Охотник - Лиза Джейн Смит

Не причиняй вреда.

Помогай, если можешь.

Отвечай добром на зло.

Дженни никогда не спрашивала Эбу про эту надпись. Да она ине требовала разъяснений.

Внезапно Дженни почувствовала поддержку «общества горя». Какбудто все его члены молча выражали ей свою симпатию. Все то, о чем жутко былодаже подумать, могло произойти сейчас с самой Дженни. И она это понимала.

– Ты прав, – произнесла Дженни. – Возможно,жизнь действительна такова. Но это не значит, что я сдамся. По собственной волея никогда не стану твоей, так что можешь попробовать применить силу.

– Попробую, – откликнулся он.

Началось все очень просто. Дженни услышала тихое жужжание, ина ее рукав села пчела.

Обычная пчела, тускло-золотистого цвета. Она цепляласьсвоими крохотными лапками за блузку. Но затем жужжание повторилось, и втораяпчела опустилась на другой рукав.

Опять жужжание, и еще, еще…

Дженни терпеть не могла пчел. На пикниках она перваяначинала визжать:

– Посмотрите, нет ли ее у меня в волосах!

Ей хотелось прогнать пчел, но было страшно спровоцироватьих.

Она бросила взгляд на Джулиана. На его удивительныесапфировые глаза и красивое лицо. Сейчас, когда на нем была неброская одеждаЗака, его красота казалась совершенно неземной, пугающей.

Снова жужжание, и очередная пчела запуталась у нее вволосах, трепеща крылышками и цепляясь все крепче.

Дженни улыбнулась.

Тут она обратила внимание на громкий звенящий звук иповернулась, чтобы посмотреть, откуда он исходит. Целый рой пчел собрался подкрышей гаража, зависнув в воздухе.

Дженни отступила назад и услышала предупреждающее ж-ж-ж-ж-ж.Рой переместился, перестроился, превратившись в темное облако.

Пчелы устремились к ней.

Дженни взглянула на Джулиана, и тут пчелы обрушились на нееградом. Они цеплялись за руки, плечи, садились на грудь. Ей пришлось широкораскинуть руки, чтобы не задавить ни одной из них. Дженни знала, что стоитпридавить пчелу – и та ужалит.

Это было кошмарно, нереально.

Пчелы покрывали ее тело тяжелым шевелящимся одеялом. Слишкомтяжелым. Дженни пошатнулась. Ей пришлось зажмуриться, потому что из волос пчелыпереползали на лицо. Они сидели на ней в несколько слоев, цеплялись друг задруга, они были повсюду. Свободными оставались лишь кончики пальцев да малаячасть лица. Она чувствовала, как их лапки касаются ее щек. Дженни хотелазакричать, но кричать было нельзя, ведь если она закричит… если закричит…

Они заползут ей в рот. И тогда точно ужалят. Но ей неудавалось свободно дышать носом, грудь сдавило под тяжестью. Ей придетсяоткрыть рот.

Она почти беззвучно вскрикнула, стараясь не двигаться, чтобыне потревожить пчел. До нее донесся голос Джулиана:

– Всего одно слово, Дженни.

Она могла только чуть-чуть покачать головой. Минимумдвижений. Дженни бесшумно всхлипывала, боясь пошевелиться. Но не сдавалась. Несдавалась. Не сдавалась…

«Можешь сделать со мной все, что хочешь», – думала она.

Она хваталась за сознание, как за последнюю ниточку, но и таускользала из пальцев.

Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Не сдаваться!

«Когда я коснусь пола, я раздавлю их, – промелькнуло вголове Дженни. – Они обезумеют и ужалят все разом, и тогда я умру».

Но она не сказала ни слова.

Темнота нахлынула на нее, и она поняла, что падает.

Дженни несло по течению в сером полумраке, и, словно сквозьсон, она услышала: часы пробили три.

«Пора вставать, – подумала Дженни, но вставать не хотелось.Она провалилась в дрему еще на несколько минут. – Нет, пора вставать. Этобудильник. Пора в школу… или еще куда-то… Нужно идти к Заку».

Зак.

Дженни очнулась.

Она лежала на холодном полу в гараже своего двоюродногобрата, но по крайней мере вокруг не было пчел. Она осмотрела свои руки и голыещиколотки. Ни одного укуса. Джулиан все-таки этого не допустил.

Но она осталась в гараже, где нет ни единой двери. В темнойкомнате вместо выхода – занавеска. Все прочие входы – и ворота для машины, итот, что вел из гаража в дом, – попросту отсутствовали, на их месте былиголые стены.

Дженни понятия не имела, что делать. Было уже три часа ночи,и она очень устала.

Она взглянула в тот угол мастерской, где Зак занималсяфотографией. Его фотоаппарат стоял на треножнике. Софит был повернут в сторону.Задник представлял собой огромный лист черной бумаги без единой склейки, почтидвухметровой ширины. Зак частенько подбрасывал в воздух на фоне черного задникакакой-нибудь белый порошок или крупу и делал снимок. Получалось нечто похожеена Млечный Путь – белые точки в бездонном черном небе. Странные,футуристические снимки – Зак одно время ими очень увлекался.

Но на этом заднике была нарисована дверь.

Дверная ручка торчала из бумаги.

«Выход, – подумала Дженни, подходя поближе, ноабсолютной уверенности в этом у нее не было. Почему-то при виде черно-белойдвери по всему телу побежали мурашки. – А разве у меня есть выбор?» –подумала она.

Дженни повернула ручку. Дверь распахнулась.

Она шагнула вперед и оказалась подвешенной среди звезд.Дверь позади нее захлопнулась, но девушка этого даже не заметила. Небо нависалонад головой низко, как потолок. Оно было черным, со сверкающими точками звездна нем. Под ногами расстилалась бархатистая черная равнина, которой не былоконца.

Ощущение окружавшей ее бесконечности было ужасным. Ононапомнило ей сон, который она когда-то видела: бесконечная земля и очень низкоетвердое небо. Может быть, и Заку снилось что-то в том же духе? Может, это иесть его кошмар?

Единственными маяками в бесконечной, равномерной тьме былилампы – софиты, вроде тех, которыми пользовался Зак. Вокруг них то там, то тутвиднелись небольшие островки света – белого или цветного.

Дженни повернулась, пытаясь сориентироваться в пространстве,и затаила дыхание. Дверь по-прежнему находилась позади нее. Она не исчезла.Можно было выйти.

Но если это – кошмар Зака, он должен быть где-то поблизости.Нельзя уходить, не попытавшись отыскать его.

Помедлив еще несколько мгновений, Дженни направилась кближайшей лампе – неоновой, окрашивавшей островок в розовый цвет. Не так-топросто было решиться отойти от спасительной двери, и, пока она шла, стараласьне спускать глаз с островка света перед собой. Бархатистая поверхность подногами была абсолютно гладкой, без единой морщинки. Дженни в своих туфлях безкаблуков могла проехаться по ней, как на коньках.