Время прощать - Джон Гришэм

Рамона лежала на заднем сиденье, прикрыв рукой глаза, и пыталась заснуть. Теперь она ничего не говорила, лишь тяжело дышала. Йен то и дело оборачивался, поглядывая на супругу. Когда удостоверился, что она заснула, осторожно набрал со своего нового автомобильного телефона номер офиса.

Стараясь говорить как можно тише, он сообщил своему партнеру Родни только минимум информации: «Старик умер… наследство где-то выше отметки в двадцать миллионов… мебель и лес… совершенно невероятно… понятия не имел… только что своими глазами видел завещание… сорок процентов, за вычетом налогов… неплохо… около года… да не шучу… ладно, остальное потом».

Дав отбой, он продолжил расслабленно вести машину, улыбаясь окружающей листве и предаваясь мечтам о лучшей жизни. Даже если они разведутся, он все равно отхватит свой кусок ее наследства, разве не так? Йен даже подумал сейчас же позвонить своему адвокату, но благоразумно отказался от этой мысли.

Телефонный звонок раздался неожиданно, напугав Йена и разбудив Рамону.

– Алло, – сказал Йен.

– Йен? Привет, – раздался сдавленный мужской голос на другом конце линии. – Это Стиллмен Раш. Мы возвращаемся в Тьюпело. Надеюсь, я ни от чего вас не отвлекаю?

– Нет-нет. Мы едем по Натчез-Трейс, осталось часа два. Мне все равно нечего делать, могу поболтать.

– Да. Так вот… Понимаете, возникли кое-какие осложнения. Не буду ходить вокруг да около, перейду сразу к делу.

В его голосе явно слышалась нервная нотка, и Йен мгновенно понял, что случилось нечто неприятное. Рамона села на заднем сиденье и протерла глаза.

– После нашей утренней встречи нам не удалось открыть завещание мистера Хаббарда, потому что, как выяснилось, уже открыто другое его завещание. Некий клэнтонский адвокат подсуетился вчера до конца дня и зарегистрировал рукописное завещание мистера Хаббарда, предположительно написанное им в прошлую субботу, за день до смерти. Рукописные завещания по-прежнему считаются действительными, если отвечают определенным условиям. Завещание ужасное. По нему семье не достается ничего – Рамона и Гершел исключены из него специальным распоряжением. Вместо этого девяносто процентов всего имущества отписано Летти Лэнг, домоправительнице.

– Летти?! – От удивления Йен едва удержал руль, вильнув через сплошную разделительную полосу.

– Что случилось? – сердито проворчала Рамона с заднего сиденья.

– Да, Летти Лэнг, – повторил Стиллмен. – Полагаю, он к ней очень хорошо относился.

– Но это же смешно! – резко выкрикнул Йен. Его голос теперь звучал на октаву выше, а в глазах, смотрящих в зеркало заднего вида, горел дикий огонь. – Девяносто процентов?! Вы сказали девяносто?!

– Да, именно так. У меня есть копия завещания, и в нем ясно написано – девяносто процентов.

– Рукописное? Это подделка?

– Пока сказать трудно. Информация предварительная.

– Послушайте, Стиллмен, но этого нельзя допустить.

– Разумеется. Мы были у адвоката, которому поручен процесс утверждения, он не собирается отзывать завещание. Поэтому мы договорились в ближайшее время встретиться с судьей и выработать план действий.

– Выработать план? Что это значит?

– Мы попросим судью отклонить рукописное завещание и открыть для утверждения законное, то, которое вы видели сегодня утром. Если по какой-либо причине он скажет «нет», мы подадим в суд и будем бороться.

– Когда состоится суд? – спросил Йен воинственно, хотя в его голосе явственно слышалась нотка отчаяния, словно он физически ощущал, как наследство ускальзает из рук.

– Прямо сейчас не могу вам сказать, но позвоню через несколько дней. Мы все уладим, Йен.

– Да уж, черт возьми, сделайте это, иначе я передам дело в джексонскую фирму Ланье. Это крутые парни, они давно представляют мои интересы. Уж они-то умеют вести тяжбы. Вообще-то я прямо сейчас, как только повешу трубку, позвоню Уэйду Ланье.

– Йен, в этом нет необходимости, по крайней мере пока. Последнее, что нам нужно на данном этапе, это привлечение других адвокатов. Я позвоню вам через пару дней.

– Уж позвоните, будьте любезны. – Йен швырнул трубку и зыркнул на жену.

– Что происходит, Йен? – спросила та.

Набрав полную грудь воздуха и сделав долгий выдох, он ответил:

– Ты не поверишь…

Гершел сидел за рулем своего маленького «датсуна» и слушал композицию Спрингстина[5], когда раздался звонок. «Датсун» был припаркован возле дилерского центра «БМВ» в восточном округе Мемфиса. Десятки сверкающих BMW выстроились идеальными рядами вдоль улицы. Он мысленно посмеялся над собой за эту смехотворную остановку, однако оправдал ее тем, что собирается лишь поговорить с продавцом – никакого тест-драйва. Во всяком случае, пока. Когда он потянулся к ручке магнитолы, чтобы выключить ее, и раздался звонок.

– Гершел, есть новости, – нервно произнес Стиллмен Раш.

Летти приехала одна. Джейк провел ее вверх по лестнице в свой просторный кабинет, закрыл дверь и указал на уголок, где стояли диван и стулья. Чтобы дать ей почувствовать себя более непринужденно, он снял галстук и налил обоим кофе. Летти объяснила, что Симеон опять в отъезде. О завещании Сета она ему не рассказала, и это его разозлило. Между ними вспыхнула короткая ссора, каждое слово которой, разумеется, было слышно всем в тесном доме, после чего он уехал.

Джейк вручил ей копию завещания Сета. Она прочла его и начала плакать. Он поставил перед ней коробку с бумажными салфетками. Летти вытерла глаза, еще раз прочла завещание, положила его на кофейный столик и долго сидела, закрыв лицо руками. Когда слезы перестали литься из глаз, она промокнула щеки и выпрямилась, будто говоря: шок прошел, я готова к разговору по делу.

– Летти, почему он это сделал? – решительно спросил Джейк.

– Не знаю, клянусь, – ответила она низким осипшим голосом.

– Он обсуждал с вами завещание?

– Нет! Нет! – Она замотала головой.

– Он когда-нибудь вообще упоминал о завещании в разговорах с вами?

Она задумалась, стараясь собраться с мыслями.

– Раза два, может быть, за последние несколько месяцев он упоминал, что собирается оставить мне какую-то малость, но не уточнял, что именно. Конечно, я надеялась, он мне что-нибудь оставит, но ни о чем не спрашивала. Сама я никогда не писала никакого завещания. И мама моя тоже. Да у нас, знаете ли, и оставлять нечего, мистер Брайгенс.

– Пожалуйста, называйте меня Джейк.

– Я постараюсь.

– А его вы называли мистером Хаббардом, мистером Сетом или просто Сетом?

– Когда мы были одни, – ответила она спокойно, без смущения, – я называла его Сетом, потому что он так захотел. Если рядом был кто-то еще, я всегда звала его мистером Сетом или мистером Хаббардом.