Лира Орфея - Робертсон Дэвис

Мария решила, что пора сменить тему.

— Следующее блюдо — подлинно артуровское. Запеченная свинина с яблочным соусом. Я уверена, что в Камелоте очень любили это блюдо.

— Свинина? Нет, свинина — никогда! Это должен быть жаренный на вертеле кабан, — сказала доктор.

— У моего мясника не нашлось хорошей кабанятины, — ответила Мария — может быть, чуть резковато. — Вам придется довольствоваться очень хорошей запеченной свининой.

— Я рад, что это не кабан, — заметил Холлиер. — В путешествиях мне случалось есть жареную кабанятину, и она мне не нравится. Плотное, тяжелое мясо, весьма сильно провоцирует полночную меланхолию. У меня, во всяком случае.

— Вы не ели хорошего жареного кабана, — возразила доктор. — Хороший жареный кабан — превосходная еда. Я вовсе не нахожу, что она провоцирует к меланхолии.

— Откуда вам-то знать? — встряла Пенни Рейвен.

— Извините, профессор Рейвен, я вас не понимаю.

— Вы, кажется, и безо всякой кабанятины склонны к меланхолии, — сказала Пенни, которая тоже не пренебрегала хоххаймером. — Сначала вы вгоняете нас в депрессию по поводу оперы, а теперь клевещете на прекрасную жареную свинину, которую приготовила Мария.

— Простите, если я вгоняю вас в депрессию, но тут, возможно, вина не моя. Я не веселый человек. Я серьезно отношусь к жизни. Я не склонна себя обманывать.

— Я тоже, — сказала Пенни. — Я наслаждаюсь прекрасным артуровским пиром, приготовленным Марией. Она — хозяйка этого дома, и я заявляю, что она превосходная hlafdiga.

— Превосходная что? — переспросила доктор.

— Превосходная hlafdiga. Это староанглийское слово, от которого произошло слово «леди». Оно означает человека, раздающего пищу. Это очень почетный титул. Я поднимаю этот бокал за нашу hlafdiga.

— Нет, нет, Пенни! Я вынужден протестовать! — воскликнул Холлиер. — Hlafdiga не означает «леди». Эту этимологическую гипотезу давно разбили в пух и прах. Hlafdiga — это тестомес, а не хлебодар, как утверждаете вы в своем невежестве. Вы смешиваете мерсийский говор с нортумбрийским.

— Идите в жопу, Клем. Современное слово «леди» происходит от hlafdiga; словом hlafdiga назывался человек, который раздавал хлеб. Потом это слово стало звучать как leofdi, потом — lefdi и наконец — «леди». Яйца — или aegru, если вам непременно нужно староанглийское слово, — курицу не учат. Hlafdiga была женой hlaford, то есть лорда, осел вы надутый, и следовательно, это его леди.

— Оскорбление — не аргумент, профессор Рейвен, — с пьяным достоинством возразил Холлиер. — Hlafdiga вполне может быть человеком низкого происхождения…

— Может быть, даже из цыган, — вставила Мария с изрядной долей жара.

— Бога ради, подадут нам наконец свинину? — спросил Пауэлл. — Или мы тут будем дискутировать про этимологию, пока все не остынет? Я провозглашаю Марию настоящей леди во всех смыслах этого слова. А теперь давайте есть.

— Никаких леди больше нет, — сказала доктор Даль-Сут, протягивая стакан, чтобы его наполнили. — Мы все на равной ноге, и отличает людей только талант. Единственная подлинная аристократия — аристократия таланта. Это вы красное наливаете, профессор Даркур? Какое? Дайте мне посмотреть на бутылку.

— Это превосходное бургундское, — ответил Даркур.

— Хорошо. Можете наливать.

— Конечно, он может наливать, — сказал Пауэлл. — Вам что тут, ресторан? Это вино, которое тут есть, а значит, это вино, которое вы получите, так что заткнитесь.

Доктор Даль-Сут выпрямилась:

— Monsieur, vous êtes une personne grossière.[34]

— Можешь не сомневаться, Гуни. Так что смотри, веди себя хорошо.

Воцарилось молчание. Даркур завис над бокалом доктора. Доктор неожиданно расхохоталась:

— Пауэлл, я думаю, ты мне нравишься. Разрешаю называть меня Нилла и на «ты». Но только тебе разрешаю.

Она подняла бокал, приветствуя Пауэлла, элегантно и мило улыбнулась и осушила бокал до дна.

— Еще, — сказала она, пихая бокал Даркуру, который в это время наливал вино Пенни Рейвен.

— Подождешь, Нилла, — сказал Пауэлл.

— Ты учишь меня хорошим манерам? — спросила доктор. — Каким манерам? В моей стране почетному гостю разрешены определенные вольности. Ты думаешь, что ты — укротитель львов и, возможно, покоритель дам. Так вот, я лев, который съел не одного укротителя. И ты меня не покоришь, потому что я не дама.

— Забавно, я как раз начала об этом догадываться, — заметила Пенни. — Но если вы не дама, то что вы, по-вашему, такое?

— Мы только что говорили об аристократии таланта, — сказала доктор, чей бокал Даркур поспешил наполнить вне очереди.

— Ну-ка, Пенни, без драк, — вмешалась Мария. — Дамам не полагается произносить тосты, но Артур занят разделкой нашего аутентичного кельтского поросенка, так что я возьму на себя роль hlafdiga и подниму этот бокал за здоровье доктора Гуниллы Даль-Сут; я утверждаю, что в аристократии таланта она не меньше чем графиня. И да насладимся мы в полной мере плодами ее гения.

За здоровье доктора выпили с энтузиазмом — все, кроме Пенни Рейвен, которая что-то пробормотала в свой бокал. Доктор поднялась на ноги.

— Мои дорогие новые друзья! — произнесла она. — Вы оказываете мне честь, и я вас не подведу. Я вас немножко дразнила? Может быть. Таков уж мой обычай. Я великая шутница, вам следует это знать. За моими словами часто прячется некий double entendre,[35]который вы сразу не поймете, — может быть, далеко не сразу поймете. Может быть, даже ночью вы проснетесь со смехом. Ах, эта доктор, скажете вы. Она глубока, глубока. Вы выпили за мое здоровье. Я пью в ответ за ваше. Вы, преподобный сэр с вином, можно налить чего-нибудь в мой бокал? Благодарю вас. Хоть я и не уверена, что на пирах Артура было вино. Возможно, наша hlafdiga ошибается и у Артура вина не пили. Но у них наверняка была эта вещь, которую делают из ферментированного меда…

— Медовуха, — подсказал Холлиер.

— Совершенно верно. Медовуха. Я ее пила. Гадость, ужасная сладкая гадость, вот что я вам скажу. Я вывернула желудок…

— Неудивительно, если так стараться, — заметила Пенни с улыбкой, которая, однако, не полностью компенсировала грубость ее слов.

— Я могу перепить под стол кого угодно из присутствующих, — мрачно и воинственно сказала доктор. — Мужчину, женщину и собаку я могу перепить под стол. Но я не хочу слышать тут гадких слов. Я хочу выпить за всех вас. Хотя, как я уже сказала, я не верю, что у Артура было вино…