Свобода - Владимир Козлов

Дверь открывается. Вбегают трое парней. У одного – мегафон. У другого – белая тряпка. Двое встают в проходе. Растягивают тряпку. На ней – надпись: «Шарлатан, иди домой!» Парень с мегафоном кричит:

– Экстрасенсы-шарлатаны, вон из политики!

На них кидаются охранники, народ из зала. Один из парней бежит к трибуне. На ходу вытаскивает что-то из кармана. Пакет майонеза. Ботинок охранника прилетает ему в спину. Парень падает лицом вперед. Хватается за подоконник. Охранник подлетает. Молотит кулаками по спине. Парень съезжает по стене на пол. Переворачивается. Охранник бьет его ногами в живот, по морде.

– Видите? – говорит Ждан. – У нас много врагов, много противников. Поэтому к нам и подсылают этих провокаторов. Кое-кому мы уже становимся костью в горле. А для кого-то станем и ножом в спину!

В зале аплодируют.

Парень с майонезом привстает. Вытирает рукавом кровь с лица. Выплевывает выбитый зуб. Охранник приподнимает его. Заламывает руку. Тащит к выходу.

– Экстрасенс-шарлатан… – начинает парень.

Кулак – в нос. Парень замолкает.

* * *

Ждан:

– …Теперь – самая, пожалуй, неприятная новость.

Мы в его кабинете. Вдвоем. Идет дождь. В углу – обогреватель. Красная раскаленная спираль.

– Вчера ушел в отставку губернатор. – Ждан барабанит пальцами по столу. Смотрит на меня. – Причем со скандалом. По телевизору прошел сюжет про то, что он – педофил. Более того, якобы он финансировал студию по производству детского порно…

– Звучит как «черный пиар»…

– Согласен. Но я разговаривал с теми, кто видел сюжет. Люди вполне адекватные. Сюжет на пятнадцать минут. Кадры из фильмов, интервью с девочками, которые там снимались. Естественно, не показывая лиц. Говорят, схема работала так: на вокзалах, среди беспризорных и попрошаек, находили девочек двенадцати – четырнадцати лет, привозили в одну из резиденций губернатора, кормили, проверяли на наличие болезней. Если что-то находили, возвращали обратно, а если все было в порядке – «предоставляли» губернатору. Через какое-то время ему привозили новую, а девочка либо отправлялась обратно, либо передавалась «студии»: там несколько человек, бывших телевизионщиков, клепали истории про «Лолит» и взрослых мужиков.

– Любопытно было бы посмотреть сюжет…

– Мне сегодня вечером с поездом передадут кассету – посмотрим вместе, если хочешь. В любом случае, дыма без огня не бывает. Сам понимаешь, зачем ему было бы уходить в отставку, если все это сфабриковано?

– И что теперь?

– Сам он, конечно, отмажется. В смысле, не сядет. Выяснится, что он не имел к этому отношения, а может, и вообще ничего не знал. Но в политике его больше не будет.

– Если все правда, зачем ему это было нужно?

– У каждого в подсознании свои «черные дыры». Другое дело – давать им волю или нет. Он чувствовал себя неуязвимым. Вот и доигрался…

* * *

Перрон. Воняет углем и мазутом.

Я и Ждан выходим из вагона. Встречает мужик. Седой, короткая стрижка, темно-синий плащ. Он и Ждан жмут руки.

– Знакомьтесь. Это – Иван, это – Андрей, мой помощник.

Мужик крепко сжимает руку. Глядит прямо в глаза.

Быстрым шагом – по перрону. У машин – «бомбилы»: спортивные штаны, кожаные куртки. Иван идет к грязной зеленой «Ниве». Садится за руль, Ждан – рядом, я – сзади.

Трогаемся.

– Надо сначала ехать к Синицкому, – говорит Иван. – Домой.

– Ладно. – Ждан, нахмурившись, кивает.

«Ниву» встряхивает на выбоине.

– Андрею можно с нами?

Иван кивает.

«Нива» тормозит. Ворота. Высокий кирпичный забор. За ним – трехэтажный дом. Башенки. Иван выходит из машины, жмет на кнопку, что-то говорит в домофон.

Открывается калитка рядом с воротами. Выглядывает мент-лейтенант с автоматом. Иван смотрит на нас.

– Паспорта нужны ваши.

Сам сует менту потертую «корочку».

Мент лениво шмонает нас, пропускает на территорию, идет следом.

Территория кажется огромной. Гараж на несколько машин, большой бассейн. На открытой веранде девушка накрывает на стол. Переставляет с подноса кофейник, чашки с блюдцами, тарелку с пирожками. Развалившись в кресле-качалке, спиной к нам сидит мужик. Синий спортивный костюм, белая бейсболка. Поворачивается, глядит на нас. Узнаю его: подполковник, около года назад приходил к Ждану.

Из дома выходит чувак в сером костюме, кивает менту. Мент идет обратно к воротам. Чувак смотрит на нас.

– Анатолий Леонидович завтракает. Можете пока подождать в приемной.

Иван кивает. Мы идем за чуваком, поднимаемся на крыльцо, входим в дом. В коридоре на стене – медвежьи шкуры с головами. Ружья, автоматы, пистолеты разных моделей.

В приемной – три кожаных дивана и низкий стеклянный столик. На столике валяются газеты «Щит и меч».

Иван и Ждан садятся на диван, я – на соседний.

Иван:

– Неслабо пацан поднялся, да? Вовремя прочухал, что надо против губернатора играть…

Ждан:

– Что, может, сам в губернаторы метит?

– А смысл? У него и так уже все в порядке. Он – фактический хозяин области. Хотя еще год назад был никто…

Ждан кивает, хмыкает, берет со стола газету. Перелистывает, бросает назад.

Дверь открывается. Входит подполковник. За ним семенит толстый мент-майор без фуражки.

– Анатолий Леонидыч, Анатолий Леонидыч…

Подполковник останавливается.

– Анатолий Леонидыч, Анатолий Леонидыч… Я это… осознал свою ошибку.

– На колени! – писклявым, высоким голосом говорит подполковник. – Лизать мне подошвы!

Майор, не глядя на нас, встает на колени. Осторожно отрывает от пола ступню подполковника в белой кроссовке. Подполковник дергается, едва не теряет равновесие. Майор, высунув толстый сизый язык, лижет подошву. Еще раз. Еще. Подполковник резко вырывает ногу, идет к двери кабинета, бросает взгляд на нас. Майор встает, проводит ладонью по губам.

– Ну так что, Анатолий Леонидыч…

Подполковник хмуро смотрит на него. Кивает. Поворачивается к нам.

– Вы, двое, заходите, молодой пусть подождет на улице.

Сажусь на лавочку у крыльца. Повсюду натыканы камеры видеонаблюдения – на стенах дома, на столбах, на деревьях. У беседки курят менты сержанты с автоматами. Один рассказывает что-то другому. Тот улыбается. Из-за тучи выглядывает неяркое апрельское солнце.

Мент у калитки снимает трубку домофона. Что-то бубнит в нее, нажимает на кнопку.

Калитка открывается. Два мента вводят четверых бомжей – в грязных шмотках, но на вид здоровых и крепких.