Миссис Кеннеди и я - Клинт Хилл

Я припарковал машину в переулке возле Уорт-авеню, чтобы не привлекать излишнего внимания. По крайней мере, пока. Заглушив мотор, я вылез, обошел машину и открыл пассажирскую дверь для первой леди. Она изящно подала мне руку, чтобы выйти, и улыбнулась:

– Спасибо, мистер Хилл. Надеюсь, я смогу воспитать Джона таким же достойным мужчиной.

Мы медленно пошли по Уорт-авеню, греясь на солнце. Я старался держаться ближе к миссис Кеннеди, чтобы вызывать меньше подозрений: так на первый взгляд могло показаться, что мы – обычная пара. Каждого встречного прохожего я внимательно рассматривал из-под черных очков. Какое-то время все шло хорошо – на нас не обращали внимания, и я слегка расслабился, подумав, что первая леди была права.

Она вдруг остановилась перед витриной магазина и спросила:

– Мистер Хилл, как вам это платье?

Высокую и стройную фигуру миссис Кеннеди сложно было испортить неудачным нарядом, но платье действительно было в ее стиле.

– Очень милое. Вам пойдет такой цвет. Хотите зайти?

– Да, давайте посмотрим.

Я открыл дверь, быстро окинул магазин взглядом и наконец пропустил ее внутрь, а сам вошел следом. Заметив нас, женщина на кассе уронила то, что держала в руках, и чуть ли не с испугом зажала ладонью рот. Это запустило цепную реакцию: всего через несколько секунд на нас – на нее – уже пялился весь магазин.

«Это же Джеки!

Господи, здесь сама Джеки Кеннеди!»

Миссис Кеннеди прошлась между вешалок, пытаясь не замечать взгляды и перешептывания, но ей очень быстро стало неуютно. Она взяла меня под руку и дала понять, что мы уходим.

Во всех других испробованных нами магазинах люди реагировали точно так же. Слух о появлении в городе первой леди разнесся моментально, и на тротуаре уже начала собираться толпа. Мне было очень жаль свою спутницу, но, увы, ничего толком с этим поделать я не мог.

Вскоре мы вернулись к машине и отправились домой, в поместье Пола, с гораздо меньшим количеством покупок, чем рассчитывали.

Президент Кеннеди должен был сразу же вылететь в Вашингтон и начать готовиться к очень важной встрече с премьер-министром Великобритании Гарольдом Макмилланом, но из-за болезни он решил переночевать в Палм-Бич.

Утром мистер Кеннеди достаточно оправился, чтобы отправиться в столицу. Проводить его в аэропорт вызвался посол, который никогда не упускал возможности провести хотя бы несколько минут в разговорах с сыном.

Через некоторое время первая леди захотела съездить в поместье Кеннеди:

– Посол ушел играть в гольф. Я хочу поплавать в бассейне с Кэролайн.

– Сейчас подам машину, – ответил я. С нами также поехал Пол Лэндис, чтобы присматривать за малышкой.

Резиденция посла все еще хорошо охранялась, так что мы могли дать миссис Кеннеди немного личного пространства, но так, чтобы первая леди с дочерью оставались в зоне прямой видимости. Вскоре домой вернулся и хозяин особняка. Он явно не доиграл свой матч и шел медленно и неуверенно, как будто сильно устал. Когда он добрался до дома, миссис Кеннеди окликнула его:

– Вы рано вернулись. С вами все хорошо?

– Я просто очень устал, – сказал посол. – Пойду полежу наверху.

Это оказалось не лучшей идеей. В начале второго миссис Кеннеди позвонила на командный пост и приказала срочно вызвать «Скорую помощь».

Машина приехала всего через несколько минут, и отца президента тут же увезли в госпиталь Святой Марии. Было очевидно, что первая леди очень обеспокоена болезнью тестя: всю дорогу она молчала, но на лице ее было написано волнение.

В госпитале нам сказали, что посла разбил ишемический инсульт, вызванный оторвавшимся тромбом в мозгу. Он выжил, но остался частично парализован и почти не мог говорить.

Миссис Кеннеди чуть не плакала, когда ее пригласили в палату. Вместе с ней у постели посла дежурили Роуз Кеннеди и его любимая племянница Энн Гарган. Она провела там почти час, вытягивая из врачей все, что они знали об этой болезни.

Когда она наконец вышла, по ее лицу было видно, что дела плохи. Даже я понял, что состояние Кеннеди-старшего явно хуже, чем ожидалось, а для первой леди это известие стало настоящим ударом. Мне было очень больно видеть ее в таком состоянии, ведь я знал, как хорошо она относилась к своему тестю.

Не зная, что сказать, я шагнул ближе и посмотрел ей в глаза. Мне очень хотелось обнять ее и погладить по голове, как сделал бы на моем месте друг, но я был всего лишь наемным сотрудником, и такая фамильярность явно выходила за рамки моих полномочий.

– Все будет хорошо, миссис Кеннеди. Он поправится.

По ее щеке скатилась одинокая слеза. Смахнув ее, она кивнула с настолько фальшивой улыбкой, что я тут же пожалел, что вообще открыл рот.

Нам всем было очень сложно видеть посла настолько беспомощным и неспособным самостоятельно даже встать с больничной койки. Всего несколько часов назад этот пышущий здоровьем пожилой мужчина с гордостью провожал своего сына, президента Соединенных Штатов, на Борт номер один, а теперь от него осталась лишь бледная тень.

Сам я не мог избавиться от мысли о том, как порой жестока ирония судьбы: только простуда президента позволила ему в последний раз пообщаться с отцом на равных, пока тот еще был способен нормально изъясняться. Вновь увидеть посла в таком состоянии ему уже не доведется.

Жизнь может измениться в мгновение ока. К такому невозможно быть готовым.

Естественно, президент стремился как можно быстрее вернуться из Вашингтона в Палм-Бич. К несчастью, к вечеру столицу накрыл густой туман, и следующие несколько часов объявили нелетной погодой. Президент, генеральный прокурор Роберт и их сестра Джин приехали ближе к ночи, ни один из них не сказал ни слова на пути в палату отца, но все было понятно по необычайно серьезным выражениям лиц.

Остаток вечера семейство Кеннеди провело кто у постели посла, кто в больничной часовне. Порой состояние больного улучшалось и он даже узнавал сидящих вокруг родственников, но сознание быстро покидало его. В конце концов уже после полуночи медсестра убедительно попросила всех присутствующих поехать домой и попробовать поспать. Самому пациенту тоже нужно было отдохнуть.

До своего номера у «Вуди» я добрался около часа ночи. После такого напряженного дня меня должно было быстро сморить, но почему-то я еще долго не мог уснуть. Перед глазами все стояло печальное лицо миссис Кеннеди: я винил себя за то, что никак не мог облегчить ее боль.

Следующий день был не легче: в госпиталь приехали остальные дети посла Кеннеди, и тяжкий караул пополнился новыми часовыми.

Прошла неделя, и стало ясно, что посол не выказывает признаков немедленного выздоровления. Президент и миссис Кеннеди каждый день ездили в больницу и молились за здоровье больного в церкви Святой Анны либо в больничной часовне. К сожалению, тяжелый период в личной жизни – не повод откладывать государственные дела на потом, поэтому в четверг двадцать первого декабря президент вылетел на Бермуды, чтобы провести заранее запланированную встречу с премьер-министром Макмилланом. Переночевав на островах, в пятницу он уже вернулся в Палм-Бич.