Рыцарь любви - Эмма Орчи

– Далеко ли до хижины? – спросил он.

– Здесь совсем рядом, гражданин, она стоит как раз на половине спуска к морю.

– Потом нам уже не придется разговаривать, – продолжал Шовелен, – поэтому запомните каждое мое слово так, как будто от этого зависит ваша жизнь… может быть, оно так и есть, – добавил он с жестокой усмешкой.

– Солдат великой республики никогда не забывает данных ему приказаний, – быстро ответил Дега.

– Дойдя до хижины, узнайте осторожно, что делается внутри. Если высокий англичанин там, подайте знак товарищам и бросайтесь в хижину, чтобы перехватить всех, кто там будет, прежде чем они успеют взяться за оружие. Помните, англичанин очень силен: на него одного нужно по крайней мере четверых. Если изменники в хижине одни, стерегите их до прихода англичанина. Берегитесь, чтобы они ничего не заподозрили и не предупредили его криками или выстрелами. Ну, в путь! Да тише!

– А как быть с жидом, гражданин? – спросил Дега, когда солдаты, как безмолвные тени, гуськом потянулись по узкой тропинке.

– Я и забыл о нем. Эй ты, Аарон, Моисей или как там тебя звать! – презрительно обратился Шовелен к еврею, смиренно стоявшему около лошади.

– Бенджамин Розенбаум, ваша милость, – поспешил ответить тот.

– Будешь ждать нашего возвращения, не делая ни малейшего шума, не произнося ни единого звука… Понимаешь?

– Но, ваша милость… – умоляющим голосом начал еврей.

– Никаких «но»! – сказал Шовелен так грозно, что еврей весь затрясся от страха. – Если я не найду тебя здесь с твоим одром и тележкой, можешь быть уверен, что я всюду отыщу тебя, и ты немедленно получишь должное наказание. Слышишь?

– Да, ваша милость, – дрожащим голосом ответил еврей. – Клянусь Авраамом, Исааком и Иаковом, я исполню в точности ваше приказание… но я старый, слабый человек и… боюсь… Неужели же, если сюда без вас придут ночные мародеры и я стану звать на помощь, вы… захотите лишить меня жизни?

– Не отправить ли его обратно в Кале, гражданин? – вмешался Дега.

– Нет, лошадь может нам понадобиться под раненых, – многозначительно усмехнулся Шовелен. – Ты, старый негодный трус, отправишься с нами, – обратился он к еврею. – Дега, завяжите ему рот, да поплотнее, чтобы он как-нибудь не заорал некстати. Живо!

Лошадь свели с дороги и спрятали в кустах, затем все трое поодиночке двинулись вперед, и вскоре их шаги замерли в отдалении.

Маргарита осторожно шла за ними. Грязь, налипшая на ее башмаки, так затрудняла движения, что она решилась снять их и идти в одних чулках. На открытой тропинке было совсем сухо, колючая трава резала ей ноги, но она не чувствовала ни боли, ни усталости и думала только об одном: предупредить людей в хижине о надвигающейся опасности. Но будет ли ее крик услышан? До хижины, может быть, еще далеко.

Вдруг она остановилась и быстро нагнулась в тень убогого плетня: луна неожиданно вышла из-за быстро несущихся облаков и ярким светом озарила пустынную окрестность. Впереди, на расстоянии каких-нибудь двухсот метров, начинались прибрежные скалы; за ними, внизу, расстилалось море, катившее свои волны к берегам свободной Англии – увы! – такой далекой в данный момент. На серебристой водной поверхности мерно покачивалась стройная шхуна с легкими крылатыми парусами, по-видимому, готовая сняться с якоря: это «Мечта», любимая яхта сэра Перси, ждала своего владельца. Сердце Маргариты больно сжалось: да, шхуна тут, а за скалистым гребнем, в рыбачьей хижине, притаилась смерть, подстерегая свою жертву. Неужели невозможно попасть туда, предупредить, умереть вместе с ним?.. Так пусть же они по крайней мере дорого продадут свою жизнь.

