Чужак - Симона Вилар

Древляне дружно заржали. Может, теперь не только о смертоубийстве думать будут. Он же говорил далее: о том, что не будет им великой чести, если порешат беззащитных дреговичей в граде. Древляне сразу притихли, а Торир ощутил предостерегающий взгляд Рыси. Но настаивал на своем. Взывал к милосердию древлян, если им известно такое слово.

Однако древляне зароптали, кое-кто даже выкрикнул гневно:

— Пошто нам дрегву жалеть? Мерзость они болотная, жаб едят.

— Так зачем же в их крови марать благородный булат? Не лучше ли, если они дань станут платить добровольно?

Не получилось. Как и Рысь, они не видели в этом смысла.

— Зачем нам дань от дрегвы? Нас данью никто не обкладывал, да и нам чужого не нужно. Свое же возьмем и так.

Торир не стал больше убеждать. Возможно, потом, когда они устанут после боя, он вновь попробует заступиться за дреговичей. Рыси же сказал:

— Ты в бой не сильно-то рвись, будь поближе ко мне. Возможно, в том для тебя и не великая слава, но учти; почести и победа остаются у того, кто уцелеть сумеет.

Рысь поглядел понимающе. Неужто что-то стало доходить до дикого древлянина? Но этот худой и подвижный воин с глазами в крапинку, словно скорлупа яиц куропатки, и впрямь был не лишен ума. И Рысь ему еще пригодится.

Штурм детинца начался с рассветом. Но дружинники в граде показали себя, успели подготовиться к нападению. И как же они били древлян! Посылали из-за частоколов тучи стрел, лили сверху кипяток и смолу, метали острые сулицы. Но древлян невозможно было остановить. По знаку своего предводителя они бросались на приступ, пробирались под стены, укрывшись под сбитыми из бревен щитками, сбивали из пращей и луков мелькавших на заборолах защитников. А по единственному пологому подъезду к воротам Турова, по которому обычно въезжали в град телеги, древляне разгоняли на колесах мощный таран из сбитых вместе крепких стволов. Таранили так, что надвратная башня просто вибрировала, откатывали назад, вновь разгонялись и шли на сшибку. А их соплеменники в это время ловко посылали в глубь детинца зажженные стрелы, стремясь устроить внутри пожар.

И все же только после того, как солнце перевалило за полдень, а склоны Турова покрылись, как битыми мухами, телами древлян, они сумели разбить ворота и ворваться внутрь. Их торжествующий вой летел к небесам вместе с черным дымом от горевших строений града.

Теперь и Торир вместе с Рысью и его отрядом поспешили в детинец. Ториру надо было успеть спасти дреговичей. Но это удалось не сразу. Сама дрегва отчаянно сопротивлялась, сражались даже женщины и подростки. Торир со своими людьми еле сумел оттеснить их в сторону. Древляне не сразу это заметили, распаленные грабежом, спешившие вынести из горящих строений богатства града. А когда спохватились, дрегву уже оградили вызванные Ториром из капища волхвы. Стояли в своих длинных белых одеяниях, подняв над головами шесты с надетыми на них черепами быков-туров.

В какой-то миг Ториру показалось, что задуманное вышло. Но все испортил молодой дрегович. Он вдруг вышел вперед, глянул на раскрашенного, как древлянин, варяга и вдруг выпалил:

— Признал я тебя, выродок. С нами на пиру хлеб-соль ел, а сам древлян навел!.. Пусть же Кровник[64]живьем заберет тебя до времени! — И плюнул в сторону Торира.

Толпа древлян всколыхнулась и замерла. Торир почти осязал их взгляды, чувствовал, что ждут, как поступит предводитель. Сам же смотрел на бледного от ненависти дреговича. Он тоже узнал дерзкого — это был парень, что убивался по жертвенной девушке. Тогда это было глупо. Сейчас же своей выходкой он свел почти на нет, все усилия Торира спасти дрегву. Торир заметил, как сжалось вокруг кольцо древлян, заметил встревоженный взгляд Рыси. А этот белобрысый дрегович даже ухмыляется. Зато волхвы помрачнели. Державшиеся до этого с достоинством, теперь они отступили, переглядываясь.

Торир ощутил, как вскипает в нем гнев. А заговорил — голос звучал спокойно, даже снисходительно:

— Дурень. А с такими дурнями знаешь, как поступают? — Он шагнул вперед, сделал резкий выпад и, как учили его еще арабы, надавил пальцами в определенные места на горле дреговича. Тот сразу глаза выпучил, задохнулся, посерел вмиг. Торир не стал ждать, пока дрегович свалится, схватил за волосы, резко наклонил, зажав голову парня между своими коленями, и рывком сдернул с поверженного портки, оголив зад. Сам же спокойно расстегнул ремень на поясе, сложил вдвое и, замахнувшись, сильно опустил на белые ягодицы глупого дреговича. Раз, еще и еще раз. Ремень со свистом рассекал воздух, громко шлепал по телу. На заду дреговича вспухли багровые полосы. Тот рванулся, стал вопить. Но варяг только сильнее сжал его голову коленями. Ох, и порол же он его, зол был необычайно.

В толпе древлян кто-то захохотал. А через миг ржала, надсаживалась от хохота вся толпа. И не ожидали подобного, и опешили, и весело всем стало. Даже слезы выступили на глазах от смеха, вытирали их еще окровавленными руками, размазывая по лицу боевую раскраску. А Торир все сек и сек бившегося глупца, давая выход скопившемуся напряжению.

Когда, наконец, отпустил его, парень упал без сил. Но варяг поднял его рывком, пнул в сторону.

— Иди, дурак. Пусть мамка даст тебе каши да поучит свое дитя уму-разуму.

Теперь и древляне пинали парня. Кричали сквозь смех:

— Убирайся, пусть мамка сиську тебе даст!

А на Торира внезапно нахлынула слабость. Смотрел, как волхвы ведут пленных сквозь толпу веселящихся древлян. Последний из волхвов оглянулся на варяга и едва заметно кивнул.

Торир пошел прочь. Чувствовал безмерную усталость. И хотелось лишь одного: побыть в тишине, отдохнуть, смыть с себя кровь.

Позже его отыскал на берегу Припяти Рысь.

— Ну, ты и дальше с нами, али как?

Рысь был еще в боевой раскраске, усы слипались от крови. Торир же только вышел из реки, влага блестела на мускулах его груди, бедер, ног.

— Я сам поеду. Но по вашей земле. Возьмешься ли проводить? Рысь задумался. Сел, стал разматывать скрещенные на голенищах ремешки кожаных постолов. Тоже решил обмыться.

— Говорил же тебе, к Мутьяну пойду, в Искоростень. Вот и ты со мной.

Торир кивнул. А вскоре понял, как повезло ему с Рысью. Без него он быстро пропал бы в древлянской чаще — в топь мог угодить, напороться на какую-нибудь из ям-ловушек, или прошила бы его отравленная стрела лесных сторожей-доглядников. Посты сторожей древлянских попадались то и дело, умели они охранять свой край, возникали рядом, словно из-под земли, все в шкурах, ветками прикрытые, лица замаскированы пятнами грязи — их и заметить можно, лишь когда с сулицами наперевес выходили на тропу. Даже запах не людской от них шел — звериный.

Рысь легко объяснялся с ними на местном диалекте, слова заветные говорил. А по вечерам у костра Торир пояснял ему: