Четверо слепых мышат - Джеймс Паттерсон

Я постарался на время забыть, что работаю над делом об убийстве. Что таскаю с собой мерзкую соломенную куклу и зловещий неусыпный глаз. Что гоняюсь за убийцами, суровый и беспощадный, как всегда.

Я вошел в вестибюль гостиницы «Уиндхэм-Бьютс-Ризорт» в городе Темпе, и там уже ждала меня Джамилла. Она прилетела на восток из Сан-Франциско повидаться со мной. Таков был придуманный нами план.

На ней была оранжевая шелковая блузка, на плечах – тоже оранжевый, но более темного тона, свитер, на запястьях – тонкие золотые браслеты, в ушах – крохотные золотые сережки. Ее вид как нельзя лучше соответствовал Солнечной долине – именно так, насколько мне известно, принято называть крупную зону-мегаполис, куда входят города Феникс, Скоттдейл, Месса, Чендлер и Темп.

– Полагаю, для тебя это не новость, – сказал я, подойдя к ней и крепко обнимая, – но выглядишь ты сногсшибательно. У меня просто дух захватило.

– Правда? – спросила она, вроде бы искренне удивленная. – Прекрасное начало для нашего уик-энда.

– И я не единственный, кто так считает. Каждый здесь, в холле, может это подтвердить.

Она засмеялась:

– Вот теперь я вижу, что ты меня дурачишь.

Джамилла взяла меня за руку, и мы двинулись через вестибюль. Неожиданно я остановился и, развернув ее к себе, опять заключил в объятия. Некоторое время я смотрел в ее глаза, потом поцеловал. Поцелуй получился долгим и сладостным, потому что я вложил в него все свое долгое ожидание.

– Ты и сам отлично выглядишь, – сказала она, когда мы оторвались друг от друга. – Ты всегда выглядишь первоклассно. Открою тебе секрет. Это у меня захватило дух, когда я в первый раз увидела тебя в аэропорту Сан-Франциско.

Я вытаращил глаза и засмеялся:

– Знаешь, давай-ка лучше сначала доберемся до номера, а не то угодим в какие-нибудь неприятности.

Джамилла прильнула ко мне и еще раз быстро поцеловала.

– А мы ведь можем, еще как! – Последовал новый поцелуй. – Знаешь, Алекс, я ведь обычно так себя не веду. Что со мной творится? Что на меня нашло?

Мы еще раз стиснули друг друга в объятиях, а потом зашагали к гостиничным лифтам.

Наша комната находилась на верхнем этаже, и из окон открывалась панорама Феникса, а также вид на водопад, низвергающийся в бассейн на склоне горы. Вдали виднелись тропинки для пеших туристов и для любителей бега трусцой, теннисные корты и пара площадок для гольфа. Я сказал Джамилле, что футбольное поле, которое виднеется отсюда, это, вероятно, стадион.

– Думаю, именно там играет команда штата Аризона.

– Я с удовольствием послушаю о Темпе и о команде Аризоны, – сказала Джамилла, – но только чуть позже.

– О, конечно.

Я дотронулся до ее блузки, которая была приятно шершавой на ощупь, как это свойственно шелку.

– Мне нравится это ощущение.

– Так и задумано.

Я медленно провел руками по плечам Джамиллы, по выступающим сквозь ткань соскам ее грудей, животу. Я принялся поглаживать ее плечи, а она прильнула ко мне и лишь бормотала протяжно и с наслаждением что-то вроде: «м-м-м-м», «да-а-а», «пожалуйста» и «спасибо». Это было похоже на импровизированный танец, и ни тот ни другой из нас точно не знал, какое движение последует дальше. Как хорошо было вновь оказаться рядом с ней.

– Нам ведь некуда спешить, – прошептала она, – не правда ли?

– Конечно. У нас впереди сколько угодно времени. Целая вечность. Знаешь, в полицейских кругах это называется «провоцировать на уголовно наказуемое деяние».

– Да, да, именно. Я полностью отдаю себе отчет. А еще это называется «нападение из-за угла». Может, тебе следует просто капитулировать?

– Ладно, инспектор, я сдаюсь.

Мы были одни в целом мире. Я понятия не имел, что произойдет в следующий миг, но уже начал овладевать премудростью отдаваться ходу событий, просто плыть по течению, наслаждаясь каждой секундой и не слишком беспокоясь о том, куда приплывешь. С того дня, проведенного с Джамиллой в Вашингтоне, я не встречался с женщинами, у меня с тех пор никого не было. Да и вообще никого уже некоторое время.

– Продолжай. У тебя нежнейшее прикосновение из всех, кого я знаю, – прошептала она. – Неправдоподобно нежное.

– И у тебя тоже.

– Ты, кажется, удивлен.

– Немножко, – признался я. – Наверное, потому что видел жесткую сторону твоего характера, когда мы работали вместе.

– И она тебя пугает? Моя жесткая сторона?

– Нет. Мне и это в тебе нравится. До тех пор, пока ты не будешь уж слишком проявлять ее по отношению ко мне.

В тот же миг Джам сильно толкнула меня назад – так, что я повалился спиной на кровать, потом сама упала сверху. Я стал целовать ее щеки, потом нежные, сладкие губы. У нее были восхитительный вкус и аромат. Слышно было, как пульсирует кровь у нее под кожей. Некуда спешить.

– В детстве, в Окленде, я была девчонкой-сорванцом. Играла в бейсбол, – сказала она. – Я хотела, чтобы отец и братья мной гордились.

– И они гордились?

– О да! Без дураков. Я показывала класс в бейсболе и на беговой дорожке.

– Они и сейчас гордятся?

– Думаю, да. Конечно, да. Папа, правда, немного разочарован, что я не играю за сан-францисских «Гигантов», – засмеялась она. – Он считает, я бы заставила Барри Бондза побегать.

Джамилла помогла мне освободиться от брюк, а я тем временем расстегивал крючки на ее рубашке. Как ни старался я сдерживаться, по телу пробежала дрожь. Впереди целая вечность.

Когда Сэмпсон закончил беседовать с миссис Хьюстон, было уже слишком поздно, чтобы ехать обратно в Вашингтон. К тому же ему понравилось на побережье, поэтому по совету Билли он отправился в местную гостиницу под названием «Коноверс-Бэй-Хед», где предоставляли ночлег и завтрак.

Но не успел он войти в номер на третьем этаже, как зазвонил телефон. Кто бы мог разыскивать его здесь, в «Коноверс-Бэй-Хед»?

– Слушаю, – сказал детектив, снимая трубку. – Джон Сэмпсон.

Последовало короткое молчание.

– Это Билли, – услышал он в следующий момент. – Билли Хьюстон.

Сэмпсон присел на краешек кровати и поймал себя на том, что, несмотря на удивление, улыбается. Безусловно, он не ожидал этого звонка, он вообще не ожидал, что придется еще когда-нибудь услышать ее голос.

– Э... добрый вечер. Я беседовал с вами... не для протокола. Вы что-то забыли мне сообщить?

– Нет. То есть вообще-то да. Понимаете, вы приехали сюда, чтобы помочь реабилитировать Лоренса, а я абсолютно ничего не делаю, чтобы сделать ваш приезд более удобным и приятным. Не пообедаете ли вместе со мной здесь, в доме? Я уже начала кое-что стряпать, так что, пожалуйста, не говорите «нет». В конце концов, что вы теряете? Между прочим, я хорошо готовлю.