Если надо - порвем НАТО - Михаил Серегин

– Козел, – первое, что прошептал Простаков. – Ты думаешь, что тебя здесь не смогут найти?

– Как ты ко мне подошел? Я ведь все слышу.

– Не уверен.

Алексей показал ему пальцем на местечко в десяти метрах от них.

– Вон туда, в те кусты, – проговорил он одними губами.

Где-то за спинами хрустнула ветка, и они замерли. Леха осторожно повернул голову и увидел, как к ним приближается косуля.

– Кто-то гонит, – сообразил он. Скоро за косулей появится или один из ловцов, или же какая-то приманка перемещается, нарушая все договоренности.

Снова показав на куст, Леха растворился, не забыв сообщить, что одного из русских уже нашли.

Стараясь не пугать благородное животное, Алексей обошел его полукругом и вышел на парня в желто-зеленом камуфляже, стоящего глупо посреди леса и даже не пригибающегося. Явно нерусский. Кажется, такие комки у французов. Алексей быстренько подбежал к солдату и схватил его сзади за плечи.

Криком «Найн!» немец обозначил национальную принадлежность. Пригнув парнишку к земле, он коснулся указательным пальцем собственных губ. Тот согласно закивал головой. На лице его была написана досада от того, что он так глупо попался. Схватив «зайца» за рукав, Леха пошел дальше по лесу. Но его предположения насчет возможного поведения одного из схваченных разведчиков Бекетова полностью оправдались на фрице. Тот специально ходил и шумел, кашлял и шуршал. Невозможно было никого обнаружить. После двух минут Алексей сообразил, что так ему никогда не выиграть. Он рванулся через лес, увлекая за собой пленного, и спустя пять минут они, оба взмыленные, выбежали из рощицы на полянку, и Леха сдал первого пленного Стойлохрякову и Тоду Мартину, которые лично наблюдали за поимкой солдат.

– Мудро, – похвалил подполковник Простакова, и тот, окрыленный комплиментом, вновь ломанулся в чащу, скрипя зубами и мечтая выхватить побыстрее оттуда и второго.

Не исключено, что три остальных охотника – его непосредственные конкуренты – также водили за собой шумящие хвосты. Это должно было страгивать оставшуюся дичь с мест и заставлять ее перемещаться.

Не раздумывая, Леха ломанулся в центр рощи, откуда решил начать поиски.

Времени оставалось катастрофически мало. В любой момент его противник мог зацепить вторую добычу и отправиться на доклад к Мартину и Стойлохрякову.

Пока старшие офицеры ждали результатов поисков на поляне, лейтенант Бекетов со своими коллегами из других армий расселись в тенечке и раскидали покер, а бедные солдатики, поскидывав с себя кители, махали лопатами, углубляя и расширяя фронт работ. Упражнение только началось, и в ближайший час делать около солдат было нечего.

Мудрецкий с двумя красными ведрами, снятыми с пожарного щита (других Стойлохряков не нашел) брел по Чернодырью и заходил то в один дом, то в другой, сливая запасы хозяек в общую тару. Не успел он наполнить и первое ведро, как за ним увязался непотребного вида мужичок. В рваной фуфайке, несмотря на жару, разбитых ботинках и грязных, совсем недавно облеванных штанах.

– Это ты тут чего, лейтенант, промышляешь? – поинтересовался он, топая чуть сзади и прекрасно улавливая носом содержимое ведра. – Решил оборонную способность повысить? – продолжал мужичок, сладко причмокивая из-за слюны, залившей весь рот.

Если в части Мудрецкий уже довольно спокойно мог послать человека на три буквы через весь коридор, то к общению с гражданскими был морально не подготовлен. Будь на его месте сотрудник милиции, дядьку он быстро бы отшил, но Юра, как только оказывался в поселке, превращался опять в аспиранта университета и, несмотря на форму, надетую на его плечи, не мог грубить гражданским лицам.

А мужичок, частенько потирая красно-синий нос, пытался унять в нем сладкое щекотание, возникающее из-за паров спиртяшки, тянущихся из ведра.

– Ты зря, лейтенант, так ходишь. Выветрится все. Надо в бутылях.

– А тару хозяйки жалеют, – пожаловался Мудрецкий, сам прекрасно понимая, что выпаривать-то не надо. Но ничего иного у него под руками не было. А если он оставит где-то пожарное ведро, то потом Стойло-хряков так разорется, что никакого спирта не надо будет, кайф и так словишь.

Увязавшийся за лейтенантом «синяк» дисциплинированно ждал его у калитки каждого дома, куда он заходил, и даже однажды вызвался посторожить пустое ведро, но Юра ему не доверился, справедливо предположив, что оно будет тут же продано какой-нибудь бабе за сто граммов горючего.

– Наполнил одно? – поглядел мужичок в плюхающуюся в ведерке жидкость.

– Ага, – согласился Юра.

– Чего, теперь еще одно?

– Да нет. Сюда водички налью.

– На фига тебе водички? – воскликнул мужик. – Слушай, у тебя деньги есть?

Деньги еще оставались.

– Давай двойную норму выполним.

Глаза у дядьки горели.

– Я тебя сейчас к бабе отведу. У нее всегда есть. Она тебе целое ведро нальет сразу. Тебе даже по дворам ходить не придется. А ты мне всего литр поставишь. Это же ничего по сравнению с тем унижением, которое ты испытываешь. Приходится в каждый дом заходить, объяснять, что тебе нужна самогонка или там водка. А водка тут есть, кстати?

Мудрецкий посмотрел на полное ведро.

– Ну, один добрый человек полбутылки вылил.

– Неужели? Ой, какой коктейль!

Мужичок упал на колени и сунул нос в поднимающиеся пары. Мимо шла парочка легко одетых кооперативщиков, по-старому колхозников.

– Митяй, ты чего это на коленях стоишь? – заинтересовался один и подошел к лейтенанту, не знавшему, как оторваться от «синяка», так как тот цепко обхватил ведро с пойлом двумя руками и не пускал Юрку дальше.

Надо было выбираться из статического состояния, и Мудрецкий быстро согласился, чтобы дядька вел его к бабе, у которой, как он выражался, всегда полно.

Мужики, поглядев на одно пустое ведро и на одно полное, уловили запах и смекнули по разговору, что речь идет о наполнении и второго сосуда.

– Зря так носишь, офицер. Все выветривается, – поделился знакомый Митяя с не менее красно-синим шнобелем, чем у стоящего на коленях. – Надо к продукту уважение проявлять, носить в мелкой таре. А не так, чуть ли не в ванной. Это может здоровье сильно подорвать, и так случится, что завтра тебе уже ничего не надо будет.

– Это почему? – не понял Мудрецкий.

– А потому что, сынок, – а дядька был раза в два постарше, – на кладбище отъедешь, надорвешься.

– Да ничего со мной не будет, – повел плечами Юра. – Что, я два ведра не донесу?

– Донести-то донесешь, а вот выпить не сможешь.

– Я не для себя набираю.

– А, так вас там целая компания. Офицеры выпить любят, – начали между собой судачить мужики, уже втроем увязавшись за Юркой, который, словно робот, теперь следовал указаниям «синяков».