Мрачный Жнец - Терри Пратчетт

Госпожа Флитворт не отрываясь смотрела на него поверх чашки.

– Ты его знал?

– КАЖЕТСЯ, ВСТРЕЧАЛСЯ ОДИН РАЗ.

– Он никогда про тебя не рассказывал, – удивилась госпожа Флитворт. – По крайней мере, не упоминал твоего имени. Я бы запомнила.

– ВРЯД ЛИ ОН СТАЛ БЫ ГОВОРИТЬ ОБО МНЕ, – медленно произнес Билл Двер.

– Не волнуйся, – успокоила госпожа Флитворт. – Я все знаю. Папа тоже подрабатывал контрабандой. Ферма маленькая. Нормальной жизнью это трудно было назвать. Но, как он всегда говорил, человек должен заниматься тем, что он умеет. Полагаю, ты занимался чем-то подобным. Я некоторое время наблюдала за тобой. Вот и пришла к такому выводу.

Билл Двер глубоко задумался.

– Я БЫЛ ПО ЧАСТИ ПЕРЕПРАВКИ, – сказал он наконец.

– Так я и думала. А у тебя есть семья, Билл?

– ДОЧЬ.

– Очень мило.

– НО, БОЮСЬ, Я ПОТЕРЯЛ С НЕЙ СВЯЗЬ.

– Какая жалость! – воскликнула госпожа Флитворт, как ему показалось, вполне искренне. – Раньше мы здесь жили совсем неплохо. Когда был жив мой молодой человек, конечно.

– У ВАС БЫЛ СЫН? – спросил Билл, не понявший последней фразы.

Ее взгляд стал строгим.

– Поосторожнее, Билл. Ты видишь у меня на пальце обручальное кольцо? Мы здесь очень серьезно относимся к подобным вещам.

– ПРОШУ МЕНЯ ИЗВИНИТЬ.

– Его звали Руфусом, и он был контрабандистом, как и папа. Хотя, следует признать, менее удачливым. Он часто приносил мне заморские подарки, украшения и все такое. А еще мы ходили танцевать. У него были хорошие икры, насколько я помню. Мне нравятся красивые ноги у мужчин.

Некоторое время она смотрела на огонь.

– А однажды… однажды он не вернулся. Прямо накануне нашей свадьбы. Папа не уставал повторять, что не стоит бродить по горам, когда вот-вот холода должны нагрянуть, но я знаю, он должен был пойти, потому что хотел сделать мне хороший подарок. А еще он хотел заработать много-много денег и произвести впечатление на папу, потому что папа был против…

Она схватила кочергу и нанесла полену более жестокий удар, чем оно того заслуживало.

– Люди болтали, что он убежал в Фарфири или Анк-Морпорк. Или еще куда-то, но я-то знаю, он не мог так поступить со мной.

Ее взгляд буквально пригвоздил Билла к стулу.

– А ты как думаешь, Билл Двер? – резко спросила она.

Он почувствовал некоторую гордость от того, что смог определить вопрос в вопросе.

– ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, В ГОРАХ ЗИМОЙ ОЧЕНЬ ОПАСНО.

Ему послышался облегченный вздох.

– Вот и я так всегда говорила. И знаешь, что еще, Билл Двер? Знаешь, что я подумала?

– НЕТ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

– Как я уже говорила, это случилось накануне нашей свадьбы. Потом вернулась одна из его вьючных лошадей, а потом люди нашли лавину… и знаешь, что я подумала? Какая глупость, подумала я тогда. Это настолько тупо, что отчасти даже смешно. Да, да, именно так я и подумала. Ужасно, правда? Позднее я изменила свое мнение, но сначала жутко разозлилась на весь этот мир. Все случилось словно в какой-то книжке. А жизнь – это не книжка, здесь все по-другому…

– ЛИЧНО Я НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ КНИЖКИ С ПЛОХИМ КОНЦОМ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

Но она его не слушала.

– А еще я подумала, что, наверное, согласно сценарию, я должна теперь потерять разум и до конца жизни проходить в подвенечном платье. Вот чего от меня ждали. Ха! Как бы не так! Я засунула подвенечное платье в мешок для тряпок, после чего мы созвали всех на свадебное угощение. Глупо было бы выбрасывать столько всяких вкусностей…

Она снова набросилась на горящие поленья. Когда она подняла глаза, ее взгляд горел с мощностью в несколько мегаватт.

– Всегда отдавай себе отчет, что реально, а что – нет. Это самое главное. Во всяком случае, я так считаю.

– ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

– Да?

– ВЫ НЕ БУДЕТЕ ПРОТИВ, ЕСЛИ Я ОСТАНОВЛЮ ЧАСЫ?

Она посмотрела на сову с бегающими глазками.

– Зачем?

– БОЮСЬ, ОНИ ДЕЙСТВУЮТ МНЕ НА НЕРВЫ.

– Они слишком громко тикают?

Билл Двер хотел сказать, что их тик-таки отзываются в нем, словно по бронзовой колонне колотят стальной дубиной, но передумал.

– ПРОСТО ОНИ МЕНЯ РАЗДРАЖАЮТ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, – сказал он.

– Ну, останавливай, коли желаешь. Я завожу их только ради компании.

Билл Двер с благодарностью поднялся, осторожно пробрался сквозь завалы безделушек и схватил рукой маятник в виде сосновой шишки. Деревянная сова уставилась на него, и тиканье прекратилось. Хотя он, конечно, понимал, что ход Времени тем не менее не остановился. И как люди это выносят? Они пускают Время в свои дома словно какого-то старого приятеля.

Он устало опустился на стул.

Госпожа Флитворт принялась с бешеной скоростью работать вязальными спицами. В камине трещало пламя.

Билл Двер откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

– Твоей лошади здесь хорошо?

– ПРОСТИТЕ?

– Твоя лошадь. Кажется, ей нравится пастись на лугу, – подсказала госпожа Флитворт.

– О ДА.

– Бегает так, словно впервые увидела траву.

– ЕЙ НРАВИТСЯ ТРАВА.

– Судя по твоему виду, ты любишь животных.

Следующие два часа он сидел молча, вцепившись руками в подлокотники, пока госпожа Флитворт не объявила, что отправляется спать. Тогда он вернулся в свой амбар и заснул.

Билл Двер не почувствовал, как оно пришло. Когда он открыл глаза, серая фигура уже парила во тьме амбара. Каким-то образом ей удалось завладеть золотым жизнеизмерителем.

– Билл Двер, – сказало оно, – произошла ошибка.

Стекло разбилось. Мелкие золотистые секунды на мгновение повисли в воздухе, после чего тихонько осели на землю.

– Возвращайся, – сказала фигура. – Тебя ждет работа. Произошла ошибка.

Фигура исчезла.

Билл Двер кивнул. Ошибка. Ну конечно. Любой дурак понял бы, что здесь вкралась какая-то ошибка. Лично он с самого начала знал, что это – ошибка. Он отбросил комбинезон в угол и взял плащ, сотканный из абсолютной тьмы.

Что ж, неплохое приключение. Впрочем, не из тех, которые хотелось бы пережить снова. Он чувствовал себя так, словно с его плеч сняли огромный груз.

Неужели вот что это такое – быть живым? Неужели быть живым – это постоянно чувствовать, что тебя влечет в беспросветную тьму? Как люди могут жить с этим? Но ведь живут – и даже находят какую-то радость в своем существовании, хотя здесь приемлемо только отчаяние. Поразительно. Чувствовать себя ничтожным живым существом, зажатым между двумя высоченными утесами темноты… Это ведь невыносимо. Как? Как они выносят эту жизнь?