Откуда приходят герои любимых книг - Юлия Андреева

Адам Бернард Мицкевич (24 декабря 1798, фольварк Заосье, Новогрудский уезд, Литовская губерния, Российская империя — 26 ноября 1855, Константинополь, Османская империя) — польский поэт, политический публицист, деятель польского национального движения. Родился в семье обедневшего шляхтича герба Порай Миколая Мицкевича (1765–1812), который служил адвокатом в Новогрудке (ныне Белоруссия); семья принадлежала к старинному литовскому шляхетскому роду Мицкевичей-Рымвидов. Мать поэта происходила из шляхетского рода Маевских.

После обучения в доминиканской школе при новогрудском храме Михаила Архангела (1807–1815) Мицкевич поступил в Виленский университет (1815), где участвовал в создании и деятельности патриотических молодежных кружков филоматов и филаретов, там же написал «Оду к юности». По окончании университета служил учителем в Ковно (1819–1823), в 1823 г. арестован по «Делу филоматов» и заключен в тюрьму, где просидел до апреля 1824 г., но уже в октябре 1824 г. ее выслали из Литвы.

В том же году приехал в Петербург, где, возможно, и познакомился с Пушкиным. Сохранился анекдот о том, как встретились Пушкин с Мицкевичем. Оба к тому времени уже были наслышаны друг о друге и мечтали познакомиться. Однажды Пушкин случайно увидел на балу Мицкевича, идущего ему навстречу под руку с дамой. «Прочь с дороги, двойка, туз идет!» — весело произнес Пушкин, глядя на Мицкевича, который моментально ему ответил: «Козырная двойка простого туза бьет». Оба поэта кинулись друг к другу в объятия и с тех пор сделались друзьями.

«Он был высокого росту — худощав и казался лет тридцати. Черты смуглого его лица были выразительны: бледный высокий лоб, осененный черными клоками волос, черные сверкающие глаза, орлиный нос и густая борода, окружающая впалые желто-смуглые щеки, обличали в нем иностранца. На нем был черный фрак, побелевший уже по швам; панталоны летние (хотя на дворе стояла уже глубокая осень); под истертым черным галстуком на желтоватой манишке блестел фальшивый алмаз; шершавая шляпа, казалось, видала и ведро и ненастье. Встретясь с этим человеком в лесу, вы приняли бы его за разбойника; в обществе — за политического заговорщика; в передней — за шарлатана, торгующего эликсирами и мышьяком» — это портрет импровизатора в «Египетских ночах», но одновременно с тем это и портрет Мицкевича. Причем очень точный портрет.

В 1825–1828 гг. Мицкевич служил в канцелярии военного генерал-губернатора в Москве. Состоял в дружеских и приятельских отношениях с участниками декабристского движения К.Ф. Рылеевым, А.А. Бестужевым, писателями и поэтами А.С. Пушкиным, А.А. Дельвигом, И.В. Киреевским, братьями Ксенофонтом Полевым и Николаем Полевым, Д.В. Веневитиновым, Е.А. Баратынским, П.А. Вяземским, который, кстати, первым перевел на русский «Крымские сонеты».

Осенью 1826 г. Мицкевич выступал в Москве с модными импровизациями. Среди зрителей находился и Пушкин. В какой-то момент Александр Сергеевич вскочил со своего кресла и, восклицая: «Какой гений! Какой священный огонь! Что я рядом с ним?», — бросился Мицкевичу на шею и стал его целовать.

«Итальянец одет был театрально; он был в черном с ног до головы; кружевной воротник его рубашки был откинут, голая шея своею странной белизною ярко отделялась от густой и черной бороды, волоса опущенными клоками осеняли ему лоб и брови. Все это очень не понравилось Чарскому, которому неприятно было видеть поэта в одежде заезжего фигляра. Он после короткого разговора возвратился в залу, которая более и более наполнялась».

