Начало и конец - Екатерина Теверовская

После безумно долгих мучений всё же было готово четверостишие, за которое Джереми был уверен, что ему будет стыдно до самой его смерти или хотя бы потери памяти:

Теперь Элиза аккуратным почерком, выводя каждую буковку, писала это четверостишье ярким красным фломастером под рисунком. Когда всё было готово, Джереми взглянул на Элизу, оценивающе разглядывающую законченную работу, скрестив на груди руки, нахмурив бровки и прикусив нижнюю губу. Она так сильно напоминала ему Анну в школьные годы. И кого-то ещё… Быть может, он знал отца Элизы? Из-за черт лица девочки, почти в точности повторяющих черты матери была скрыта чья-то личность, казавшаяся Джереми на каком-то интуитивном уровне очень и очень знакомой.

Пока Элиза хвасталась сделанной открыткой перед матерью, Джереми вновь попросил у Анны её телефон. Достав сим-карту Анны, он переставил её в свой мобильный, после чего по MMS послал фотографии Джули, добавив также короткое сообщение о том, что просит её попробовать расшифровать непонятный ему текст, особенно на втором и четвёртом фото, на которых и проскакивало его имя. Сможет ли Джули расшифровать эти записи? Ответит ли ему вообще?.. После всех этих манипуляций на всякий случай Джереми стёр сообщения из истории и вернул на место сим-карту, а телефон – Анне. Джереми предложил ей деньги, так как не мог представить, сколько теперь могли стоить отправленная MMS, но Анна лишь отмахнулась от него, даже не слушая его уговоры, и достала из холодильника ещё по бутылке пива.

Понедельник. 18 августа 2014 года

Утро понедельника не предвещало ничего хорошего, но и не пророчило никаких бед. За окном стояла вся та же переменчивая погода: если в выходные на небе не было ни облачка, то теперь мелкий противный дождичек накрапывал с самой ночи, а за нескончаемой пеленой туч совершенно не было видно солнца. В субботу Джереми удалось уговорить отца сходить в лес, чтобы опробовать старую дедушкину винтовку. После всех трудов, которые произвёл над ней Джереми – полностью разобрав, тщательно протерев от пыли и почистив, просушив и напоследок смазав – оружие оказалось в полной боевой готовности, хоть один раз всё же и заклинило, на пятой серии стрельбы. Но после смены магазина винтовка вновь была готова к бою. Отдача при каждом выстреле была довольно сильной и с удвоенной болью отдавалась в заживающем после пулевого ранения плече Джереме. Также Уилборн-старший вовремя предупредил сына о том, что нужно отводить затвор в крайнее положение, иначе Джереми вполне мог бы вернуться домой со сломанным пальцем из-за довольно специфичного устройства винтовки Garand M1.

Когда отец с сыном в приподнятом настроении после импровизированного тира, не умолкая всю обратную дорогу о различных видах оружия – в которых оба прекрасно разбирались – вернулись домой, на самом крыльце их встретила бледная и взволнованная Шая. Она столь обрадовалась, увидев их обоих живыми и невредимым, будто всё это время ожидала, что винтовка должна была пренепременно подстрелить либо одного, либо другого: а, быть может, и сразу обоих. Отец отшутился, что с Джереми уже хватит работы в роли ловчего пуль, на что Шая, как и всегда, кротко улыбнулась и обняла сына, будто надеялась спрятать его в своих объятиях от всех бед и опасностей этого мира.

Но в одиннадцать часов утра и двадцать три минуты раздавшийся мобильный звонок заставил повременить со своими планами уже собиравшегося выходить из дома Джереми. Он планировал направиться к Анне, так как обещал навещать подругу с её дочерью почаще, ведь совсем скоро должен был начать учебный год, и Элиза очень и очень волновалась. Номер звонившего телефона был неизвестен. Чувствуя внезапно охватившее его напряжение, Джереми сразу же принял вызов.

– Алё, – сказал он спокойным тоном, целиком и полностью сосредоточив свой слух на динамике телефона.

– Джереми, это я, – раздался ответ. Джереми в то же мгновение узнал тоненький голосок Джули, как и всегда картаво произнёсший его имя.

– Джули! Я рад, что ты позвонила. Ты получила фотографии? – сходу спросил Джереми, тут же пожалев об этом и чувствуя укол совести – он понимал, что Джули сильно рискует, звоня ему, а его первым делом интересует расшифровка грёбаного текста.

