Эхо великой песни - Дэвид Геммел

— Ты мог бы высказаться более откровенно. Ты ведь знал, что случится. Что это — род иллюзии?

— Нет.

Раэль подвел коня к скале и сел на выступ. Ану устроился рядом.

— Может быть, ты скажешь наконец, почему утаил это от меня?

— Ты бы мне не поверил, Раэль. Счел бы, что я выжил из ума.

— Было бы лучше, если бы ты позволил мне судить самому. Ну что ж, теперь это событие — дело прошлое. Что оно означает?

— Это не так просто объяснить. — Ану взъерошил коротко остриженные подсиненные волосы.

— Ничего. Время есть.

— Его у нас меньше, чем ты думаешь, — улыбнулся Ану. — Выслушай меня непредвзято, Раэль, и не задавай пока вопросов.

Хорошо?

— Хорошо.

— В наших мифах рассказывается о богах, которые умели путешествовать во времени и открывать врата в другие миры.

Помнишь историю о Безаке-громовержце и его братце-близнеце, о котором он не знал? Этот миф меня всегда озадачивал: ведь мать Безака должна была знать, что у нее родилась двойня.

— Мне сейчас не до мифов, Ану.

— Терпение, подвижник-маршал. Прежде чем отведать плод, нужно очистить с него кожуру. Я хочу сказать, что на этой земле наряду с нашим существуют и другие миры. И люди, живущие в этих мирах, тоже предвидели Великое Крушение.

По крайней мере в одном из них прислушались к словам мудрецов и приняли меры, чтобы спастись. Они сделали все, что в их силах, чтобы преградить дорогу приливной волне, и добились успеха — но не так, как предполагали. Предпринятое ими усилие открыло врата между двумя мирами, и их столица вместе с окрестными землями переместилась в нашу действительность.

Вот почему в небе на несколько мгновений появились две луны.

Теперь эти люди здесь — далеко на западе, за океаном. В миг появления двух лун там погибли тысячи — кусок чужой земли обрушился на них, как молот, и похоронил их под собой.

— Ты прав, — кивнул Раэль. — Если бы ты рассказал мне это до того, как я сам увидел две луны, я решил бы, что ты помешался. Мне и теперь с трудом в это верится.

— У меня было видение. Я знал, что это случится, и знаю, что нам еще предстоит. Через два месяца в гавань Эгару войдет золотой корабль, на котором будут пришельцы с западного континента.

— Они такие же аватары, как и мы?

— Нет, Раэль, не такие. Источником энергии для них служит не солнце, а ритуальные жертвоприношения. Они несут с собой зло.

— Много их там?

— Тысячи.

— И у них есть зи-луки?

— Нет, но они изобрели другое оружие, не менее смертоносное.

Раэль тихо выбранился и сел на коня.

— Мы, аватары, боремся за жизнь из последних сил. Враги взяли нас в кольцо, как волки, и ждут случая, чтобы наброситься на нас. Надеюсь, ты дашь мне хороший совет, Святой Муж.

— Нельзя позволить, чтобы они победили. Они обрекут мир на мрак и гибель.

— Тогда найди способ победить их.

— Найду, когда дострою свою пирамиду. А до тех пор, Раэль, тебе придется обходиться своим умом.

Первые дни в Эгару были трудными для Софариты. Прежде она четыре раза бывала в городе с родителями и один раз с мужем. Они всегда останавливались там только на одну ночь, в таверне под названием «Мирный ворон». Но таверна оказалась закрытой, а других мест для ночлега Софарита не знала.

Когда она назвала свое имя стражникам у восточных ворот, начинало смеркаться. Знай она, что таверна закрыта, она попросила бы их указать ей что-нибудь другое. Теперь она растерянно сидела на своей лошадке перед знакомым домом, который заколоченные окна и двери делали холодным и неприветливым.

Софарита стала искать вывески других таверн и гостиниц, но ей не попадалось ни одной.

На улицах делалось все более людно, и лошадка вела себя беспокойно. Она не привыкла к шуму и толчее и взвилась на дыбы, когда ей под ноги бросилась собака. Софарита еле удержалась в седле. Но тут какая-то дородная женщина, пестро разодетая в красные, желтые и золотистые тона, схватила лошадь под уздцы и потрепала по шее.

— Ну, тихо, тихо. — Софарита поблагодарила ее. — Дальше тебе не проехать, дитя, — сказала женщина. — Верховых вагаров в центр города не пускают. Ты куда направляешься?

— Сама не знаю. Ищу, где бы переночевать.

— А деньги у тебя есть?

— Да, немного.

— Тогда пошли. — Женщина, ведя лошадь под уздцы, свернула в боковую улочку и через конюшенный двор вышла на маленькую, освещенную фонарями площадь. Там стояли столы, на которых горели свечи. Прислужницы разносили людям еду и напитки. — Все, девочка, слезай, — распорядилась женщина.

Софарита соскользнула наземь. Спина у нее ныла от долгой езды, и она натерла себе ляжки.

— Хозяин этого заведения — мой племянник. Он славный парень, и тебя здесь никто не побеспокоит. Ты откуда?

— Из Пасепты. Это деревня близ границы с эрек-йип-згонадами.

— Хочешь найти работу в городе?

— Да.

— Для этого понадобится разрешение. Без него тебя никуда не возьмут. Вся штука в том, что если у тебя работы нет, то и разрешения ты не получишь.

— Как же так?

— Не понимаешь? Я тоже. Аватарские порядки. Понятно или нет, а выполнять надо. — В дверях дома появился коренастый мужчина. Женщина окликнула его, и он подошел. — Отведи лошадь на конюшню, — велела толстуха, — отнеси в дом вещи этой девушки.

Взяв Софариту за руку, она провела ее между столами. Внутри тоже ужинали, и из кухни шел аромат жареного мяса.

Высокий молодой человек в белом, запачканном подливкой переднике при виде их расплылся в улыбке и поспешил навстречу.

— Добрый вечер, тетушка. Пришла поглядеть, как я распоряжаюсь твоим паем?

— Очень уж ты худ, Бадж, — посетовала толстуха. — Повар должен быть упитанным, чтобы все видели, как он вкусно готовит.

Трактирщик внимательно оглядел Софариту, и она почему-то смутилась.

— Никак новенькая, тетушка?

— Она не из моих девушек. Ехала по проспекту, ища приюта. Она деревенская, на вид — сама невинность. Обращайся с ней уважительно, не то смотри у меня. Можешь также продать ее лошадь. В Эгару ей эта животина не понадобится, зато деньги очень даже пригодятся. Меньше десяти монет серебром ты, девочка, за нее не бери — соглашайся на пятнадцать. Тебе сколько, шестнадцать?

— Двадцать два.

— На вид ты моложе. Но жизни, как я погляжу, уже хлебнула — в городе это тебе пойдет на пользу. Присматривай за ней, Бадж, а я буду заходить к вам.