Муравьи - Бернард Вербер

Наверху новый ряд артиллеристов перехватывает эстафету. Огонь!

Каре распадается, но карлики продолжают идти вперед по мягким трупам.

Третий ряд артиллеристов. К ним присоединяются харкуны клея. Огонь!

На этот раз каре просто взрывается. Целые взводы кувыркаются в лужах клея. Карлики пытаются контратаковать, тоже выставив ряд артиллеристов. Те пятятся к вершине и стреляют, не имея возможности прицелиться. На склоне им не во что упереться. Огонь! – выделяют карлики. Но их коротенькие брюшки стреляют маленькими капельками кислоты. Даже достигнув цели, такие микроскопические дозы не разъедают, а просто вызывают раздражение на панцире. Огонь!

Капли кислоты противников летят перекрестным огнем, зачастую уничтожая друг друга. Видя столь плачевный результат, шигаепунцы отказываются вводить в бой артиллерию.

Они думают выиграть, продолжая тактику сомкнутых каре пехоты.

Сомкнуть ряды!

Огонь! – отвечают рыжие, чья артиллерия продолжает творить чудеса. Новый град кислоты и клея.

Несмотря на эффективность артиллерии, карликам удается взобраться на вершину холма Маков. Черная масса идет стеной, жаждущей мести.

Атака. Ярость. Убийства. Больше нет «военных хитростей». Артиллеристы не могут больше стрелять брюшками, карлики не могут больше сохранять плотность рядов.

Извержение вулкана. Напор. Поток лавы.

Все смешиваются, хватают, догоняют, бегут, оборачиваются, убегают, наступают, рассыпаются, соединяются, атакуют, толкают, тянут, выскакивают, падают, ободряют, плюют, поддерживают, обдают жарким дыханием. Везде жаждут смерти. Борются, фехтуют, рубятся. Бегут по телам, живым и уже неподвижным. На каждом рыжем сидит по крайней мере три взбешенных карлика. Но так как рыжие в три раза больше, борьба идет более-менее на равных.

Рукопашная. Пахучие крики. Горькие феромоны в тумане.

Миллионы острых, зубчатых, зазубренных, в виде сабли, в виде плоских щипцов, с одним лезвием, с двойным лезвием, покрытых ядовитой слюной, клеем, кровью мандибул скрещиваются. Земля содрогается.

Рукопашная.

Усики, усеянные маленькими стрелочками, хлещут воздух, чтобы удержать противника на расстоянии. Когтистые лапки бьют по ним, как по маленьким надоедливым розовым веткам.

Захват. Внезапность. Ошибка.

Противники хватают друг друга за мандибулы, за усики, за голову, за торакс, за брюшко, за лапки, за колени, за локти, за щетки на суставах, за выемки в панцире, за зубцы на хитине, за глаза.

Потом тела спотыкаются, падают на влажную землю. Карлики залезают на бесстрастные маки и прыгают оттуда, выставив когти, на рыжие панцири. Они протыкают хитин на спине и проникают к сердцу.

Рукопашная.

Мандибулы царапают гладкие латы.

Рыжий ловко использует свои усики в качестве двух дротиков, выбрасывая их одновременно. Он протыкает черепа десятку противников, не успевая даже почистить свое залитое прозрачной кровью оружие.

Рукопашная. Насмерть.

Вскоре земля настолько усыпана отрезанными усиками и лапками, что можно подумать, будто под ногами ковер из сосновых иголок.

Осажденные Ла-шола-кана бегут и ныряют в схватку, словно мало им мертвецов.

Побежденный количеством крошечных противников, рыжий впадает в панику, изгибает брюшко и обливается собственной кислотой, убивая и врагов, и себя одновременно. Все расплавляются, как воск.

Чуть поодаль воин с сухим треском отделяет голову от тела своего противника в тот самый миг, когда ему отрывают его собственную.

На солдата № 103683 обрушились первые ряды карликов. С несколькими десятками товарищей по подкасте они сумели построиться треугольником, посеявшим ужас в массе карликов. Треугольник распался, сейчас наш солдат один борется с пятью шигаепунцами, уже покрытыми кровью его собратьев.

Карлики искусывают его с ног до головы. Отбиваясь изо всех сил, № 103683 вдруг вспоминает совет старого воина в зале боевых тренировок:

«Все решается еще до начала боя. Удар мандибулы или бросок кислоты только узаконивают положение превосходства, уже признанное противниками… Все – игра ума. Надо выбрать победу и ничто не устоит».

Это правило действует, быть может, и для противника. Но что делать, когда их пятеро? № 103683 чувствует теперь, что как минимум двое из них хотят победить любой ценой. Один, методично вгрызающийся в сочленение его торакса, и второй, пытающийся оторвать ему левую заднюю лапку. Его захлестывает волна энергии. Он высвобождается, всаживает усик, как стилет, прямо под шею одному, и, оглушив наотмашь ударом мандибулы, отбрасывает другого.

В это время карлики снова забрасывают в самую гущу схватки десятки зараженных альтернарией черепов. Но, так как все защищены слюной улиток, споры летят, скользят по латам и беспомощно падают на плодородную землю. Для новых типов вооружения сегодня определенно несчастливый день. От них уже найдена защита.

В три часа пополудни бой достигает апогея. От сохнущих мириесеянских трупов по воздуху разносится характерный запах масличной кислоты. В четыре тридцать рыжие и карлики, еще держащиеся хотя бы на двух лапках, продолжают крошить друг друга под Маками. Схватка прекращается лишь в пять часов из-за шквального порыва ветра, предвещающего неминуемый дождь. Как будто небо изнемогло от такого количества жестокости. Или просто-напросто наконец прольются запоздавшие мартовские дожди.

Уцелевшие и раненые отступают. Итог: из пяти миллионов карликов погибло четыре миллиона. Ла-шола-кан освобожден.

До самого горизонта земля усеяна расчлененными телами, разбитыми панцирями, страшными обрубками, еще порой шевелящимися, испускающими последнее дыхание.

Повсюду озера прозрачной крови, лужи желтоватой кислоты.

Несколько карликов, увязших в болоте клея, пытаются выкарабкаться, надеясь успеть скрыться в Городе. Пока не начался дождь, птицы торопливо склевывают их.

В угольно-черных тучах сверкают молнии, в их свете блестят корпуса нескольких танков с неподвижными, угрожающе воздетыми вверх мандибулами, словно еще желающими атаковать далекое небо. Актеры ушли, дождь моет сцену.

Она говорила с набитым ртом.

– Билшейм?

– Алло?

– Подождите, сейчас прожую… Вы издеваетесь надо мной, Билшейм? Вы газеты видели? Инспектор Гален ведь ваш? Такой противный юнец, он еще с места в карьер пытался мне тыкать?

Это была Соланж Думен, директор отдела Судебной полиции.

– Я вам велела его выгнать, а теперь он, видите ли, герой, погиб на боевом посту. Вы олух царя небесного. Как вы могли послать такого неопытного человека на такое серьезное дело?

– Гален достаточно опытный, даже ценный работник. Я думаю, что мы недооценили само дело…