Список нежных жертв - Лариса Соболева

Оленька сидела не шевелясь, находясь в прострации, когда нет четких мыслей и наступает апатия ко всему на свете. Лешка же сосредоточил внимание на обтрепанном уголке простыни. Недавно с ними беседовали следователь и два мордоворота из ментовки, от которых несло перегаром. Представители правоохранительных органов не внушали доверия юноше, особенно мордовороты с лицами, чистыми от какой-либо мысли. Он не верил, что эти люди способны что-то сделать в данном случае. Оленьку псевдоврач попросту вырубил, нанеся удар кулаком в солнечное сплетение, она даже ойкнуть не успела. А Лешке вколол пока неизвестно какой наркотик. Счастье, что организм у него сильный, с запасом защитных ресурсов. Впрочем, он не об этом думал, не об этом...

– Оленька, – заглянула в палату Альбина, – Эмиль Максимович приехал...

– Я не хочу его видеть, – нервно подскочила Оленька.

– Оля... – протянула Альбина, – а кто ему скажет?

– Я не хочу его видеть! – выкрикнула Оленька. Чтобы не докучали, умчалась в служебный туалет, там заперлась и наконец разрыдалась.

Она сидела в туалете не так уж и долго. Снова явилась Альбина, произнесла за дверью:

– Ольга, тебя тут спрашивает женщина. Говорит, вы договаривались встретиться.

– Где она? – выглянула из туалета Оленька.

– В кабинете заведующего, а сам он... ну, ты понимаешь... лютует. Такое ЧП! Оля, выходи. Заперлась тут... вдруг кому-то понадобится...

Оленька молча отстранила ее и понеслась к кабинету завотделением. Антонина Афанасьевна была одна и курила у раскрытого окна. Она так же великолепно выглядела, как и при первой встрече. Когда вошла Оленька, она повернула к ней голову и без приветствия, по-деловому жестко, начала:

– Я в курсе того, что с вами произошло ночью. Но вы должны мне сегодня дать ответ, согласны работать у меня или не согласны. Поймите, у меня нет времени на сантименты, я могу подождать, но только до завтрашнего дня. Если вы не согласны...

– Я согласна и поеду сегодня, сейчас, – перебила ее Оленька.

– Прекрасно, – произнесла Антонина Афанасьевна, но ее правая бровь удивленно взметнулась вверх. – Тогда я жду вас в машине. Поторопитесь.

Она прошла мимо, окутав Оленьку знакомым ароматом духов, ароматом благополучия и достатка.

Девушка вытащила лист бумаги из папки на столе и взяла авторучку. Она написала заявление, о котором шла речь, затем подумала минутку и написала еще записку: «Не говорите никому, где я нахожусь. Ольга». Записку прикрепила к заявлению скрепкой, бросила в ящик стола и рванула в комнату, где под тахтой стояли ее вещи. Надев пальто, схватив баул и сумку, она помчалась вниз по лестнице к выходу. Да, это бегство. Трусливое бегство. А почему обязательно все должны быть сильными, отважными, смелыми? Для равновесия в природе кто-то должен и убегать, трусливо поджав хвост, как сейчас убегала Оленька.

Антонина Афанасьевна ждала у машины и снова курила, увидев Оленьку, открыла багажник, чтобы та положила туда вещи, села за руль. Оленька плюхнулась на сиденье рядом с ней и, отъезжая, посмотрела назад, на здание больницы. За этими стенами ей пришлось пережить самые прекрасные моменты ее жизни и самые страшные. Но вот они остаются позади, значит, начинается новая жизнь. Какой она будет? С отголосками старой? О, только не это! В новую жизнь Оленька не хотела бы впустить никого из старого периода. Никого.

