Горький, свинцовый, свадебный - Влада Юрьева

— Надеюсь, в этом озере никто не купался в последние годы, — Алиса опасливо покосилась на кости. — Не самое приятное окружение!

— Не думаю, что он сам хотел бы так загрязнять окружающую среду. Чтобы организовать такое убийство… Алиса, это уже не шутки. Это серьезный криминальный опыт.

— Это расследование началось с двойного убийства — какие уж тут шутки? И я тебя прошу, не начинай снова разговоры о том, что в этом проекте нормальным людям не место!

Начать такие разговоры как раз хотелось, но Дамир был научен горьким опытом. Если на нее не производят впечатления сгнившие кости, лежащие перед ней, о чем вообще можно говорить?

— Ты тут все посмотрел, что нужно? — деловито поинтересовалась Алиса. — Потому что нам надо уезжать!

— Смотреть мне особо нечего, я больше надеюсь на результат экспертизы. А куда мы собрались?

— Пока ты тут с косточками возился, я поискала, не проявился ли кто-то из этой секты в Интернете. Оказалось, проявился — и не один! Существует целая страничка помощи бывшим членам секты. Я связалась с ее администратором, там всем заведует девушка по имени Леля. Она была в секте до последнего, пока Милонег не пропал. Потом она была вынуждена вернуться к родителям, они отправили ее на лечение, и теперь она вменяема и даже социально активна.

— В Питере живет?

— В Пушкине, но это не принципиально в нашем случае. Давай, если сейчас выедем, во второй половине дня должны добраться.

Дамир не стал отказываться, он все думал, как лобная кость могла попасть на дерево. Вороны не должны были на нее позариться, она не блестит. Правда, остатки плоти как раз могли их привлечь, а птица поменьше эту кость и не поднимет. Был еще вариант, что осколок забросило на дерево взрывной волной, а гнездо птица сплела уже вокруг него. Как бы то ни было, вряд ли лидер секты, не раз прогуливаясь вдоль озера, ожидал такой судьбы.

Он не хотел обсуждать все это с Алисой. Не от страха или брезгливости, просто неприятно было. Ему не нравилось то существо, против которого они играли. Сложно было даже представлять его как человека — ни внешности нет, ни имени, только прозвище.

Алиса тоже молчала, но напряжена она не была. Чувствовалось, что она думает о предстоящей встрече, а не о том, что они уже нашли.

— Знаешь, а ведь большинство девушек на твоем месте реагировали бы иначе, — заметил он.

— На что? На фонтан из костей?

— Именно.

— Я бы тоже реагировала иначе, если бы снова ввязалась в это одна, — признала Алиса. — Да я бы даже не додумалась позвонить Ланфен! Увидела бы, что схватила череп, и бежала бы с воплями по полю. Поэтому для меня и важно было, чтобы ты участвовал в этом. Я много могу, когда ты со мной.

— Это не оправдывает твою опрометчивость.

— Скорее, поощряет!

Он не забывал о том, что они рискуют и проект Тронова того не стоит. И все же Дамиру было приятно слышать это. Не только как признание того, что он ей нужен, но и как доказательство, что он многое может и сейчас, после всех травм и реабилитации.

Погода в этот день баловала, и дороги оставались чистыми, поэтому поездка заняла даже меньше времени, чем рассчитывала Алиса.

Неизвестная им Леля не работала, весь день сидела дома, поэтому к офисному графику была не привязана. Если это и удивило Дамира, то ненадолго: причина была ясна с первого взгляда.

Дама передвигалась на инвалидной коляске, и общая худоба указывала, что это не просто результат травмы, а следствие болезни. Тем не менее взгляд голубых глаз был решительным и жалости не требовал.

Она провела их на кухню, усадила за стол. Здесь все было сделано с учетом потребностей человека, который не может встать. Вероятнее всего, Леля жила одна.

— Что, думаете, небось, он это или не он? — Леля усмехнулась, кивая на инвалидную коляску.

— Думаю, что он, — ответила Алиса. — Поэтому вы и посвящаете столько времени помощи другим. У вас есть причина не забывать о том, что он сделал, и не отпускать прошлое.

— Ловко вы. Сразу видно, что частный детектив.

Она представилась частным детективом? Дамир был удивлен, но виду не подал. Им нельзя обсуждать такие вещи в присутствии Лели.

— Надеюсь, ваш наниматель этого урода найдет и закопает заживо. — Леля сжала кулаки. — Ненавижу!

— Как он это сделал?

Алиса не сумела закончить вопрос, но и так было понятно, о чем она.

— Косвенно, и за такое к уголовной ответственности не привлекают. Он мне солгал!

Леля была из тех, кто шел к Милонегу Августу за исцелением, а не за сомнительными байками о природе и единстве. Врачи традиционной медицины не отказывались от нее, но предупреждали, что лечение будет долгим и мучительным.

А Леле хотелось остановить болезнь, разъедающую ее кости, быстро. Жизни нормальной хотелось! Она думала, что лидер секты подарит ей то чудо, которого она так ждала.

— Он умел красиво говорить, — вздохнула Леля. — У него еще голос такой был… мягкий, вкрадчивый. Когда он с кем-то разговаривал, то всегда заглядывал в глаза и брал за руку. Это подкупало, честно. Врачи так со мной не говорили. У меня создавалось впечатление, что им на меня плевать, а ему действительно есть дело. Я отбросила все сомнения и поверила ему.

Тут Дамир многое мог бы сказать. Он на собственном опыте знал бессилие врачей, которым приходилось работать с такими вот пациентами. Ты видишь способ помочь человеку, хочешь это сделать, а он дурит и теряет драгоценное время! Да, медицина — это не чудо. Она связана с ожиданием, риском, болью, порой с не самыми приятными условиями пребывания в больнице. Но это реальный шанс на жизнь!

Потом все эти сектанты и адепты нетрадиционных лекарей все равно приходят в обычную клинику. А врачу приходится брать на себя роль плохого парня и сообщать им, что уже поздно. Болезнь успела развиться, и лекарства больше не помогут.

Вот только что толку сейчас от этих слов? Леля и сама прекрасно знает, какую ошибку она допустила. К Милонегу она пришла по доброй воле и радостно прекратила прием лекарства. Через неделю после возвращения из секты она навсегда потеряла способность ходить.

— Нас там было три группы, — вспоминала она. — Первая — это чудики. У них не было никаких серьезных проблем, они сами себя убедили, что у них депрессия. Они платили за проживание в этой конуре столько, сколько платят за дорогой отель на курорте. Да еще и сами работали за эти деньги — сад, огород и прочие сельские прелести. А Милонег щедро обматывал им уши лапшой, вещал о птичках и травушке-муравушке. Миру мир, все люди — братья. Они могли так месяцами жить, иногда возвращались в город, если надоедало. Но никто из них не разочаровывался в нем, даже вернувшись, они всем подряд твердили, как он крут. Поэтому Милонег и не старался удержать их, он знал, что это будет бесплатная реклама. Вторая группа — это такие, как я.