Российский флот в Средиземноморье - Евгений Тарле

Таким образом, одним из толчков, предопределивших в дальнейшем выступление Павла против Франции, был взволновавший всю Европу выход из Тулона флота с 36-тысячной эскпедиционной армией под начальством Бонапарта. Как мы видели, когда сначала готовилась, а затем отправилась в свой загадочный путь эта экспедиция, в Петербурге уже было решено принять немедленно меры предосторожности. Куда направляется Бонапарт? В Ирландию (как сам он нарочно распускал слухи)? В Константинополь? В Египет?

Что Бонапарт высадился в конце июля 1798 года в Александрии и что на успевший помешать этому Нельсон все же разгромил французский флот 1 августа при Абукире, в России узнали очень нескоро. Но одновременно с известиями об этом пришло сообщение и о захвате французами Мальты. Считая себя великим магистром Мальтийского ордена, Павел принял это как вызов. И хотя высадка французов в Египте рассеивала пока опасения за Черное море, но опасность дальнейшей агрессии на Ближнем Востоке побудила Павла предложить Турции союз для совместных действий «против зловредных намерений Франции».

Беспокойство в России внушало именно последнее. Дипломаты, генералы и адмиралы, выросшие в традициях и воззрениях екатерининских времен, знали, что при старом французском режиме неизменным принципом французской политики была всемерная поддержка Турции и в ее борьбе против России и что упорное стремление упрочить свои торговые интересы на востоке Средиземного моря, а если повезет счастье, то и на Черном и Азовском морях долгими десятилетиями руководило всей дипломатической деятельностью версальского двора. Революция в этом отношении мало что изменила, и, например, марсельская буржуазия с таким же искренним сочувствием приветствовала политику Директории в Леванте, с каким встречала, всегда враждебная России, планы и действия на Востоке министра Людовика XV-герцога Шуазеля или министра Людовика XVI-графа Верженна. Но гремевшая уже по всему свету слава молодого завоевателя Италии Бонапарта придавала всем слухам и предположениям о новом его предприятии особенно тревожный характер. Было ясно, что если Бонапарт направится на Константинополь, то, добровольно или по принуждению, Турция непременно вступит с ним в союз, и соединенная франко-турецкая эскадра и десантный флот войдут в Черное море.

Султан Селим III я его диван боялись французов именно потому, что на этот раз «союз» с Францией крайне легко мог превратиться в завоевание французами части турецких владений. При этих условиях предложение Россией союза для совместной борьбы против грозящего нашествия было встречено Портой вполне сочувственно, тем более, что, кроме России, в этом общем антифранцузском наступлении должны были принять участие Австрия и Англия.

Еще до того, как этот внезапный «союз» с Турцией был заключен, последовал высочайший указ адмиралу Ушакову от 25 июля 1798 г. Ему приказывалось «немедленно отправиться в крейсерство около Дарданеллей, послав предварительно авизу из легких судов» к русскому посланнику в Константинополе Томаре. Дальше Ушакову предлагалось ждать извещения от Томары о том, что Порта просит русской помощи против французов, и как «буде Порта потребует помощи», Ушаков должен был войти в Босфор и действовать совместно «с турецким флотом противу французов, хотя бы и далее Константинополя случилось»14.

Удивляться, что обратились именно к Ушакову, не приходится. Герой, одержавший несколько замечательных морских побед на Черном море, знаменитый на всем Востоке непобедимый «Ушак-паша» не имел в тот момент соперников между русскими адмиралами. Ушаков получил высочайший указ 4 августа 1798 г. в Севастополе. Немедленно он начал сборы — и уже 13 августа вышел в море с эскадрой в составе шести линейных кораблей, семи фрегатов и трех посыльных судов. Общее число артиллерийских орудий было 794, общее число морской пехоты и команды («служителей») — 7411 человек15. По утверждению летописца и участника похода лейтенанта Е. П. Метаксы, корабли были будто бы лучшие в Черноморском флоте, командный состав и матросы — отборные. Среди капитанов — в большинстве ученики и соратники Ушакова по войне 1787–1791 гг.: Д. Н. Сенявин (командир корабля «Св. Петр»), И. А. Шостак, И. А. Селивачев, Г. Г. Белли (в документах называемый иногда Белле), А. П. Алексиано, Е. Сарандинаки, И. О. Салтанов и другие, уже имевшие во флоте весьма почетную репутацию.

В Константинополе уже велись переговоры о заключении союза с Россией, и когда 23 августа Ушаков с эскадрой прибыл к Босфору, или, как его тогда курьезно называли, к «Дарданеллам Константинопольского пролива», в отличие от «просто» Дарданелл, соединяющих Мраморное море с Эгейским, он тотчас послал в Константинополь уведомление о том русскому посланнику В. С. Томаре и уже 24 августа получил ответ, приглашавший его немедленно войти в Босфор.

24 августа Ушаков со своей эскадрой вошел в пролив, а 25 августа утром русская эскадра расположилась перед Буюкдере. На следующий день султан прислал к Ушакову драгомана адмиралтейства с разными «многими учтивостями» и бриллиантовой табакеркой. А 28 августа состоялась первая конференция Ушакова с представителями Порты.

Турция согласилась выделить под верховное командование Ушакова четыре линейных корабля, десять фрегатов и корветов и «до тридцати малых судов». Маршрут для Ушакова намечался такой: Архипелаг к берегам Мореи, «к Корону, Модону и Наварину (sic!)», а оттуда прямо к Ионическим островам. Здесь и должна была произойти боевая встреча Ушакова с французскими оккупационными силами.

«По всем ведомостям Блистательная Порта и весь народ Константинополя, — доносил Ушаков 29 августа, — прибытием вспомогательной эскадры бесподобно обрадованы: учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях совершенны»16.

Согласно директиве, полученной из Петербурга, пределы действий эскадры ограничивались районом Египта, Кандии (Крита), Мореи и Венецианского залива, «смотря по нужде и обстоятельствам». В зависимости от последних предлагалось также оказывать содействие находящейся в Средиземном море английской эскадре.

Переговоры с Портой, в которых принял участие и Ушаков, закончились соглашением, по которому соединенные русская и турецкая эскадры под общим начальством Ушакова должны были следовать в Средиземное море для освобождения от французов захваченных ими Ионических островов.

В биографии Ушакова и в боевой истории России открылась новая славная страница.

Почему именно ему поручили огромной важности военную и дипломатическую функцию, — это, принимая во внимание уже заслуженную им репутацию, понятно само собой.

А почему такое большое политическое предприятие было начато, как оно протекало, как оно окончилось и как Ушаков увенчал себя новыми лаврами уже не только российской, но и всеевропейской славы, — об этом нам говорят те документы, к анализу и изложению которых мы теперь и обратимся.

Вторая половина XVIII в. была временем, когда сплошь и рядом военному вождю приходилось обращаться в дипломата и принимать на месте, не дожидаясь указаний из далекого Петербурга, крайне ответственные решения. Петербургская «обратная почта» приносила ответы Коллегии иностранных дел на запросы иногда через месяц, иногда через полтора после отправления этих запросов с берегов Черного моря или Дуная, а иногда и через три месяца, если запрос отправлялся, например, с Ионических островов. Обстановка вынуждала действовать самостоятельно, случались промахи… И не все полководцы чувствовали в себе призвание к дипломатическим переговорам. Суворов терпеть их не мог и прямо раздражался, когда ему обстоятельства навязывали дипломатические функции.