«Как денди лондонский одет» — известно, какое внимание Пушкин уделял своему внешнему виду и как ему был, должно быть, неприятен сам факт, что его коллега собирается предстать перед высокой публикой в таком «театральном» виде. Впрочем, все вскоре разрешилось: «Чарский с беспокойством ожидал, какое впечатление произведет первая минута, но он заметил, что наряд, который показался ему так неприличен, не произвел того же действия на публику. Сам Чарский не нашел ничего в нем смешного, когда увидел его на подмостках, с бледным лицом, ярко освещенным множеством ламп и свечей».

В мае 1829 г. Адам Бернард Мицкевич выехал из Петербурга за границу. Жил в Германии, Швейцарии, Италии. В 1832 г. поселился в Париже, сотрудничал с деятелями польской эмиграции, занимался политической публицистикой.

В 1839–1840 гг. преподавал латинскую литературу в Лозанне.

В 1840-м стал первым профессором славянской словесности в Коллеж де Франс. В 1841 г. подпал под влияние проповедника польского мессианства Анджея Товяньского. За пропаганду товянизма французское правительство в 1845 г. отстранило Мицкевича от чтения лекций, в 1852 г. отправлен в отставку.

Осенью 1855 г. Мицкевич уехал в Константинополь, где собирался организовать Новый польский, а также еврейский легион для помощи французам и англичанам в борьбе с Россией.

Там он заразился холерой и умер 26 ноября. Перед смертью, когда его друг Служальский спросил, не хочет ли он что-либо передать детям, Мицкевич произнес: «Пусть любят друг друга, — и через несколько минут прибавил еле слышным шепотом: — Всегда!».

Но вернемся к «Египетским ночам». Кроме импровизатора — Мицкевича, здесь присутствует поэт Чарский — явно Александр Сергеевич наделил этого персонажа своими чертами.

Также вызывает интерес тема импровизации — «Клеопатра и ее любовники». Тема Древнего Египта сделалась популярной после экспедиции Наполеона и, разумеется, после открытий, сделанных Шампольоном, но в 1824–1837 гг., когда повесть писалась, этот интерес заметно поутих. Зато Пушкин прекрасно помнил тему для импровизации Томмазо Сгриччи, о которой ему рассказала Долли Фикельман. Впрочем, официально Чарский признается, будто тема Клеопатры навеяна сочинением древнеримского историка Аврелия Виктора с такой характеристикой египетской царицы Клеопатры: «Она была столь распутна, что продавалась, и так красива, что многие покупали ее ночь ценою своей жизни».

Известно, что в 1824 г. в Михайловском А.С. Пушкин пишет поэму «Клеопатра», которая остается незаконченной. По оценке Д. Мирского, это «один из интереснейших замыслов Пушкина, великолепная поэма о смерти и сладострастии».

В 1828 г. поэт возвращается к теме Клеопатры, пишет стихотворение и одновременно работает над прозаическим отрывком «Гости съезжались на дачу…», где роль современной Клеопатры играет светская красавица Зинаида Вольская (ее прототип — Аграфена Закревская, «Клеопатра Невы», «беззаконная комета в кругу расчисленном светил»). Но и в этот раз тема словно повисает в воздухе.

Наконец в середине 1830-х гг. Пушкин снова берется за русскую Клеопатру Теперь его замысел еще более отточен: реальные события, имевшие место в высшем свете Российской империи, переплетаются с сюжетом из Аврелия Виктора. Вольская дает понять своим поклонникам, что проведет ночь с тем, кто готов заплатить за это своей жизнью. При этом она уверена, что брошенный ею вызов никто не примет, так как современные мужчины слишком малодушны для этого. Скорее всего, имело место реально произошедшее до 1824 г. событие, связанное с Закревской, свидетелем которого оказался поэт. Но кто был тот безумец, согласившейся купить ночь столь высокой ценой, еще предстоит установить.