На перекрестках, когда на красный сигнал светофора машина останавливалась, Оленька с опаской изучала хозяйку, ее правильный профиль. Каково-то ей будет жить «в людях»? Ведь именно так называли работу по найму и проживание в семьях сто лет назад. В один момент Антонина Афанасьевна, почувствовав на себе любопытный взгляд, посмотрела на Оленьку. Серые колючие глаза вонзились в душу девушки, в них не было участия, доброжелательности, один холод. Оленька не обольщалась, что теперь жизнь пойдет гладко. Судя по строгому виду хозяйки, ей придется несладко в доме этой женщины.

Машина въехала в небольшой двор, аккуратно выложенный плитами и огороженный высокой каменной стеной. Между плит были разбиты и клумбы для цветов, однако они пустовали, там хаотично росли пожухлые сорняки. Очевидно, хозяйка не занимается цветоводством. А дом поразил Оленьку размерами. Трехэтажная махина, отделанная мраморной крошкой, была явно разделена на две части. Впрочем, и половины было достаточно, чтобы разместить по меньшей мере двадцать человек.

– Проходите, – сухо сказала Антонина Афанасьевна.

В прихожей Оленька остановилась, не зная, куда идти дальше, потому что коридор был длинный и двери расположены по обеим сторонам.

– Впрочем, – вновь заговорила хозяйка, – давайте-ка сначала я покажу вашу комнату. Идите в конец, самая последняя дверь налево.

Оленька вошла в небольшую комнату. Кровать, стол, стул, шкаф для одежды – все. Поставив баул и сумку на пол, она оглянулась. Хозяйка предложила ей ознакомиться с домом и наконец узнать свои обязанности.

– Здесь ваш душ и туалет, – показывала она. – Это кухня. Готовлю я сама, мне трудно угодить. Если вам не понравится моя стряпня, в доме два холодильника и плита к вашим услугам. Здесь расположена сушилка. Машина-автомат, гладильная доска, два утюга. Есть и гладильная машина для постельного белья, но я предпочитаю сдавать белье в прачечную. Напротив гостиная, проходите. Теперь присядьте.

Оленька села на самый краешек огромного кресла и приготовилась слушать. Антонина Афанасьевна закурила – курит хозяйка много, даже за рулем она не выпускала изо рта сигарету, – затем продолжила:

– В ваши обязанности входит следить за моим отцом. Ему семьдесят четыре года, и он маразматик. Сами понимаете, Оля, насколько тяжел такой человек. Что нужно вам делать: вовремя дать ему лекарства, изредка вывести на прогулку во двор и неотлучно быть при нем. Запомните: как бы он ни просил, за ворота дома выводить его нельзя. Да, и еще надо будет его кормить. В основном я покупаю ему полуфабрикаты, он их любит, так что кухарить вам не придется. Характер у него скверный, злой, грубый. Он изворотлив – настоящий обманщик, учтите. Его комната рядом с вашей. Но это еще не все. На третьем этаже живет мой сын.

Антонина Афанасьевна загасила окурок сигареты, взяла новую и прикурила. Ни волнения, ни каких-либо других эмоций в ней не наблюдалось, говорила она по-солдатски четко.

– Так вот, – продолжила Антонина Афанасьевна, глубоко затянувшись сигаретой, словно не курила давно и первая затяжка принесла ей несказанное удовольствие. – Мой сын Ростислав тоже болен. Он попал в аварию, не может обходиться без посторонней помощи, потому что плохо ходит. Во-вторых, у него прогрессирует заболевание крови. Медики ему нужны постоянно, думаю, теперь вы понимаете, почему здесь оказались. Но за сыном я ухаживаю сама, ваши обязанности состоят в том, чтобы сделать ему уколы, – все. Без меня к сыну не входите. Поймите, Ольга, он молодой человек и видеть вас – дополнительная травма для него, так как Ростислав по воле обстоятельств вычеркнут из жизни. Вам, молодой и красивой девушке, не стоит мелькать у него перед носом. Большую часть времени вы должны проводить с отцом. Предупреждаю: когда он засыпает, обязательно проверяйте, на самом ли деле старик спит. И не забывайте закрывать дверь его комнаты на ключ, когда уходите. А сейчас пойдемте, я познакомлю вас с ним.