Герцог-обольститель - Адель Эшуорт
Шрифт:
Интервал:
Сейчас они возвращались в Дом Ниван. Сэмсон сидел напротив нее с закрытыми глазами, но она знала, что он не спит. С тех пор как они уехали с бала, он не сказал и двух слов. Ей не хотелось уезжать, да они это и не планировали, но он настоял, уверив ее, что ей не следует больше видеть свою тетю в этот вечер. Он отказался сказать почему и ни словом не обмолвился о том, что они с Клодетт обсуждали во время танца. Ее раздражало, что он молчит, хотя они были одни. Она уже устала ждать, когда он заговорит.
– Почему вы настояли на том, чтобы мы срочно уехали с бала? – спросила она, когда карета свернула от дома Брийон на дорогу к городу.
Он только буркнул, не открывая глаз:
– Поговорим, когда вернемся.
– Вы что-то узнали и скрываете это от меня? Что вы обсуждали с моей тетей?
– Оливия, будьте немного терпеливее.
Что-то в его тоне заставило ее насторожиться. Он никогда так ей не отвечал. Его уклончивость и нежелание говорить сводили ее с ума. Они планировали переночевать в поместье, но стоило ему потанцевать с Клодетт, как он со стаканом двойного виски в руках разыскал ее и практически заставил ее покинуть зал. Он был очень обеспокоен, и это ее удивило. Хотелось бы ей знать, что такого сказала ему Клодетт, что могло так его расстроить.
– У вас кружится голова от выпитого?
– Я выпил недостаточно.
Она не поняла, имел ли он в виду, что выпил недостаточно, чтобы опьянеть, или недостаточно, чтобы успокоиться после всего того, что произошло на балу.
Оливия расправила на коленях юбки и стала перебирать веер.
– Перестаньте ерзать, – сказал он довольно грубо. Это еще больше ее рассердило.
– Извините, сэр, но после того, что случилось, вы ждете, чтобы я была спокойной? Вы не хотите рассказать мне, что Клодетт...
– Мы обсудим это, когда приедем домой. – Он чуть приоткрыл глаза – ровно настолько, чтобы она видела, что он смотрит на нее. – Сейчас мне надо подумать. Почему бы вам не расслабиться?
Расслабиться? Когда он снова закрыл глаза, она преувеличенно громко фыркнула, но потом решила, что, если и дальше будет приставать к нему с расспросами, он еще больше на нее рассердится и, чего доброго, будет молчать и после того, как они приедут домой. Поэтому она откинулась на подушки точно так же, как это сделал он, и закрыла глаза.
Она, должно быть, задремала, потому что ей показалось, что всего через несколько минут карета остановилась перед Домом Ниван. Она села прямо и тряхнула головой, чтобы прогнать сон. Потом, приподняв одной рукой юбки, другую протянула кучеру, который помог ей сойти вниз со ступенек кареты.
Сэмсон молча последовал за ней и стоял, пока она доставала ключ, потом вместе с ней прошел через темный магазин и вверх по лестнице до ее квартиры. В своей комнате она сразу же подошла к секретеру, зажгла лампу и повернулась к нему, скрестив на груди руки.
– А теперь вы готовы к обсуждению? – Наверное, ее вопрос прозвучал довольно грубо, но она так устала, что ей было все равно, как он оценивает ее настроение.
Он закрыл дверь и запер ее на замок. Потом повернулся к ней. У него был усталый вид.
– Предлагаю вам сначала переодеться, – холодно заявил он и начал снимать с себя сюртук.
– Переодеться? Во что переодеться?
– Во что-либо более удобное, – раздраженно ответил он.
– Я и так чувствую себя вполне комфортно.
– Не думаю. Мне так точно надо переодеться. – Он направился в гостевую комнату. – Встретимся на кухне, когда вы будете готовы, – бросил он через плечо.
Оливия ненавидела, когда мужчина приказывал ей делать что-то, чего она не хотела. Беда была в том, что сегодня он был прав. На ней уже несколько часов был тугой корсет, который, конечно, не добавлял ей хорошего настроения. К тому же, если она пойдет переодеваться, у нее будет время собраться с мыслями, чего ей явно не удалось сделать по дороге домой.
Переодевание заняло у нее добрых двадцать минут, поскольку некому было помочь ей с платьем, украшениями и шпильками, но когда она вошла в кухню в туго завязанном халате и с распущенными по спине волосами, он сидел на том же стуле, что и в прошлый раз. Правда, он отодвинул его от стола так, чтобы прислониться головой к стене.
Она обошла его вытянутые ноги, отметив, что он не переодевался, а просто снял сюртук и жабо, оставшись в брюках и рубашке, рукава которой он закатал до локтя. Выглядел он вполне прилично для мужчины, который находится в обществе женщины, не являющейся его женой.
Она села напротив него и сложила руки на столе, всем своим видом выражая решимость узнать всю правду здесь и сейчас.
Он продолжал молчать, уставившись на часы, стоявшие у плиты.
– Уже два часа ночи, – наконец не выдержала она. Он не отреагировал на это замечание. Вместо этого он сказал:
– Вы, должно быть, отдохнули. Ведь вы проспали всю дорогу домой.
– Не сказала бы, что я спала. Я думала, закрыв глаза, так же, как и вы.
Тень улыбки пробежала по его лицу.
– А вы, оказывается, храпите, Оливия.
– Ничего подобного, – возмутилась она.
– Правда, признаюсь, это был очень деликатный и, я бы сказал, женственный храп. Который очень подходит такой красивой и обворожительной женщине, как вы.
Он сказал это так небрежно, будто они встретились посреди этой ночи для того, чтобы обсудить качество чая и выгод от его продажи. Он явно наслаждался тем, что застал ее врасплох, но она не поддастся на его уловки, а прямо перейдет к делу.
– Вы не можете сказать, почему вы так торопились уехать с бала? Только не говорите мне, что я была бледна, или что-нибудь в этом роде.
– Она вела себя довольно бесцеремонно. – Оливия пожала плечами:
– Я должна сказать, что, как это ни прискорбно, это достаточно характерно для тети Клодетт.
– Она просто ревнует. – Оливия сдвинула брови.
– Ревнует? Искренне сомневаюсь. Она красавица, и все это знают. Включая ее саму.
– Дану?
Ее немного раздражало, что он с ней не спорит или не говорит прямо, что она красивее, как непременно, не задумываясь, сделал бы ее муж. Но может быть, он так и не думает, и это почему-то больше всего расстраивало ее.
– А Эдмунд считал ее красивой? – спросил он.
– Думаю, что да. Хотя он никогда не говорил, что думает о ней на самом деле. Но если вдуматься, это довольно странно.
– Что именно? – полюбопытствовал он.
– Эдмунд привлекал тетю Клодетт физически, о чем вам, я полагаю, теперь стало известно, хотя, признаться, она никогда не позволяла себе ничего неприличного в присутствии посторонних. В конце концов, она моя тетя, она хорошо воспитана, и ее уважают в обществе. – Возможно, она слишком выгораживает Клодетт, но поскольку он ничего не ответил, она продолжила: – Для всех было очевидно, что Эдмунду приятно ее общество, но насколько я помню, он никогда не говорил о том, что он думает о ней или что к ней чувствует. Во всяком случае, мне он этого не говорил.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!