Во власти Бермудского треугольника - Михаил Шторм

Примерно в трехстах метрах от яхты в зеленом покрове образовалось нечто вроде огромной полыньи. Вода там совершенно очистилась. Потому что была гладкой, блестящей и отражала луну. Но подводное свечение затрагивало и ее тоже. Она не была черной, как небо. Она была пронизана рассеянным зеленоватым светом.

— Бактерии, — пробормотала Лиззи и нервно хихикнула.

Быков понял, что нужно увести ее вниз. Разум подсказывал ему немедленно отвернуться и не смотреть дальше. Но в человеке есть нечто более сильное, чем голос разума. Иначе зачем бы люди поднимались на горные пики, опускались в бездны и совершали прочие безрассудства и ввязывались в рискованные авантюры? Что-то толкает их, что-то заставляет вести себя подобно мошкаре, летящей на свет.

— Нам лучше уйти, — сказал Быков и схватился за поручни сильнее, а ноги расставил как можно шире, ища опоры, как во время недавнего шторма.

Туманная дымка начала расползаться в стороны, подводное свечение делалось все ярче. Быкову почудилось, что он видит в глубине какой-то чудовищный шар, медленно и торжественно всплывающий к поверхности. Определить его размеры не получалось. Казалось, что он огромен, как луна, хотя, конечно же, этого никак не могло быть.

По мере того, как шар поднимался из океанских глубин, над расчистившейся поверхностью вырастал столб зеленоватого света, который постепенно таял и пропадал в вышине. Вода, до этого абсолютно неподвижная, как в тихой заводи, сначала зарябила изумрудными и серебристыми искорками, а потом стало ясно, что это мириады крохотных пузырьков, опережающих подъем шарообразного объекта.

Переборов оцепенение, Быков напряг мозг и придумал способ, чтобы уберечь Лиззи от опасности, которая могла таиться в этом гипнотизирующем явлении.

— Мне нужен фотоаппарат, — сказал он. — Пленочный. Который работает.

— Так сбегай за ним, — предложила Лиззи, тяжело дыша.

— Ты сбегай, Лиз.

— Почему я?

— Ты женщина, — заявил Быков.

— Это не аргумент, — возразила она.

Ее голос был преисполнен непоколебимой решимости. Спорить с ней? Убеждать?

— Лиззи! — сдавленно воскликнул Быков. — Прошу тебя, милая! Мы обязаны это заснять.

— Так беги за своей камерой, — упрямо произнесла она.

Пузырьки на поверхности перестали мельтешить, подобно искрам над пламенем. Теперь вся поверхность рябила и бурлила, словно нагреваясь снизу, но выставленная вперед ладонь не ощущала ни малейшего намека на потепление воздуха. Наоборот, Быкову показалось, что стало холоднее. Как будто зеленый шар нес с собой ледяной холод.

— Я не могу бросить тебя одну, — с отчаянием выкрикнул Быков.

Он уже понимал, что шар не спугнешь ни голосом, ни движением, настолько он инороден и чужд всему привычному миру.

— Я спрячусь, — сказала Лиззи. — Пригнусь и присяду.

— Лиззи!

— Не кричи на меня, Дима! Этим ты только добьешься обратного эффекта. Уже добился, ясно?

— Мы так и будем стоять и хлопать глазами? — тоскливо спросил Быков. — Перед нами происходит какое-то уникальное явление, а мы…

— Я тоже не могу тебя бросить, — отрезала Лиззи.

Достаточно было вспомнить, как она пробиралась через палубу к капитанскому мостику, чтобы поверить ее словам.

— Ладно, — сказал Быков. — В таком случае побежали вместе.

— А мы успеем? — усомнилась Лиззи.

Шар находился в сотне метров от поверхности. Разумеется, он вовсе не был так велик, как небесное светило, но все равно выглядел невероятно огромным. Поверхность воды над ним выгибалась, отступая перед чудовищным напором. Кипение обратилось в пузырящуюся пену, которая сбегала к краям набухшей окружности. Подводный свет не стал более интенсивным, а наоборот, как бы поблек по мере приближения.

— Успеем, — сказал Быков. — Должны успеть. Ну? Готова?

— Готова, — произнесла Лиззи твердо.

— Пошли!

Они одновременно сорвались с места и бросились к выходу с палубы. Вызывать лифт было некогда. Прыгая через несколько ступенек, Быков и Лиззи неслись вниз, ухитряясь не мешать друг другу. Всякий раз, когда нужно было нырнуть в дверной проем, Быков пропускал спутницу вперед, но это никак не сказывалось на скорости их бега с препятствиями.

Каюта была открыта, фотоаппарат лежал на нижней койке, где Быков его и оставил. Чтобы не создавать толчею, Лиззи задержалась снаружи. Заминка заняла две-три секунды. Фотоаппарат перекочевал в руки Быкова. Увидев это, Лиззи метнулась в обратном направлении.

Ее не нужно было подгонять. Еще никогда Быкову не приходилось видеть воочию женщину, способную бегать так быстро и ловко. Спортсменки из телевизора не в счет. Лиззи была очень реальная, близкая и живая.

Тем не менее, джентльменские навыки Быкова отступили перед желанием оказаться на палубе как можно раньше, чтобы не пропустить появление шара из океана. Изловчившись, он обошел спутницу на повороте и два пролета шел первым… пока путь ему не загородила человеческая фигура.

Это был Саша Коротич, которому тоже зачем-то вздумалось подняться на верхнюю палубу. Если позволить ему преодолевать ступени в том же неспешном темпе, то будет поздно…

Не церемонясь и не тратя драгоценные секунды на извинения, Быков попросту оттолкнул Коротича в сторону, протиснувшись по трапу первым. Судя по возмущенному возгласу владельца корабля, Лиззи повторила этот бесцеремонный маневр и тоже обогнала босса.

— В чем дело? — крикнул тот, скорее обеспокоенно, чем возмущенно.

Разумеется, ответа он не удостоился. Грохоча подошвами, Быков с Лиззи вырвались на палубу и бросились к поручням с такой скоростью, словно надумали броситься за борт.

Они успели. Как раз в тот момент, когда, ломая ногти, Быков расстегнул футляр, освобождая объектив фотоаппарата, подводный шар был готов прорваться на поверхность. Окружность диаметром примерно в триста метров была занята исполинским полушарием вздувшейся воды. Скудное освещение потребовало от Быкова возни с установкой выдержки и диафрагмы. К счастью, пленка была заправлена светочувствительная, так что экспозиция обещала быть удачной.

Наконец, обхватив «Лейку» за корпус пальцами обеих рук, Быков поднес к лицу. В чем-то она была примитивнее цифровых аналогов, а в чем-то удачнее. Быков любил снимки пленочной камерой. Его «Лейка» не имела автофокуса и электронного видоискателя, а кнопки ходили туговато, но в остальном это была надежная и безотказная машина по производству фотографий. И сейчас она как нельзя лучше оправдывала свое существование.

— А-аххх, — выдохнула Лиззи, схватившись за рукав Быкова.

Он тряхнул плечом, высвобождаясь, потому что объектив следовало держать твердо, оберегая от малейших толчков, чтобы изображение не получилось смазанным.