Евангелие от Пилата - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Парик и румяна обратили лицо красивой сорокалетней женщины в маску без возраста. Покачивая бедрами, она приблизилась ко мне. Походка у нее была вызывающей.

— Он не умер, но потерял сознание и спит сном, из которого его нельзя вырвать. Он ничего не слышит.

— Это опасно?

— Надеюсь. Я вышла замуж за эту вонючую свинью только ради того, чтобы поскорее стать вдовой. И он знает об этом. Так ведь, Ирод? Я же тебя ненавижу и жду не дождусь, когда сгниет твоя старая шкура.

Ирод, распластанный словно устрица, даже не шевельнул веками.

Я не мог не оценить поведения Иродиады.

— Все так же влюблена, как я вижу.

— Все так же, — спокойно ответила Иродиада.

Мой врач осмотрел Ирода. Он пришел к выводу, что у тетрарха не поврежден ни один жизненно важный орган, но сам царь, потрясенный какими-то сильными переживаниями, как бы ушел в самого себя. Он мог выйти из этого оцепенения, а мог остаться таким навсегда.

— Он придет в себя, — безапелляционно заявила Иродиада. — Он всегда приходит в себя. Он уже устраивал подобное представление, когда на серебряном блюде подали голову Иоханана. Через три дня он очнулся и снова вернулся к своим отвратительным привычкам. Твой вчерашний визит подействовал на него так же, как казнь того отшельника, чей рот был полон дерьма. Что такое ты ему сказал?

Суровым голосом, чтобы произвести на нее впечатление, я пересказал ей, как вник в план Ирода и как приказал ему покончить со всеми слухами и вернуть труп.

Иродиада выслушала меня с интересом, в глазах ее плясало черное пламя, хотя на лице не дрогнула ни одна черточка.

Она долго молчала, потом ожила и ответила мне:

— Ты не прав, Пилат. Твои рассуждения блестящи, но блестяще ошибочны. Свинья хитра, и душа ее как лабиринт, но ты недооцениваешь одного: Ирод верит своим предкам и никогда не отступится от Закона, поскольку по-настоящему верит. Да, он всегда выискивал пророков, да, он, возможно, думал воспользоваться ими как рычагом, чтобы объединить четыре области Палестины. Но сделал бы это, только будучи совершенно уверенным в том, что Мессия действительно является мессией. Он крайне тяжело перенес то, что я получила у него голову Иоханана Омывающего. Он считал его истинным пророком и дрожал от страха, что убил посланца Бога. Он уже давно не притрагивался ко мне. После смерти Иоханана перестал со мной разговаривать. Когда появился Иешуа, которого Иоханан возвестил истинным Мессией, все надежды Ирода обратились на него. Он хотел ему помочь, он предложил ему деньги, чтобы тот умножил свои проповеди. Иешуа с презрением отказался. Ирод не оскорбился. Он видел, что пророчества сбываются одно за другим, подтверждая личность Иешуа. Когда назаретянин объявил, что отправится на Пасху в Иерусалим, чтобы завершить свое дело, Ирод велел ехать в столицу, чтобы присутствовать на его триумфе. Когда Иешуа схватили, Ирод не испугался. Он был так уверен в его божественном происхождении, что уже видел, как Иешуа расправляется со своими противниками, возводит огненный барьер между судьями и собой либо являет любое другое чудо. Надо сказать, что Иешуа приучил нас к этому своими многочисленными исцелениями. Когда шпионы донесли Ироду, что синедрион не был раздавлен, а, наоборот, единогласно проголосовал за смерть Иешуа, ибо тот сам подталкивал суд к такому решению своей покорностью и упрямством, Ирод вмешался. Он использовал юридические аргументы, чтобы, отослать назаретянина к тебе, а потом принять здесь. И эта ночь… эта ночь…

Она на мгновение остановилась. Казалось, даже мысль о необходимости все мне рассказать утомила ее. Она запрокинула голову, чтобы вдохнуть воздуха и набраться сил. Потом быстрым движением откинула камень на одном из перстней и извлекла оттуда щепотку порошка, который положила на язык. Она недолго постояла с закрытыми глазами, потом продолжила:

— Ничто не прошло так, как было предусмотрено. Ирод любезно принял Иешуа и сказал, что спасет его. Иешуа ответил, что никто, а особенно он, Ирод, не может его спасти. Иешуа должен исполнить свое предназначение, он должен спасти людей, а не себя самого. Мы ничего не понимали. Иешуа хотел умереть, он говорил; что переход через смерть был обязательным этапом. Он выглядел угнетенным, настроение у него было хуже некуда, как у человека, не желающего идти вперед. Mы были обеспокоены. Он отвечал только одно: он должен умереть и смерть его должна быть крайне мучительной. Я всегда считала, что Иешуа был очередным обманщиком, но Ироду впервые этой ночью пришла в голову такая мысль. Он впал в неописуемый гнев, принялся поносить Иешуа, требуя, чтобы тот немедленно сотворил чудо перед нашими глазами. Назаретянин не отвечал, он был в прострации, плечи его опустились, как у мошенника, стоящего на краю пропасти. Ирод поднял на ноги весь дворец, всех, стражей, слуг, рабов. Все они обрушились на Иешуа, издеваясь над ним, оскорбляя его, наряжая в женские одежды. Мы ждали отпора. Мы довели его до крайности, ожидая ответа. Вместо этого, безвольный, как кукла из соломы, назаретянин позволял измываться над собой. Его топтали ногами, ругали последними словами, накладывали на лицо румяна, тискали, целовали, щупали, но в его глазах светилась бесконечная печаль, которая лишь подстегивал, ярость участников издевательств. На пике отвращения и потери иллюзий мы отослали его к тебе, Пилат, в том состоянии, в каком ты его принял, одетым якобы в царский пурпур, а на самом деле в грязном и рваном одеянии, и это было наивысшим издевательством над его намерением основать свое Царство. Мы хотели показать тебе, что речь идет о безобидном обманщике. Должна сказать, что, не будь у нас предварительной договоренности, что мы вернем его тебе, мы бы убили его, разорвав на куски той же ночью.

Она глубоко вздохнула. Было видно, она сожалела, что отложила эту казнь. У этой странной женщины была невероятная жажда убивать.

— И потому, Пилат, можешь понять, что вчера вечером, сообщив ему о слухах по поводу воскрешения Иешуа, ты пробудил все страхи Ирода. Он решил, что во второй раз убил посланца Бога, его вновь охватил ужас. Он заснул, уйдя на неведомые земли, пустынные и безмолвные, куда отправляется всякий раз, когда ему не хватает мужества продолжать жить.

Она сурово поглядела мне прямо в глаза:

— А ты веришь в воскрешение?

— Конечно, нет.

— Я тоже не верю.

Она повернулась и направилась к статуе из золота и слоновой кости, которую долго гладила ухоженными руками. Она размышляла, погрузившись в свои мысли, и мне показалось, что я находился далеко от нее. Она неподвижно стояла передо мной и как бы отсутствовала. Вдруг она нахмурила лоб, перестала гладить скульптуру, глянула на меня из-под полуприкрытых век, словно искала истину в глубочайшем мраке ночи.

— Ты не подумал о двойнике?

— Прости?

— Меня удивляет в тех свидетельствах, о которых ты упоминаешь, что мужчины и женщины не сразу признают Иешуа. Человек носит капюшон, быстро приподнимает его и тут же исчезает. Так бы поступал двойник, использующий легкое сходство с покойным.