– Я как раз по их поводу и звоню, – Джули явно была взволнована. – Джереми, в какую ещё жопу ты сумел угодить?

– Что? Я… Тут есть одна темноватая история, врать не буду. Но насколько всё плохо?

– Просто всё очень… странно. Смотри – текст написан на латыни, притом, на архаической латыни. Я бы сама не смогла целиком расшифровать текст, пришлось обратиться… к одному моему другу…

– Он надёжен? – тревожась о Джули, спросил Джереми.

– Да. Не перебивай, – осекла его девушка, чего раньше никогда не случалось. – В целом это какая-то белиберда о новом мире после смерти нашего мира, о грешниках и праведниках. Напоминает церковные писания, но нигде в интернете я не нашла ничего подобного. И, наконец, на тех страницах, на которых есть твоё имя – это вообще полная жесть! И я никогда не поверю, что ты послал мне эти фотографии не из-за того, что как-то связан со всем этим… Вот, послушай, что написано на второй фотографии: «И разверзнется небо, и погаснет свет вокруг нас и внутри нас. И очертит вновь Спаситель наш грань ту, что была проведена ещё тысячи и тысячи лет меж нами и им, и пропустит он к себе лишь праведников чистых сердцем и душой, кто следовал истине, а не падал во тьму»… Дальше не совсем понятно, даже… мой друг не смог собрать пару предложений в едино. В общем: «И тот из нас, кто решится отдать в жертву дитя греха и чистой истины, тот сумеет стать нашим новым Спасителем, повергнув решившего уничтожить наш Мир Спасителя прошлого. Мир истлевает. И да спасёт нас мессия, будущий Спаситель, имя которому Джереми…»…

Джули продолжала зачитывать полные безумия фразы, но Джереми уже не слышал её. Он стоял, будто оглушённый. Что это всё может значить? Его считают мессией какие-то фанатики-оккультисты Бритчендбарна, или же всё это лишь глупое совпадение? Но это бы объяснило странных личностей, следящих за ним… А Анна… Что, если похищение Анны было связано с его прибытием? Быть может, эти сумасшедшие оккультисты считали или считают, что она может испортить пророчество? Или же это просто-напросто и без всего этого уже давно охватывавшая его паранойя? Что, если он просто сходит с ума, уже не различая, где реальность, а где извращённый воображением вымысел? Оккультисты, жертва… Тот сон. Ночной кошмар, иногда мучающий его… И эти символы черепа с рогами по всему Бритчендбарну… они были во сне. Но как? Почему? Волна страха охватила Джереми. Погружаясь всё глубже и глубже в дебри воспоминаний своего словно воспалённого сознания, Джереми будто вновь оказался в том самом кошмарном сне…

* * *

Он хочет закрыть глаза, но не может этого сделать – так происходит с ним всегда, когда ему страшно. Страх сковал его, теперь он целиком и полностью подчинён этому страху. Но он вынужден идти вперёд на слабых, едва послушных ногах. Потому что грозная фигура в белом одеянии неумолимо тянет его за собой вперёд, сквозь толпу странных людей, выглядящих просто громадными по сравнению с ним, столь маленьким и беззащитным. Кто эти люди? На всех надеты точно такие же белые рясы, их лица закрыты масками, изображающими различных зверей – лишь из тонких прорезей в отблесках разбросанных повсюду костров блестят холодные жестокие глаза. Они танцуют, трясутся или же стоят, будто оцепеневшие, буравя взглядом пустоту. Что, если убежать? Вырваться и побежать, куда глаза глядят? Он пробует остановиться и пытается прижать свою ручонку к себе, как грозная фигура оборачивается – вместо его лица череп оленя, из которого к нему вздымаются громадные ветвистые рога. Грозная фигура с черепом оленя на голове не произносит ни слова, только лишь с выжиданием смотрит ему прямо в глаза своими пустыми глазницами. Проходит пара биений сердца, как они вновь продолжают своё шествие. Лишь сейчас он осознает, что находится посередине какой-то поляны. По её краям виднеются очертания мёртвых деревьев, среди которых пляшут тени от беснующихся костров и снопов искр. Всё вокруг будто пронизано тьмой и опасностью…