Серая мышь для королевы - Эльвира Смелик

Катя не стала возражать, понимала, что так лучше. Привалилась к Кириллу спиной и проговорила:

– И все-таки, Успенский, объясни мне: зачем ты с нами поперся?

– Интересно же, – выдохнул ей прямо в ухо Кирилл. – Твой папа так азартно рассказывал.

Катя не поверила. Хотела повернуться, осуждающе посмотреть на Кирилла, но, случайно коснувшись щекой его щеки, передумала.

– А если честно? Это ты из-за того, что я к тебе в школу пришла?

– Ну, может быть. Отчасти. – Кирилл вспомнил случившееся, улыбнулся. – А знаешь, на следующий день что было?

– Что?

– Яська явилась в школу в розовой кофточке, мини-юбке, на каблуках. И вся такая кудрявая.

Кирилл почувствовал, как неожиданно напряглась Катя, и голос ее зазвучал настороженно:

– Яська – это кто?

Неужели приревновала?

– Да есть у нас в классе такая. Ярослава Подгорная. Все ее Яськой называют. Всегда ходила тихая, скромная, в школьной форме – ничего особенного. А тут вдруг… Девчонки офигели. Парни выпали.

– А ты?

– Я? Ну… немного поржал вместе со всеми.

Катя резко вырвалась из объятий, отодвинулась, заглянула прямо в глаза:

– Почему? Может, она просто хотела произвести на тебя впечатление!

Кирилл растерялся. Не ожидал, что Катя так отреагирует. С чего бы?

– Может, и хотела. Но… неужели она поверила, что мне действительно нравятся такие девчонки?

Вообще-то Кирилл давно догадывался, что Яська к нему неравнодушна. Вечно пристраивается поблизости, ищет повод подойти и заговорить. Но сильно не навязывается, не достает. Кирилл на нее и внимания-то особо не обращал. Разве что заметит случайно, скользнет взглядом. Яська улыбнется в ответ – вроде бы уже счастлива.

Кто же мог подумать, что она вздумает сразить Кирилла локонами и мини-юбкой, вообразит, что он уставится на нее во все глаза?

Ну уставился, ну посмотрел полминуты. Удивился: «А она-то зачем в розовое вырядилась?» А Яська ему голосом нежным:

– Привет, Кирюш.

Тут-то до него и дошло, что она Катю копирует. Неужели рассчитывала, что он совсем обалдеет от такой неземной красоты и потащит за руку в укромное местечко?

– Ну и что? – сумрачно поинтересовалась Катя. – Ржать-то было зачем?

Затем, что смешно, нелепо и глупо. Кирилл так и хотел сказать, уже рот открыл. Но его опередили.

– Эй, молодежь! – донеслось со стороны. – Вы чего тут стоите? Отдыхаете, что ли? А время-то идет!

Кирилл повернулся и увидел дедушку. Того самого, которого с удивлением рассматривал на старте. Ему наверняка за восемьдесят, а до сих пор бегает, в соревнованиях участвует.

– Мы карту потеряли, – объяснила Катя. – Какое уж там время.

– Так давайте за мной, – предложил дедушка. – Надо же дело до конца довести. Тоже результат.

Пошлепали дальше, в темпе восьмидесятилетнего дедушки.

Остальные Булатовы – мама, папа и Сашка – уже ждали их на финише немного встревоженные. Неужели при виде дедушки встревожились?

– Катя, вы почему так долго? – поинтересовалась мама Булатова и загадочно улыбнулась.

– Да так, – равнодушно отмахнулась Катя и полезла в машину переодеваться.

Кирилл бы тоже переоделся, но не во что было. Разве что попробовать выдавить остатки воды из кроссовок и отжать штанины?

– Ты ничего с собой не взял? – спохватилась мама Булатова.

Сами они уже давно привыкли брать на соревнования сменную обувь и одежду и соблюдали это правило автоматически.

– У меня, кажется, есть запасные носки, – вспомнил папа Булатов. – И, возможно, резиновые сапоги в багажнике. Можно пока в них.

Жаль, что не нашлось фуфайки и шапки-ушанки для полного комплекта.

Потом сидели в машине, ели бутерброды и пили горячий чай из термоса. И, как ни странно, было здо́рово. Даже непонятно почему. Мокрые штаны, дурацкие резиновые сапоги и снег вперемешку с дождем – и все равно как-то тепло и позитивно. А Катя молчала. Опять впихнула Сашку между собой и Кириллом. И когда ехали домой, молчала.

Кирилла подбросили к самому подъезду. Сапоги он сразу вернул, надел свои мокрые кроссовки и шлепал до квартиры, как лягушонок, оставляя за собой цепочку мокрых следов.

Услышав, как хлопнула входная дверь, в прихожей нарисовался отец, через секунду и Диана подтянулась. Оба удивленно уставились на вошедшего.

– Кирюш! Ты откуда?

– Из лесу, – доложил Кирилл и на автомате добавил: – Вестимо.

– Из лесу? – озадаченно переспросил отец. – И что ты там делал?

– Участвовал в соревнованиях по спортивному ориентированию.

Отец несколько секунд молчал, затем хмыкнул вроде бы с пониманием:

– И как тебя туда занесло? От школы, что ли?

Кирилл снисходительно ухмыльнулся:

– Вот еще. Просто так.

И тут сунулась Диана:

– Девушка, наверное, пригласила.

То ли констатировала, то ли спросила. Видимо, считала, что подвиги совершают если не во имя родной школы, то уж непременно во имя женщины.

Отец тут же воодушевился, заулыбался загадочно. Совсем как Булатова-мама.

– Кирюш, неужели действительно девушка?

– Нет. Ее родители.

Хотел отмахнуться, но только еще сильнее раззадорил отца. У того даже глаза заблестели от любопытства.

– Что? Что-что? Ну-ка, рассказывай подробно!

Ага! Сейчас! Он бы еще предложил встретиться семьями. Но Кириллу новых родственников пока достаточно.

– Пап, ну отстань! Я устал. Я мокрый и грязный.

И Кирилл спрятался в ванной.

Дома у Марины действительно жили две кошки. Точнее, кошка и кот. Именно в такой хронологической последовательности.

Лавренковы никогда специально не планировали брать котят, они заводились неожиданно, сами. Возникали неизвестно откуда, жалкие, несчастные, никому не нужные.

Черно-белую изящную Басю подобрали на улице еще совсем маленькой. Худая и грязная, она не вызывала умиления, ничем не напоминала котят с хорошеньких картинок. Прохожие ее даже не замечали. Она неподвижно сидела в кустах за оградой и внимательно следила за людьми сквозь тонкие щелки меж слипшихся век. И не разберешь, какие чувства отражаются в ее глазах: боль, надежда, безразличие или праздное любопытство.

Только Марина с мамой остановились, присмотрелись внимательно.

– Вот ведь замухрышка, – проговорила Лавренкова-старшая, но не с презрением, не с брезгливостью, а с нежным сочувствием.