Мыльная опера для олигарха - Юлия Волкова

Последние два года традиционные каникулярные поездки для юноши превращались в тягостную обязанность, ибо ему страстно хотелось, чтобы рядом с ним в это время была любимая девушка — Фанни Свенсон. Но любимая девушка в Россию ехать наотрез отказывалась. Сначала, после первого курса, она объясняла свой отказ недостаточным знанием языка, а когда овладела русским почти в совершенстве, призналась Бьерну, что Россия ее пугает. «Я иногда смотрю русские каналы, — говорила она. — То, что там показывают — ужасно». Напрасно Бьерн пытался объяснить Фанни, что русские каналы просто предпочитают сюжеты-ужастики другим темам. Насмотревшись передач о российской действительности, она пребывала в твердой уверенности, что в России жить невозможно.

Однако Бьерн не сдавался. Он продолжил осаду с иной стороны. На третьем курсе Фанни всерьез увлеклась экологическими проблемами и даже вступила в европейскую экологическую ассоциацию. Ни одна серьезная акция «зеленых» в Европе не обходилась без ее участия — будь то митинг против вырубки старых деревьев в Осло или демонстрация в защиту бездомных кошек в Касабланке. «Все это очень похвально, — сказал как-то ей Бьерн. — Но ни одна страна так не нуждается в деятельности вашей ассоциации, как Россия. Уровень просветительской работы в области экологии там весьма низок. Вот где ты сможешь сполна проявить свою неуемную энергию». Фанни снова сказала «нет», но Бьерн понял, что зерно упало на благодатную почву. А перед самым началом летних каникул она ему позвонила и решительным тоном сообщила, что готова ехать в Россию. Правда голос ее при этом слегка дрожал…

Бьерн вышел из автобуса вместе со всеми, а Фанни единственная из группы осталась мучаться в духоте — кондиционеры при остановке автобуса автоматически отключались. Впрочем, сквозь щель приоткрытой двери легкий свежий ветерок все же проникал, и Фанни утвердилась в своем решении не покидать своего места.

Из окошка была видна почти вся площадь, на которой они сделали остановку. Перед ними возвышалась невысокая старинная крепость, которая не произвела на Фанни никакого впечатления. Общий убогий вид, ржавые водосточные трубы снаружи, груды мусора вокруг. Допотопный базар на самой площади представлял тоже жалкое зрелище. Бедно одетые старушки, предлагавшие свой никому не нужный товар: детские свистульки, пожелтевшие кружевные салфеточки… Возле туристов довольно-таки быстро скакал одноногий инвалид неопределенного возраста и пытался продать какую-то награду. Возле длинного тощего шведа с пушистыми усами по имени Олаф сгрудилась стайка мальчишек. Фанни вдруг заметила, что пока основная компания наперебой что-то ему предлагала, самый маленький и юркий стремительным неуловимым движением выхватил из заднего кармана Олафа пухлый бумажник и мгновенно растворился в толпе. Открывать окно и кричать было поздно. Фанни любила старинные детективы и читала о трюках карманных воров, поэтому понимала тщетность поисков бумажника. Скорее всего, он валяется тут же неподалеку, но уже без содержимого. Оставалось только пожалеть пышноусого.

Бьерн вернулся быстро, неся в руках огромного плюшевого медведя. Он торжественно вручил игрушку Фанни и только потом уселся в кресло, весело отфыркиваясь.

— Этот русский приятель теперь будет твоим охранником. Надеюсь, вы подружитесь, — проговорил он.

Фанни равнодушно смотрела на медведя.

— Только такого приятеля мне и не хватало, — пробормотала она. — Надеюсь, он не очень дикий.

— Ну, если и так, ты его быстро приручишь, Фанни, — рассмеялся Бьерн. — Почему-то я в этом нисколько не сомневаюсь.

Фанни с некоторой оторопью покачала головой.

— Этому парню нужно, кажется, отдельное место. Или ты думаешь, что я весь оставшийся путь буду везти его на коленях?

— Мы посадим его к крошке Малин. Чтобы не скучала, — подмигнул Бьерн, указывая на переднее сиденье, где располагалась чопорная дама средних лет — типичный «синий чулок», — путешествующая в одиночестве. Фанни подозревала, что та купила два билета, чтобы рядом с ней никто не сидел. Или, наоборот, в тайной надежде, что кто-нибудь захочет составить ей компанию? Впрочем, желающих подсесть к ней во время путешествия не оказалось.

— Она этого не переживет, — усмехнулась Фанни.

— Может быть, простой русский парень растопит ее замерзшую душу? — предположил Бьерн, но сажать медведя на переднее сиденье не решился. — Ладно, если хочешь, пусть пока сидит у меня.

— Слушай, я проголодалась, — сказала Фанни. — Надеюсь, что в гостиницах Петербурга и того городка, куда мы потом отправимся, найдется европейская еда.

— Мы же договорились… — у Бьерна мгновенно испортилось настроение. — Бабушка с дедушкой уже приготовили комнату для тебя. А в городке Новоладожске в нашем распоряжении целый дом. Доставшийся мне в наследство от прабабушки. Честное слово, это гораздо лучше гостиницы.

— Мне не хотелось бы обременять твоих бабушку и дедушку, — вздохнула Фанни. — А в доме твоей прабабушки нет душа. Ты сам говорил.

— Подумаешь, — обиженно хмыкнул Бьерн. — Зато в гостинице может не быть воды. А в колодце перед домом она есть всегда.

— Как это — в гостинице может не быть воды? — поразилась Фанни.

— А вот так! — рассмеялся он и скорчил рожу мальчишке, заглядывавшему в их окно.

Фанни, не вполне пришедшая в себя от сообщения Бьерна, посмотрела на мальчика и рассеянно проговорила:

— Кстати, у нашего симпатичного Олафа кошелек украли. Профессионально, как в кино про Оливера Твиста. Может быть, даже этот парень.

— Профессионалов в России хватает. Во всех сферах деятельности, — заметил Бьерн. — А Олафу не следовало хлопать ушами. Только не понимаю, почему ты называешь его симпатичным? Русские таких называют «верста коломенская».

— И что это означает? — поинтересовалась Фанни.

Бьерн развел руками и промолчал.

* * *

— Олаф, — громко сказала Фанни, когда автобус тронулся с места, — мне очень жаль, но у вас украли бумажник. Простите, что не успела вас предупредить — все произошло молниеносно.

Пышноусый долговязый Олаф самодовольно ухмыльнулся и слегка поклонился Фанни.

— Вы, вероятно, впервые в России? — спросил он самодовольно.

— Да, — подтвердила Фанни. — Это заметно?

— Немного, — засмеялся Олаф. — Нечто во взгляде… чуть испуганное выражение — общее для новичков. А я езжу регулярно, раз в месяц. К невесте. И до сих пор не могу себе отказать в удовольствии поразвлечься на выборгском базаре.

Пассажиры автобуса притихли.

— Перед поездкой я обязательно покупаю самый дешевый бумажник, — Олаф расправил сутулые плечи, ободренный вниманием благодарных слушателей, — и рулон туалетной бумаги. Затем до отказа набиваю ею бумажник…

Кто-то не утерпел и фыркнул.

— Затем, — Олаф артистичным жестом очертил рукой круг в воздухе, — кладу это произведение искусства в задний карман брюк и с нетерпением дожидаюсь остановки в Выборге.