Колонисты - Влад Лей

Рытье в лэптопе закончилось нахождением целого вороха данных, причем очень странных. Большая часть записей являла собой геологические отчеты с поста № 3. И если я правильно все понял — эти отчеты касались местности возле города (или поселка) Шахты.

Начав копошиться в записях, я вспомнил о собранной малине. Решил, что ее час пришел, разложил самодельный мешочек и принялся поедать ягоды.

К сожалению, на диске лэптопа я более не накопал ничего интересного, поэтому собрался выключить его и немного подремать, просто сидя в кресле.

Но не тут-то было. Моя рука не собиралась повиноваться мне, более того, я не мог пошевелить вообще ничем. Казалось, даже глазные яблоки не хотят двигаться. Я сидел, словно окаменевший, уставившись в одну точку. Да что же это такое?

В конце концов, мое одеревеневшее тело просто рухнуло на пол. Вот только боли я не почувствовал. Это что, конец? Я умру?

К счастью, умирать я пока не собирался, но и тело слушаться меня не хотело. Секунды и минуты текли, и ничего не менялось. Я не мог пошевелиться, не мог встать, благо, хоть глаза каким-то чудом смог закрыть, а то уже болеть начали.

Вспомнив, что я ведь могу воспользоваться интерфейсом, тут же вызвал меню. Хвала высшим силам, это у меня получилось, и полез в раздел о местной флоре. Найти эти треклятые ягоды малины удалось достаточно быстро.

«Поленник. Земная малина, мутировавшая или ассимилировавшаяся с местным видом растения. Внешний вид куста коренным образом отличается от земного аналога…»

Я просмотрел несколько фотографий и убедился, что именно с такого куста и нарвал ягод.

«…ягоды, наоборот, имеют большую схожесть с обычной малиной. К употреблению в пищу не рекомендуется, так как в больших количествах вызывает транквилизирующее действие (приводит к полному параличу тела). Действие эффекта длится несколько часов»

Ну, охренительно! То, что не помру от этих ягод, уже хорошо. Но вот остается открытым вопрос — сколько я пролежу тут бревном?

Ага! Хоть какие то данные.

«Из имеющихся статистических данных удалось установить, что 100 грамм продукта вызывают частичный паралич на период 20–30 минут»

Так. А я сколько сожрал? Килограмм или около того? Это сколько эффект длиться будет? Несколько часов или вообще сутки?

Я пытался шевелить конечностями, пытался заставить их двигаться, но никакого заметного прогресса не добился. Спустя два часа, когда я уже готов был выть от отчаянья, вдруг осознал, что смог приоткрыть веки.

Уже прогресс! Да еще какой! Теперь попробуем двигать конечностями — похоже, начало с этих ягод отпускать.

Однако прогресса не наблюдалось. Более того, я сам того не заметил, как отключился. Заснул и все.

Утро оказалось не самым добрым — все тело ныло и болело. Но слушалось меня! И это была просто отличная новость. С кряхтеньем, разминая руки и ноги, двигая корпусом, я принялся собираться — пора было валить назад, в Речной.

Чтоб я еще раз ягоды этого треклятого поленника в руки взял, черт их дери!

До города я добрался уставшим, но довольным. Хоть от поста я отошел рано утром, едва только поднялось солнце, к воротам Речного добрался лишь к закату. Уж слишком много у меня было хабара, приходилось часто делать остановки и отдыхать.

Я вошел в ворота и огляделся. В этот раз Речной выглядел оживленно — всюду были люди, брели небольшими группами, ходили поодиночке, изредка я замечал военных. Встретил даже патруль, степенно следовавший вдоль домов.

Я медленно плелся к складу, вертел головой по сторонам. Как-то раньше не замечал подобного скопления народу.

— Эй! Баран! Смотри, куда прешь! — зазевавшись, я врезался в парня, судя по внешнему виду, не намного старше меня самого.

— Извините, — буркнул я, собираясь продолжить путь.

— Ты мне всю одежду изгваздал, урод! — послышалось сзади. — Э! Урод!

Я бросил свою ношу под ноги и развернулся.

Парень стоял, поигрывая обычным дешевым ножиком, с нехорошей улыбкой рассматривая меня.

— Извинения не приняты, — произнес он, — надо бы компенсировать причиненные тобой неудобства.

— Облезешь, — ответил я, набычившись.

Парень ловко перебросил нож в другую руку и сделал шаг ко мне. Нож он уже держал так, словно приготовился для удара.

Я не стал ждать его последующих действий и вытащил из-за пояса свой тесак.

Нельзя сказать, что он испугался, но подобное мое действия явно застало его врасплох. Интересно, с чего вдруг? Не ожидал сопротивления? Неужели все, кого он задирал до меня (а я был уверен, что подобные были — этот тип «гопников» мне знаком) ничего ему не отвечали?

Ага, вот и причина, почему мой тесак не произвел впечатления — нарисовались еще три лба, окружающие меня с разных сторон. Ну, понятно, куда уж без припевал…

— Что здесь происходит? — спокойный, ровный голос заставил меня и моего противника оглянуться на говорившего.

Им оказался гарнизонный сержант, в полном снаряжении, с энерговинтовкой в руках, за ним стояло трое солдат, одетых соответствующе и тоже вооруженных.

— Ничего, сержант, — тут же «потух» мой оппонент, — просто хвастаемся, у кого ножик круче.

Сержант внимательно посмотрел на него, на ножик в его руке, а затем на меня и мой тесак.

— Ты явно проигрываешь, — хмыкнул он и добавил, — мне нужно напоминать, что использование холодного, огнестрельного и энергетического оружия в Речном запрещено?

— Нет, сержант, — ответил тип, — и в мыслях такого не было.

— Это так? — сержант повернулся ко мне.

Я молча кивнул, впрочем, все еще держа тесак в руке и не сводя глаз с противника.

— Тогда спрятали свои зубочистки и свалили отсюда! — рявкнул сержант.

Мой оппонент тут же убрал нож. Причем сделал это так быстро, что я даже не успел заметить, куда он его дел. А затем этот тип, как и все его шобло, моментально развернулся и скорым шагом покинул место действия.

— Тебе особое приглашение надо? — поинтересовался сержант уже у меня.

— Нет, сержант, простите, — я поспешно убрал тесак обратно за ремень, подхватил брошенные на землю шкуры и побрел в сторону склада.

Еще на подходе я удивился творившемуся вокруг ажиотажу. На крыльце, под стенкой, просто на улице стояли, сидели, даже лежали люди. Кто-то разговаривал, кто-то рылся в своих рюкзаках, кто-то сосредоточенно ножом колупался в явно недавно содранной с волка шкуре. Причем, содранной достаточно неудачно — вся лоскутами висит. Я хмыкнул, вряд ли за подобный трофей Толяныч даст больше пары кредитов.

Вообще открывшаяся картина мне очень напоминала какой-нибудь блошиный рынок, торгующий всякой белибердой. Такая же толкучка, такой же хаос.