Конфуций. Первый учитель Поднебесной - Сигэки Каидзука

Кто-то спросил ученика Конфуция Цзы Гуна: «Когда ваш наставник приезжает в государство, он неизменно узнает о тамошнем управлении. Он осведомляется об этом или ему рассказывают сами?» На это Цзы Гун отвечал: «Учитель сердечен, добр, почтителен, скромен и уступчив. Он осведомляется не так, как другие». Это значит, что из-за своей скромности Конфуций легко получал информацию, не обращаясь за ней специально. Но его современникам казалось удивительным, что в каждом государстве его расспрашивали о стратегиях управления князья и аристократы, которых он посещал, а он действительно высказывался на эту тему и даже участвовал в серьезных государственных делах.

На протяжении тринадцати лет странствий и жизни за пределами своего родного княжества Конфуций не был безымянным и безвестным ученым, преследуемым на каждом шагу бедностью и несчастьями. На самом деле не будет преувеличением сказать, что большую часть этого времени Конфуций жил яркой жизнью – с ним учтиво обращались князья, министры и аристократы. Но он не довольствовался разговорами с важными персонами и принятием их гостеприимства. Мотивом его переездов от одного двора к другому не было обычное желание пользоваться гостеприимством таких людей. Нет, он отправился в политический крестовый поход, стремясь найти в правителях и вельможах разных княжеств посредников для претворения в жизнь своих революционных политических идеалов.

А князьями, наперебой приглашавшими к себе Конфуция и желавшими услышать его советы в области политики, несомненно, двигало любопытство, вызванное его недавней попыткой устроить в Лу революцию. Сутью рекомендаций, которые он давал им, как и в случае с политикой реформ в Лу, вероятно, прежде всего было разрушение олигархии знатных кланов, а затем – восстановление власти законного правителя, какой она была в древности и какой она должна быть по праву. Многим князьям, вне сомнений, такая платформа должна была прийтись очень по нраву, однако аристократы, по-видимому, упорно и безусловно противились таким пагубным для них предложениям. Для знати образ мыслей Конфуция был чреват серьезнейшей опасностью и представлял собой страшную угрозу самому существованию этого класса.

Прием Конфуция при дворах различных княжеств внешне казался сердечным и радушным: однако его политический идеал, разрушение власти влиятельных семей, никто не собирался осуществлять всерьез. В «Изречениях» и во всех жизнеописаниях нет четкого объяснения причин, по которым он сталкивался с опасностью, когда ему угрожали в Вэй, Сун и Чэнь. Вполне возможно, что, так как Конфуций со своим революционным политическим идеалом, и особенно со стратегией уничтожения аристократической олигархии, непосредственно посягал на положение влиятельных семей в каждом государстве, они подряжали убийц и наемников, чтобы те помогли им стереть с лица земли этого опасного идеалиста.

Объезжая дворы меньших княжеств, таких, как Сун, Вэй и Чжэн, Конфуций разъяснял там свой политический идеал, но не смог получить никакого конкретного или практического отклика. Тогда он решился не связываться более с правителями маленьких княжеств, где жизнь двора была строго ограничена условностями, и задумал отправиться в Цзинь, которое, как лидер северного союза, фактически контролировало центральные государства, или в Чу, противнику Цзинь и лидеру южной коалиции. Он решил изложить там подробности своего идеала и заручиться поддержкой влиятельных государств, чтобы распространить предложенные им реформы на весь Китай. Однако его планы столкнулись с противодействием в малых государствах, и в результате он так и не добрался куда хотел.

