Похищение - Юрий Пашковский

— Вот смотрите, — говорил студентам сторонник «листа», доставая чистый лист бумаги из воздуха. — Представим, что этот лист — пространство, разделяющее точку А — верхний край, от точки Б — нижнего края. Чтобы добраться от А до Б, требуется время. Но вот теперь… — Маг складывал лист пополам, так, чтобы его края касались друг друга. — Как видите, возможен и такой вариант: не двигаться самому, а соединить точки А и Б. Мысли Тварца и действовали по такому принципу, сжимая пространство и делая его неразличимым для него.

— Вот смотрите, — говорил студентам сторонник «пирога», доставая чистый лист бумаги из воздуха. — Этот лист то, что находится в головах балбесов, которые считают, будто у Тварца в его Всемогуществе и Всенаходимости была необходимость сжимать пространство для своих мыслей. Идиоты! — После этого маг рвал лист в клочья и наколдовывал на демонстрационный стол перед собой слоеный пирог. — На самом деле мы имеем не одно расстояние от точки А до точки Б, а множество точек А, то есть А1, А2, A3 и так далее, вектор которых направлен к Б, и множество точек Б, вектор которых направлен к А. Точек может быть бесконечно много, как бесконечна сама материя, созданная Тварцом, что хорошо показал Нонез в своих апориях «Пиво», «Пьяница» и «Насильник».[10]Математически говоря, переменная величина никогда не может достигнуть своего предела, ибо, как бы она ни была велика, между нею и превосходящим ее по величине пределом всегда остается целая бесконечность еще больших, чем она, величин. Иначе говоря, наша реальность представляет из себя множество слоев пространства. Вот например, как в этом пироге. — Маг гордо указывает на кондитерское изделие. — Но видите ли, чтобы пирог был совершенен, все его слои должны пропитаться кремом, от самого верхнего до самого нижнего. Крем проникает сквозь слои и расползается между ними. Так и мысли Тварца охватывали собой все миры и проникали в каждый, объединив их в совершенную систему, оставив нам свой след, который теперь как бы существует как отдельное пространство между пространствами, соединяющее своей структурой все точки и векторы во всех мирах и между ними. И это пространство-крем проникает во всю бесконечность пространств-слоев, поскольку оно само бесконечно!

— Крем у них вместо доказательств! — бурчали в ответ сторонники «листа». — Бесконечность может быть бесконечной, но и она должна быть определенным типом бесконечности. Поэтому и о бесконечных пространствах нужно говорить только исходя из учения о бесконечных множествах с теми или другими типами их упорядочения. Ведь тот путь и то время, которые необходимы для достижения насильником жертвы, представляют собою бесконечную последовательность отдельных убывающих отрезков, но упорядоченную определенным образом. Отсутствие первого или последнего момента такой последовательности относится только к ее представлению как конечной, представление же ее вначале бесконечной, но упорядоченной определенным образом вполне совмещает прерывное построение этих отрезков с их непрерывным протеканием. Пространство — это в первую очередь цельность, а не множество. И потому глупо говорить о пироге как совокупности пространств. Здесь надо говорить именно о листе, как целом и отдельном пространстве. И потому мысли Тварца стягивали места в пространстве друг к другу — мысли как целостности взаимодействовали с другими целостностями, но все это происходило вне временных рамок и метрик.

— Да пошли вы! — немедленно реагировали приверженцы «пирога».

— Пошли вы сами! — поддерживали новый уровень научной дискуссии адепты «листа».

Кто из них прав — точно не знали, по всей видимости, и сами исследователи метапорталов. Уолту же почему-то казалось, что ошибались и те и другие.

Винтовая лестница закончилась, и в лицо Уолта ударили потоки света. Он прищурился, наблюдая, как со всех сторон начинают расти тени, отражаясь от Магистра, как они отрываются от основы и начинают приближаться к нему, как они падают на него, отправляя…

Отправляя…

Уолт моргнул. Переход закончился.

Только теперь ему стало понятно, что весь путь проходил в полной тишине, даже без эха его шагов. Потому что первое, что он почувствовал, вернувшись в обычную метрику реальности, было тянувшееся песнопение на языке, которого Уолт не знал. Хотя песнопение очень напоминало унылые молитвы голубокожих райтоглорвинов в храме Грозного Добряка, в котором Уолт весьма скучно и нудно проводил время.

— Добро пожаловать в Лангарэй, господин маг.

Уолт глянул на говорившего. Это был среднего роста парень в камзоле и широких, по моде Завидии, штанах с полосками ниже колен. То, что он Живущий в Ночи, выдавали бледность лица и выделяющиеся на этом фоне пурпурные губы. В остальном он сильно напоминал обычного человека лет двадцати восьми, что означало, что ему уже могло перевалить и за сотню. Кипа спутанных черных волос на голове почему-то делала его похожим на Безумного Профессора, призрака с кафедры потусторонней магии.

— Мое имя Понтей Нах-Хаш фан Сива, — представился Живущий в Ночи. — Благополучно добрались?

Почему-то большинству смертных, которые никогда не использовали порталы, подобные путешествия представлялись непринужденной вечерней прогулкой перед чашечкой черного чая. На самом же деле даже малейшая ошибка в использовании порталов грозила серьезными последствиями. Нет, не то чтобы, войдя в портал в одном месте, вы выходили в другом только половиной тела; бывали случаи, что мужчина после межпространственного перехода обзаводился тремя роскошными грудями и двумя дополнительными ногами, а женщина — годовалым ребенком, четко зная, что это ее дитя, несмотря даже на то, что она оставалась девственной.