Маргарита подобрала платье, спустилась в сухую канаву и побежала вперед, путаясь в высокой сухой траве. Вскоре она услышала шаги отряда Шовелена уже позади себя. Она не задумалась пробежать несколько шагов по открытому месту, не подозревая, что ее силуэт на короткое мгновение отчетливо вырисовывался на серебристом фоне моря, добралась до гребня и увидела, что берег в этом месте спускался довольно отлого. На пригорке возвышалось плохо сколоченное дощатое строение, сквозь щели которого пробивался красноватый свет. Маргарита почти бежала с горы, торопясь достигнуть хижины, прежде чем солдаты перевалят через гребень скалы, как вдруг за ее спиной послышались торопливые шаги и тяжелое дыхание запыхавшегося человека, кто-то схватил ее за платье, и она упала, не успев даже вскрикнуть. Проворные руки быстро завязали ей рот. Маргарита испуганно подняла глаза – над нею склонилась мужская фигура, и чьи-то мрачные, горевшие, как ей показалось, сверхъестественным зеленым блеском глаза злобно уставились на нее.

Тучи поминутно набегали на луну, и Шовелен не мог рассмотреть лицо пленницы, он провел по ней своей тонкой рукой.

– Клянусь небом, женщина! – с недоумением прошептал он. – Интересно знать…

Он вдруг умолк и засмеялся беззвучным смехом, а Маргарита с ужасом и омерзением почувствовала на своем лице прикосновение его костлявых пальцев.

– Что за очаровательный сюрприз! – саркастически прошептал он, целуя холодную руку Маргариты, но она уже ничего не слышала: она была в обмороке.

Сильные руки подняли и понесли ее к тому самому красноватому свету, который несколько минут назад призывал ее, подобно спасительному маяку.

Несколько минут Маргарита неподвижно лежала на толстом плаще, прислоненная к обломку скалы. Мало-помалу к ней вернулось сознание. Оглядевшись, она увидела, что тучи опять заволокли небо: наступивший после яркого лунного света мрак казался ей непроницаемым.

Из быстрых вопросов и ответов, произнесенных осторожным шепотом, Маргарита поняла, что цель путешествия достигнута, но красного путеводного огонька уже не было видно.

– Их четверо, гражданин, – шептал чей-то голос, – сидят у очага и кого-то ждут.

– Который час, и в каком положении прилив?

– Скоро два, и прилив быстро подымается.

– А что это за шхуна?

– Английская, в трех милях отсюда, но у берега нет шлюпки, мы искали.

– На местах ли все люди?

– Да, заняли все тропинки и ждут высокого англичанина.

– А где же дама?

– Да вот она, лежит сзади вас, гражданин, она еще не пришла в себя. Жиду мы также заткнули рот и на всякий случай связали уже и ноги.

– Подвигайтесь незаметно… за дамой я присмотрю.

Дега бесшумно пополз вдоль утеса, Маргарита следила за ним глазами, насколько позволяла темнота. Шовелен нагнулся и крепко сжал ей руку.

– Что, вам душно, прекрасная леди? Очень сожалею! Но я не могу снять платок с вашего прелестного ротика, прежде чем вы не дадите мне слова молчать и не двигаться, пока не получите моего разрешения. Не знаю, почему вы сделали мне честь последовать за мной через Ла-Манш, но вот что я знаю наверное: как только эта противная повязка будет снята, первый звук из ваших очаровательных уст будет сигналом для хитрой лисы, которую мне с таким трудом удалось наконец выследить. Я сильно подозреваю, что в этой хижине находятся и ваш брат, и старый изменник де Турнэ, и… еще два изменника, которых вы… не знаете. Если вы желаете, чтобы Сен-Жюст немедленно получил возможность уехать в Англию, помолчите, не то мои люди расстреляют тех, кто в хижине, тут же, на ваших глазах. Да и о чем вам беспокоиться? Вашего брата я приказал всячески беречь, ведь вы только о нем и хлопочете, не правда ли? А Алый Первоцвет для вас только миф. Что он для леди Блейкни? Да и спасти его уже совершенно невозможно. Вам дурно, миледи? Я сейчас сниму платок, а то, пожалуй, вы опять лишитесь чувств. Помните мои условия. Хотя, конечно, вы вполне свободны в выборе своего образа действия.