне!

Миссис Ричмонд крутила в пальцах записку, несомненно, полученную ею сегодня. Ее лицо казалось расстроенным, и Эмма поняла, что не услышит похвал. Хозяйка дома коротко кивнула вместо приветствия и сразу перешла к главному:

— Миссис Робинсон пишет, что вчера на балу потеряла ожерелье — подарок мужа к рождению их дочери. Прикажите слугам как следует обыскать комнаты: леди утверждает, что не выходила в сад, и бриллианты были, когда она смотрела в большое зеркало перед тем, как войти в бальную залу.

Отчего-то миссис Верней была уверена, что горничные ничего не найдут. После утренней уборки, если бы ожерелье отыскалось, она уже знала бы об этом. Но экономка не торопилась сообщать хозяйке дурные вести, миссис Ричмонд будет спокойнее, если ее приказания будут исполнены немедленно, без возражений со стороны экономки.

— Если вы позволите мне уйти, я распоряжусь насчет поисков, — сказала Эмма.

Сосредоточенный, собранный вид девушки, ее вытянутое серьезное лицо и строгое черное платье, как это часто бывало, успокоили миссис Ричмонд, и она вспомнила о своих обязанностях хозяйки.

— Во всем остальном бал был прекрасным, это подтвердили все гости. Я довольна вашей работой, миссис Верней. И передайте слугам, что тот, кто отыщет драгоценности миссис Робинсон, получит вознаграждение.

Эмма поклонилась и ушла. На душе было тяжело. Сомнений не оставалось — где-то неподалеку затаился дерзкий вор. И как бы ни было принято подозревать в подобных грехах прислугу, экономка была уверена — украшения похищены кем-то из представителей избранного общества.

«Пожалуй, я все еще готова утверждать, что миссис Квинстон потеряла свой жемчуг, ведь в тот день в Ричмонд-холле не было гостей, но браслет мисс Гринфэйр и бриллианты миссис Робинсон украдены. Навряд ли миссис Робинсон смирится с потерей, а значит, приедет полиция».

Миссис Верней думала, что ей, скорее всего, придется рассказывать сыщикам о каждом из слуг, и довольно долгое время она провела в раздумьях, нет ли в доме кого-то, за кого она не могла бы поручиться. Увы, такой человек был, но от экономки не требовалось высказывать мнение об этой персоне. Хотя именно она и беспокоила ее едва ли не с самого первого дня своего пребывания в Ричмонд-холле.

Мисс Данфорт… Эмма так и не придумала способ, который помог бы ей уличить гувернантку во лжи, но добрая память о мисс Брискотт не давала закрыть глаза на странности в поведении Энн. Пусть она тайно встречается с мистером Райенфордом, это должно было заботить миссис Ричмонд, чью дочь воспитывала безнравственная особа. А вот если девушка на самом деле не та, за кого себя выдает, ее общество может быть опасным.

— Но она не могла украсть ожерелье миссис Робинсон, ее не было на балу, — Эмма старалась оправдать Энн ради ее тетушки. — Хотя… Люси говорила, что миссис Ричмонд попросила гувернантку помочь дамам снимать накидки и пелерины, гостей было слишком много, и горничные не справлялись. Что, если тогда мисс Данфорт и расстегнула незаметно колье? Могло случиться так, что этого никто не заметил?

Увы, Эмма вынуждена была признать: все могло происходить именно так, но похитительницей не обязательно должна быть мисс Данфорт. В толчее кто угодно мог приблизиться к миссис Робинсон и украсть колье, но сделать это так, чтобы обладательница украшения ничего не заметила, мог только опытный грабитель.

«Нет, это не она, не могу в это поверить! Иначе придется поверить в то, что племянница мисс Брискотт, или та, которая выдает себя за нее, коварная преступница, нарочно явившаяся сюда, чтобы лишить светских дам их украшений. Должна ли я рассказать хозяйке о своих подозрениях?» — девушка поняла, что, если будет думать об этой истории еще четверть часа, у нее разболится голова.

Слуги добросовестно разыскивали бриллианты миссис Робинсон, Сильвия Ричмонд и Джейн Гартнер помогали им в поисках, Джорджина носилась по комнатам и всем мешала, а леди Фелтвик взяла на себя добровольную обязанность присматривать за прислугой. На всякий случай — как объяснила она задетой этим недоверием миссис Ричмонд.

Эмма решила выйти в сад. Накануне шел дождь, и гости не имели возможности во время бала выйти на свежий воздух, чтобы отдохнуть от духоты в зале или устроить тайное свидание. Именно поэтому многие леди приехали в плащах, и миссис Верней предусмотрительно распорядилась устроить в одной из комнат первого этажа гардеробную. Сейчас она почти жалела об этом.

Придерживая подол платья, экономка шла по влажной дорожке, обходя небольшие лужи, где, словно маленькие золотые рыбки, играли солнечные блики. На одной из скамеек она заметила мисс Данфорт, сидящую на расстеленной шали с книгой в руках. Гувернантка не читала, глаза ее были устремлены на окна Ричмонд-холла.

«Знать бы, о чем она думает. Волнуется из-за поисков ожерелья? Или ее мысли заняты Райенфордом?» — Эмма решительно направилась к девушке, неожиданно ей в голову пришла одна идея.

В последние дни Энн с воодушевлением говорила об успехах Джорджины, но видно было, что печаль иногда одолевает девушку. Горничная Люси слышала, как Джейн Гартнер говорила Сильвии о том, что дважды заставала мисс Данфорт в слезах, а один раз она сжигала над пламенем свечи какое-то письмо. Эмма ничуть не удивилась — мистер Райенфорд оказывал знаки внимания мисс Линдси и другим юным леди своего круга, а гувернантка, похоже, перестала занимать его, как только он убедился, что завладел чувствами «возлюбленной».