Врачебные связи - Ирина Градова

– Конечно, нет, но это – верный путь к злоупотреблениям. Ты же знаешь, как приходится воевать с начальством, чтобы отбиться от препаратов, которые имеют малый эффект, и вытребовать те, что хоть как-то лечат! Здравоохранение у нас бесплатное только на словах, на деле же за все кто-то платит. В нашем случае – государство, а в разных офисах, через которые проходят деньги, предназначенные на лекарства, сидят люди, которым катастрофически не хватает зарплаты, и они ищут пути увеличить ее за счет все того же государства. Таким образом, можно сказать, что я заказываю дорогой и действенный препарат от печени – к примеру, «Эссенциале форте», но до больного доходит настойка расторопши, тоже, по словам некоторых знахарей, оказывающая положительное влияние на этот орган, только в десятки раз дешевле!

– Но… – начала было я, однако Влад еще не закончил.

– Более того, если «Голудрол» «запорют», то встанет вопрос о доверии к другим лекарственным средствам производства «Фармаконии», а также о том, каким образом она выиграла тендер, если ее дела на тот момент шли вовсе не блестяще – во всяком случае, помнится, так утверждала Дашка!

И все же я не могла понять главного: кто и за что убил Илью Митрохина. Не для того же, чтобы подставить Толика и убрать его с карты боевых действий!

* * *

В жизни так не уставала, как в это утро. Раньше я считала, что модели даром получают громадные деньги, а ведь им и надо всего-то – повертеться перед камерой! Оказывается, все не так просто и быть моделью – искусство, и мне в моем почтенном возрасте его уже ни за что не освоить. Если бы не Лариса, проявившая недюжинную дипломатичность в налаживании диалога между мной и фотографом, мой первый опыт окончился бы сокрушительным провалом. По прошествии трех с половиной часов я освоилась и поняла, что от меня требуется. С этой минуты дело пошло, но из студии я выползла в таком состоянии, словно не отходила от операционного стола по меньшей мерее сутки!

У меня зародилась трусливая мысль отправиться прямиком домой и не ехать к Егору Артамонову – в конце концов, разве я следователь? Почему я должна вмешиваться, тратить личное время, если кому-то не хочется выполнять свою работу? Но потом я подумала о Толике. Разве он виноват в том, что я устала? Дашка делает все возможное для его спасения, но помощь никогда не бывает лишней. Поэтому я решила сначала подкрепить силы, а потом осуществить свой план. Гречневая каша с мясом в «Теремке» подняла мой боевой дух, и я, усевшись за руль в приподнятом настроении, поехала в район станции метро «Лесная». Никогда не любила эти места, уж больно они безрадостные – дома обшарпанные, зелени мало. В отделе кадров больницы, где раньше работал Егор, мне удалось разжиться только адресом, а телефона не нашлось, иначе я обязательно позвонила бы заранее и предупредила о своем визите. Ну, ничего не попишешь, пришлось нарушить правила хорошего тона в надежде на то, что Егор меня извинит.

Уже позвонив в дверь, я сообразила, что, скорее всего, никого нет дома: Егор, если он нашел работу, в два часа дня еще там, а его жена, если таковая имеется, вряд ли является домохозяйкой – с его-то зарплатой! Однако, к моему удивлению, дверь открылась. В проеме нарисовалась светловолосая головка девочки-подростка, и я не удержалась от замечания:

– Ты почему не спрашиваешь, кто звонит? Это вполне мог бы оказаться какой-нибудь бандит!

Большие карие глаза внимательно смотрели в мои.

– Но вы же не бандит, это точно! – резонно заметила девочка.

– Это ты сейчас видишь, что нет, а в противном случае было бы уже поздно!

– Вот и я всегда говорю, что Ленка никак не научит своих оглоедов осторожности! – неожиданно присоединился к нашей беседе кто-то еще. Оглянувшись, я увидела полную даму в бордовом халате с мусорным пакетом в руках. – Нельзя дверь кому попало открывать, глупая твоя голова!

Несмотря на грубость, слова женщины не казались неуместными: она говорила из лучших побуждений, а способ их выражения обычно соответствует уровню образования и воспитания каждого отдельного индивида.

– А вы кто? – перевела она на меня подозрительный взгляд.

– Я пришла к Егору Артамонову.

– К папе? – переспросила девочка с удивлением.

– Вы… это, кто вообще? – засуетилась соседка, ставя пакет с мусором на коврик у двери и выдвигаясь поближе к нам.

– Я по личному вопросу. Так дома папа-то? – снова обратилась я к подростку.

– Так помер Егор-то, уж больше месяца как! – вместо нее ответила соседка.

– Как – помер?!

– Папу машина сбила, – тусклым голосом пояснила девочка. – Завтра сорок дней, и мама пошла в магазин – родственники придут.

– Боже мой, милая, прости, я не знала! – воскликнула я. Ситуация была самой что ни на есть неловкой: у людей такое горе, а тут я со своими вопросами!

– А вы заходите, – предложила девочка, отступая. – Мама скоро придет.

Похоже, бдительная соседка не сочла меня опасной, потому что закивала:

– Да-да, заходите: Ленка-то отгул взяла, чтобы сороковины подготовить честь по чести.

Я боролась с желанием испариться и потребностью выяснить все до конца. Второе победило, и я вошла в тесный коридор. Артамоновы жили так же, как большинство бывших советских людей, – не хорошо и не плохо, средне жили. Мебель старая, но ухаживают за ней неплохо – видимо, Елена Артамонова хорошая хозяйка. В гостиной, куда проводила меня девочка, которую звали Таней, на стене висела большая фотография симпатичного, рано начавшего лысеть мужчины в очках, перевязанная черной ленточкой.

– Это папа, – сказала Таня, проследив за моим взглядом. Ее лицо выглядело печальным, но было очевидно, что слезы уже давно выплаканы, осталось лишь недоумение по поводу глупой и несвоевременной гибели родного человека.

– А вы с папиной работы? – спросила она, с любопытством меня разглядывая. – С его работы на похороны никто не пришел.

Значит, девочка не в курсе, что отца «ушли» из больницы? Пока я собиралась с мыслями, думая, как же ответить ребенку, мы услышали поворот ключа в замке и оклик из коридора:

– Танюша!

– Мама пришла, – сказала девочка и выбежала в коридор. Я вышла вслед за ней, и усталая, но привлекательная женщина лет тридцати пяти с удивлением посмотрела на меня.

– Это кто, Тань?

– С папиной работы, – ответила та.

– В самом деле?

Глаза Елены Артамоновой в один миг стали ледяными.

– Надо же, – пробормотала она, – пришли все-таки… А где вы были, когда он умер?!

– Елена, – быстро сказала я, не желая несправедливо становиться объектом упреков, – давайте поговорим в комнате, пожалуйста!

Она собиралась возразить, но потом передумала и кивнула. Передав сумки дочери, женщина сказала:

– Сложи все в холодильник, а я потом разберусь… Ладно, пойдемте, раз пришли.