Хижина в лесу - Роберт Динсдейл

— Ну? Что ты тут увидела? — спросил он.

— Ты меня снова не слушаешь. Я видела лицо на коре дерева. Что ты думаешь? Может, это проделки ведьмы?

Мальчик рассердился. Его мама была кем угодно, но точно не ведьмой. Это дерево не могло настолько сильно исказить ее черты, чтобы девочка приняла его маму за ведьму.

— Что ты думаешь об этом доме? — спросил мужчина.

— В нем плохо пахнет, — заявила девочка.

— Здесь, должно быть, кто-то живет.

— Неужели в этих лесах еще кто-то живет?

Мужчина опустил голову.

— Во всяком случае, это чей-то лагерь. Ладно, ступай за мной. Мама хочет тебе кое-что показать.

Девочка, у которой сразу же резко ухудшилось настроение, развернулась и направилась к дому.

В зарослях шиповника мальчик вцепился в руку дедушки.

— Что им надо, деда?

Низкий голос, совсем не похожий на дедушкин, ответил:

— Не знаю.

— Что нам делать?

— Ты должен уйти подальше в лес, — прошептал старик.

— Один?

— Ты уже ходил по лесу один.

— А ты что будешь делать?

— Я их спроважу… если потребуется. Но тебя они видеть не должны.

— Почему?

Их взгляды встретились. На глазах старика блестели слезы. То же можно было сказать и о мальчике, так что двойная пелена слез помешала им хорошенько разглядеть друг друга.

— Зачем мне уходить, деда?

— Далеко не заходи. Помнишь дорогу к замерзшему озеру? Там еще хвощ растет…

— Мне там тебя ждать, деда?

— Я за тобой приду.

— Обещаешь?

— Честное слово, — кивнув, подтвердил старик.

Подталкиваемый в спину дедом, мальчик выбрался из колючего кустарника. Уже пройдя первые деревья, он оглянулся. Старик взмахом руки поторопил его.

До Хвощового озера было не особенно далеко. По дороге мальчик увидел попавшую в силки белку. Ее глаза уже выклевала голодная птица, позарившись на легкую добычу. Он увидел следы зайца, опрометью промчавшегося по присыпанной снегом лесной подстилке. А вон там должна быть лисья нора. Все живое теперь раскрывало перед ним свои секреты, и путь к озеру был столь же прост, словно в лесу стояли указатели.

Наконец он добрался до уходящего круто вниз берега и решил спуститься к воде, чтобы набрать хвоща. Пусть дедушка его похвалит… А потом мальчик оступился. Когда он поднялся на ноги, то увидел, что его пальто вымазано в грязи. Грязь была мягкой и мокрой. Это было настолько необычно для зимнего времени, что некоторое время мальчик стоял, разглядывая испачканную одежду, даже потрогал ее. Никаких сомнений: под тонкой коркой льда и снега была мокрая земля.

Он огляделся. Воды озера сковывал довольно толстый на первый взгляд лед, а вот у берегов он растаял. Мальчик видел, как у самого берега плещется зеленоватая вода. Он поднял камень и запустил им в лед. Тот провалился и исчез под водой. На замерзшей озерной поверхности осталась полынья почти правильной формы. Из нее, словно открывая окно в другой мир, хлынула зеленоватая вода.

Мальчик еще долго стоял там, разглядывая это чудо, когда услышал шум шагов и, оглянувшись, увидел в сгущающихся сумерках сгорбленную фигуру.

— Они ушли, — шепотом сообщил ему дед. — Теперь тебе нечего бояться.

— А я и не испугался, деда. Я просто думал, что нам следует…

— Тебе не сто́ит общаться с ними, малыш. Они ходили вокруг нашего дома, разглядывали кострище и котелок возле него. Такие люди не должны слоняться по лесу. Что они вообще знают о жизни в лесу?

Мальчик не ответил, и старик, чвакая подошвами сапог, спустился вниз по склону к воде.

— Что такое, малыш?

— Гляди, деда…

Мальчик отступил в сторону. На том месте, где он только что стоял, из земли выбивались хрупкие зеленые побеги. Цветом они отличались от хвои, а на конце каждой былинки дрожал маленький белоснежный цветок-колокольчик. Цветы были белее самого белого снега, застилавшего все вокруг со времени маминой смерти.

Старик присел на корточки и повернул цветочек так, что мальчику стал виден еще один колокольчик, хотя и меньше по размеру, внутри первого. Он был еще белее, и оттого яркая, живая зелень сильнее бросалась в глаза.

— Знаешь, как называется этот цветок? — спросил старик.

— Подснежник, — прошептал мальчик.

— Прале́ска.

— Что все это значит, деда?

Отпустив цветок, старик сказал:

— Природа берет свое. Скоро все здесь изменится.

Они стояли и смотрели на лес. Уже смеркалось, но дед, похоже, даже в полутьме замечал невидимые для мальчика перемены.

— Скоро у нас будет больше хвоща и желудей, внучок. На какое-то время матушка-природа станет к нам благосклонна.

* * *

На мамином дереве из набухших почек появились молодые листочки. Пока они были бледно-зелеными, но вскоре обещали налиться более густым цветом.

Выйдя из кухни, мальчик увидел, как дед нежно прикасается к этим листочкам. Взгляд его был отстраненным, каким-то зачарованным. С приходом весны он часто замечал у дедушки это странное выражение. Мальчик подошел и хотел взять его за руку, но дед, словно замечтавшись, продолжал поглаживать листок, кончиком пальца проводя вдоль каждой жилочки.

На мальчике была безрукавка, переделанная из рубашки, подаренной учителем Навицким. Штаны его так обтрепались, что дед их обрезал, превратив в некое подобие шорт. Обуви мальчик не носил. Зимние сапоги пришли в полную негодность, и починить их было некому. Через плечо мальчик перекинул рюкзак, в котором лежало печенье из перемолотой в муку коры, сдобренное листьями боярышника, сорванными на краю лесной лощины.

— Держи.

Дедушка сунул руку в карман пальто и извлек оттуда мамино печенье, завернутое в бумагу. Теперь пряников осталось только шесть, шесть напоминаний о том, что его мама когда-то жила в этом мире. Когда дед переложил их в рюкзак, мальчик удивился.

— Ты уверен?

— Мы их есть не будем.

— Понял.

— Мы их будем хранить.

— Они уже черствые, деда.

— Зимой им все было нипочем, а теперь, боюсь, они совсем высохнут… Ты готов отправиться на поиски приключений?

Мальчик гордо закивал головой.

— Тогда попрощайся с домом бабушки. У нас впереди дальняя дорога.

На палке через плечо дед нес узелок. В старую, уже пришедшую в негодность нижнюю рубашку он завязал котелок и другие нужные мелочи, собранные по всему дому. Впрочем, единственной по-настоящему ценной вещью был топор. Его дед носил у пояса. Топор висел на полоске заячьей кожи, которую старик предварительно высушил над огнем до твердости камня. Несколько вечеров мальчик сгибал и мял эту кожу, пока она вновь не стала мягкой. После этого дед, обрезав все лишнее, с помощью кости зайца вместо иглы и его жил вместо ниток сшил перевязь для топора.