Оказавшись в опасности в Куане по пути из Вэй в Цзинь, Конфуций воскликнул: «Вэнь-вана нет, но разве культура не здесь? Если бы Небо хотело уничтожить эту культуру, то я не смог бы приобщиться к ней. А раз Небо не пожелало ее уничтожить, что могут сделать со мной куанцы?» Этими словами Конфуций хотел сказать, что Путь, воплощенный в «Стихах», «Писаниях», ритуале и музыке, творениях Вэнь-вана, передавался и теперь перешел к самому Конфуцию; и, поскольку Небо избрало его в качестве средства передачи Пути, он был уверен в том, что ему не суждено погибнуть от рук людей, подобных куанцам. Здесь Конфуций предстает не как одиночка, стремящийся к реализации своего идеала, но как человек, твердо убежденный в том, что он пытается воплотить в жизнь идеал в согласии с волей Неба.

Кроме того, застигнутый врасплох неожиданной атакой Хуань Туя, сунского аристократа, Конфуций лишь хладнокровно заметил: «Если Небо породило во мне добродетель, что может сделать со мной Хуань Туй?» Он принял волю Неба, и поэтому ему не мог повредить обычный человек. Так обычно думали о Конфуции ученики, которые, сплотившись вокруг него и любя как отца, постоянно сопровождали его на протяжении долгих тринадцатилетних странствий.

Несмотря на убеждение в том, что он получил небесное повеление и родился для преобразования мира, Конфуций отлично понимал, что в конечном счете не сможет выполнить свою миссию в современном ему мире. Будучи разумным человеком, он прекрасно разбирался в объективной ситуации. Если он не мог воплотить в жизнь данное ему Небом повеление при жизни, он должен был добиться того, чтобы его исполнили в будущем, обучив учеников и через них сообщив о своем идеале следующим поколениям.

Младшим из учеников, последовавших за Конфуцием в его путешествие, был Хуэй, страстно любивший учиться, самая большая надежда Конфуция, – но и ему было за тридцать. Старшему, Цзы Лу, сравнялось шестьдесят! Можно сказать, все члены этой группы были уже немолоды. Было бы неправильно способствовать их преждевременной старости, требуя все время сопровождать его в странствиях, конца которым не предвиделось. Именно такие соображения побудили Конфуция счесть, что лучше будет вернуться в Лу.

Конфуцию нелегко было отказаться от попыток осуществить свой идеал в обществе, но в конце концов он заставил себя решиться. К тому времени, как он в 484 году до н. э. вернулся в Лу после тринадцати лет странствий на чужбине, Дин-гун давно умер, и уже одиннадцатый год правил его преемник, Ай-гун. Конфуцию в то время было шестьдесят девять лет. Следующие пять лет, вплоть до своей смерти в 479 году до н. э. в возрасте семидесяти четырех лет, Конфуций всю свою энергию направлял на воспитание учеников, упорядочение и компиляцию старых классических текстов, таких, как «Стихи» и «Писания», которые он сам читал и изучал. Конфуций – государственный деятель умер, но на последнем отрезке жизненного пути продолжал свою деятельность Конфуций – педагог и ученый.

Смерть философа

Конфуций умер в 479 году до н. э. Существует четкая запись о его смерти в летописи «Чуньцю», составленной на основе официальной хроники Лу, княжества, где Конфуций состоял на государственной службе. Запись, относящаяся к шестнадцатому году правления Ай-гуна, гласит: «Летом, в день четвертого месяца под знаком цзи-чоу, умер Конфуций». Она не оставляет места для сомнений. С другой стороны, даты, указанные для рождения сына Шулян Хэ, который был лишь обедневшим служилым на службе у главы клана Мэн, кажутся лишь частью возникшей намного позже традиции.

Истории о Конфуции, собравшем вокруг себя три тысячи учеников, явно представляют собой преувеличения: однако образ Конфуция, почитаемого как мудреца той эпохи, окруженного семьюдесятью талантливыми учениками, увлеченными его ученостью и добродетелью, также относится лишь к поздним годам его жизни. Попытаемся несколько подробнее обрисовать события последних лет жизни философа. Рассказ о них, приведенный в главе «Ли цзи» под названием «Тань гун» (это текст, перечисляющий прецеденты, имеющие отношение к траурным ритуалам, и рассуждения учеников Конфуция на такие темы), – часть традиции, которую нам следует рассмотреть.