За други своя - Мария Круз

Два раскрашенных травяным орнаментом открытых внедорожника выкатили со двора виллы и поехали в сторону аэропорта. Всё начнётся там. Точнее, оттуда.

Мы приостановились перед выездом на площадь у терминала, свернули в заросли. Бонита с бесшумным «выхлопом» в руках и Раулито высадились и быстро исчезли в зарослях. Я ждал их доклада о том, что они заняли заранее выбранную позицию. Целями Бониты были мачта радиоантенны, антенна РЛС диспетчерской системы аэропорта и всё, что появится в зоне поражения, а Раулито прикрывал её и управлял заложенной ночью миной с радиовзрывателем. Дмитрий же сидел с «северком» на коленях, ожидая сигнала к началу операции. Теперь бы с нашим весьма приблизительным хронометражем не ошибиться. Много всего случайного в нём, по секундам не рассчитаешь.

Через несколько минут в наушнике связи послышались доклады от Бониты и Рауля:

— Бонита на месте. Цель наблюдаю.

— Рауль на месте. Контакт установлен.

Это означает, что на длинном блоке закрытых крышечками переключателей, с торчащей из него антенной, над тумблером номер один загорелась зелёная лампочка. Радиосигнал от антенны этого пульта добежал до антенны радиовзрывателя, разбудил его — и получил отзыв. Мол, готов я бабахнуть и разнести здесь всё в клочья, если именно этого вы хотите. Это радует: хоть начало идёт без проколов. Теперь надо дождаться сигнала с приближающегося самолёта. Как их подлётное время уравняется с тем, что указано в плане операции, так и мы вступим в дело.

А пока только ждать. Ждать перед боем тяжелей всего, но можешь утешаться тем, что хоть ты сейчас и маешься, места себе не находишь, но пока тишина и все живы, а как начнётся бой, так этого ты уже гарантировать не сможешь. Но лучше уж пусть бой начнётся — тогда хоть всё становится ясно, куда бежать и что делать.

— Есть сигнал! — доложил Дмитрий.

— Подтверждай готовность, — ответил я.

— Есть.

Он перекинул тангенту на передачу:

— Летун-Один, здесь Паук. Мы в игре. Повторяю, мы в игре. Отбой связи.

Завелись дизели вездеходов, и мы выехали на дорогу, ещё скрытые поворотом от аэропорта. А то вдруг там кто заинтересуется: что это за полосатые «лэндроверы» здесь по кустам катаются, — да и повысит уровень бдительности? Этого нам не надо, нам существующего уровня за глаза хватает.

Теперь главное — подъехать с правильного угла. На фасаде терминала есть две камеры, которые смотрят вдоль него с дальних углов, и нам надо встать так, чтобы, во-первых, оказаться в разрешённом для стоянки месте, вне зоны видимости одной из камер, а во-вторых, оказаться ко второй камере лицом. Тогда на чёрно-белых экранах обзора в караулке не будет заметно, что машины весёленькой расцветки, очень неофициальной, а вовсе не служебные орденские вездеходы. Я целился прямо в объектив дальней от меня камеры, стараясь ехать прямо на него. Второй «сто десятый» прижимался к нашему почти вплотную.

На площади перед аэродромом стояли лишь два такси, водители которых дремали в машинах. Оба чёрные, в белых бейсбольных кепи. Этих хоть убивать уже не надо будет: закончилось наше скрытное передвижение. Начинается бой, и гражданских можно беречь. Таксисты же даже головы не повернули в нашу сторону.

Мы впятером вышли из машины. Дмитрий был сейчас с укороченным «сто четвёртым» вместо пулемёта и тащил в огромной сумке «шмель» и сложенный гранатомёт ГМ-94. Сейчас Дмитрий был нашей главной ударной силой.

— Рауль, Бонита, проверка связи, — негромко сказал я в микрофон.

— Есть связь, — послышалось в наушнике.

— Связь нормальная, — дважды отозвалось в наушнике.

Мы все заходим в терминал через стеклянные входные двери. Пока никого не ждут, за барьером одинокий сонный контролёр. Увидев нас, с оружием и в камуфляже, немного испуганно таращит глаза, но ничего не предпринимает. Не может здесь, на аэродроме острова Нью-Хэвен, случиться что-нибудь плохое. Так не бывает.

— Отдел специальных проектов, Яковенко, — сразу раскомандовался я. — Кто командует сменой?

— Лейтенант Дворжак, сэр.

Ага, старый знакомый. Я протягиваю контролёру Ай-Ди.

— Проверьте допуск и вызовите начальника.

— Есть, сэр.

Он проводит карточкой под сканером, там что-то пиликает. Контролёр хватается за телефон. Я оглядываюсь. В зале ожидания никого — даже мулатки за стойкой бара не видно. Это хорошо: чем меньше гражданских — тем лучше. Мои бойцы начинают между делом распределяться по позициям. Не то чтобы явно, но примерно в том направлении сдвигаются. Вот Игнасио не хватает — плохо, что он ранен и ещё не оклемался. Как раз на одного человека у нас дефицит в схеме.

Из дверей с надписью «Вход только для персонала» появился лейтенант Дворжак. Он уже улыбается мне, как старому знакомому. Я пока не надел шлем, и автомат у меня висит максимально неудобно для боя, за спиной стволом вниз, «миролюбиво». Точно знаю, что такие мелочи действуют расслабляюще.

— Снова вы? — протягивает он мне руку.

Я крепко, дружелюбно её пожимаю, улыбаюсь, говорю:

— Снова и снова. Самолёт Родмана приближается. Он уже на связь вышел?

— Сейчас узнаю, — сказал он, после чего вызвал в «короткую» рацию диспетчера, спросил: — Что с ноль пятым бортом?

— Приближается, в пять минут посадка, — донеслось из динамика трансивера.

— Спасибо, я услышал, — прервал я ответ Дворжака. — Проведите меня к себе, надо сказать пару слов.

Затем я повернулся к Дмитрию, сказал:

— Давай за нами.

Дворжак вопросительно посмотрел на меня, но я показал на огромную зелёную сумку и при этом абсолютно нелогично сказал:

— Он в коридоре постоит, в дверях.

Этого абсурдного, при ближайшем рассмотрении, заявления вполне хватило в качестве объяснения, и лейтенант повел меня в комнату начальника караула. Я пошёл за ним, а Дмитрий действительно остановился в коридоре. Прямо перед ним была дверь в караульное помещение, и она была открыта. Дверь же в комнату начальника караула находилась слева — туда мы и вошли.

В ней царил полумрак, вытянувшись вдоль длинной столешницы, светились экраны камер наблюдения, примерно с десяток. В одном из них я увидел наши «лэндроверы». Точно, так стоят, что не поймёшь, что они на самом деле собой представляют. Только чёрный пластик решёток, фары, бамперы и «кенгурятники» видны. Никаких травяных узорчиков. В дальнем углу, за столом, дремал ещё один контролёр, уронив голову на скрещенные руки. Дворжак с озабоченным выражением лица дёрнулся было его будить, но я остановил лейтенанта, придержав за рукав:

— Не надо, пусть спит. Я же не ваше командование.

И мне намного удобней, если контролёр будет спать до того времени, когда всё начнётся. И ему самому.