Приехали! О власти, которая так редко радует - Виктор Коклюшкин

«Три человека погибли, 20 отравлены. Облако накрыло город. Жертв и разрушений нет».

Ну, раз нет, тогда самое время спеть! Чего проще представить, как на совещании Кабинета министров Медведев поет: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!..», а министры подхватывают: «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить! С нашим атаманом не приходится тужить!..»

Васильева, что из «Оборонсервиса», могла бы спеть: «А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь…» Или просто: «А я сяду…»

Сердюков: «Кондуктор не спешит, кондуктор понимает, что с девушкою я прощаюсь навсегда…»

Зубков — из репертуара Софии Ротару: «Только, только, только этого мало!..»

Новоявленный губернатор Московской области: «На дальней станции сойду — трава по пояс!..»

Шойгу и Цаликов: «Вместе весело шагать по просторам и, конечно, припевать лучше хором…»

Чубайс: «Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли…»

Горбачев — на презентации книги и под гармошку: «Мои мысли — мои скакуны!..»

Сенаторы (Господи, как слово-то к ним не подходит!) могли бы хором грянуть: «А нам все равно!..» Некий судья, принимая решение о конфискации: «Только песня остается с человеком, песня — верный друг твой навсегда!»

Ну а президент: «Надежда — мой компас земной, а удача — награда за смелость. А песни довольно одной…»

Есть приборы, определяющие температуру, давление, расстояние. Приспело изобрести прибор, определяющий терпение. Чтобы президент каждое утро, прежде чем завтракать, мог взглянуть на него и увидеть: осталось у народа терпение или вот— вот лопнет?

Когда-то дедушка Крылов написал: «Однажды Лебедь, Рак да Щука везти с поклажей воз взялись…» Применительно к расширенному Совету по правам человека и его первому заседанию можно сказать: «Однажды Лебедь, Рак да Щука, Верблюд, Ворона, Кашалот, Павлин, Пингвин и Черепаха взялись о нуждах рассуждать…», а дальше в рифму будет — «мать!».

Московские дворы украсились детскими площадками, но — детей на них нет. Потому что из дома выпускать страшно. Ни больше ни меньше как с младенчества у нового поколения вырабатывается привычка пугаться своей родины! А наши законотворцы и защитники прав, лишь только заходит речь об ужесточении наказания для извергов, нерешительно мнутся и виляют. Вызывая подозрение, что сами боятся ненароком попасть под ту или иную статью.

Дожили до того, что в народном понимании слово «вор» звучит не так презрительно, как «чиновник». Демократия — демократией, но нельзя же всерьез обсуждать с коррупционерами: надо ли конфисковывать у них имущество? И ждать радостного согласия.

К одному из юбилеев ВЧК Политиздат выпустил книгу, где среди прочих была фотография мандата «с правом расстрела на месте». Тогда, в «годы застоя», слабо представлялись действия обладателя мандата. Зато сейчас так допекли, что для многих вполне ясно видится, как человек в кожанке и с маузером («Ваше слово, товарищ маузер» — В. В. Маяковский) заходит в то или иное административное здание, несколько раз нажимает на спусковой крючок и — слово «откат» сразу приобретает первоначальное значение.

Маяковский написал про маузер, а до всего того провидчески и предостерегающе Александр Блок — про будущее: «Презренье созревает гневом, а зрелость гнева — есть мятеж». И Боже нас упаси!

Сказку же о том, что Прекрасная Елена из «Оборон-сервиса» самовыгодно распродавала госимущество, а расчудесный Сердюков не замечал, не надо рассказывать даже малолетним детям — не поверят. А если будут плакать, лучше рассказать им про 500 шапок и Развозжаева — это может рассмешить кого угодно! Кроме, конечно, Бастрыкина.

Переиначив слова великого нашего Пушкина, можно сказать: «Пока свободою горим, пока сердца для чести лживы, свою Отчизну разорим, удушим мы прекрасные порывы!»

Что-то давно наша Госдума не говорила о легализации проституции. Вопрос, конечно, не столь важный, как обживание Дальнего Востока, которое оригинально началось с расширения Москвы. Но как объяснить жрицам любви: почему им запрещают продавать себя те, кто продает страну?

И вообще, коль уж заботиться об оздоровлении общества, надо в первую очередь запретить продавать совесть. Или же легализовать и узаконить. А для этого дополнить заповеди. Например: не укради то, что никому не нужно. Не убий, если можно обмануть. Не лжесвидетельствуй бесплатно. Не пожелай жены ближнего твоего, если она страшна, как черт!

Пляски «Pussy Riot» в храме оскорбили чувства верующих, а деяния чиновниц из «Оборонсервиса» разве не оскорбили чувства военных и ветеранов? Маршировать под знаменами, овеянными славой, держа равнение на человека, которому впору без грима в театре играть Чичикова, — это ли не святотатство?

Зимушка-зима только началась — на трассе Москва — Петербург 40-километровая пробка. А понастроят в расширенной столице высоток — будет 100-километровая в начале осени.

За потворство неразумным реформам депутатов Госдумы следует немедленно привлечь к ответственности! Судить суровым Хамовническим судом, признать виновными и (что — испугались?!) колонной по шоссе Энтузиастов с песней «Владимирский централ — ветер северный…»

Картина — глаз не оторвать! Вольфович, как самый голосистый, запевает. Нарышкин впереди со зна… то есть с котомкой. Стоящие по обочинам старушки подают им хлебушка. Журналисты алчно и злорадно суетятся. А всяческие бизнесмены средней и длинной руки, отслеживая происходящее по Интернету, вздыхают: «На кого ж вы нас покинули?!.»

Гудят вслед этапу загнанные в пробки автомобили. Футбольные фанаты, твердо знающие, что в Сталинградской битве победили наши, а проиграл — Наполеон, томятся в очередях за билетами, нервно теребя паспорта. Мигранты со страстью учат русский язык, чтобы сподручнее подметать, торговать и воровать. Министр культуры пытается вынести Ленина из Мавзолея, но ему мешает каток, воздвигнутый на историческом месте всемирного значения. Михаил Прохоров создает теневое правительство, куда войдут одни тени.

Над Москвой, охраняя ее, барражируют аэропланы. А Дмитрий Медведев, отвыкая от созидательных мыслей Владимира Путина, входит и выходит из Спасских ворот Кремля, решительно опровергая библейскую истину, что в одну воду не войти дважды.

Верховный суд России из Москвы в Петербург переселяют. А зря — надо бы подальше. В Магадан или Южно-Сахалинск. Чтобы хоть во время переезда господа судьи могли посмотреть, как живет народ. Хоть во время перелета с высоты взглянуть на российские просторы. Может, и не сняли бы тогда запрет с дневного показа телепередачи «Дом-2». Пожалели бы детей, посочувствовали родителям. Призадумались бы, на кого оставим просторы?

Любопытно, как Верховный суд оправдываться на Страшном будет. Или есть уверенность, что в нужную минуту председателю Страшного суда кто-то позвонит по телефону? Это заблуждение навеяно тем, что у богини правосудия Фемиды на глазах повязка, а уши открыты. Но облик ей придумали люди, а что с них взять, кроме показаний?