В Венесуэле скучно без оружия - Сергей Кулаков

Он закатал рукава рубашки так, чтобы пятно не бросалось в глаза. Чувствовал себя Роман вполне сносно. Только голова начала побаливать от преждевременно наступившего похмелья.

– Как выпить? – изумилась Долорес. – Вы же недавно одолели целую бутылку рома!

– Во-первых, всего лишь бутылку, – заметил Роман. – А во-вторых, на данный момент для меня это лучшее лекарство. Скажите, Долорес, как называется ваша водка? Кажется, чича?

– Чиче, – смеясь, поправила Долорес. – Где ваш нож?

– Это не мой нож, – сказал Роман, доставая из кармана наваху, отобранную у Педро.

Долорес молча взяла у него нож, тщательно прополоскала в фонтане, благо было темно и никто не видел, чем она занимается, и бросила его в урну.

– Для майора безопасности ваши действия не совсем правомерны, – заметил Роман.

– Сейчас я обыкновенная женщина, которая не хочет лишних проблем, – возразила Долорес. – Идемте.

– Куда?

– Но вы же интересовались чичей.

– О, да… – засмеялся Роман.

До дома они добрались через полтора часа. Чиче, местная водка, оказалась отличным лекарством. Двух рюмок, выпитых в ближайшем ресторанчике, хватило для того, чтобы головная боль исчезла без следа.

А выпив еще три, Роман начал подпевать оркестру, игравшему умопомрачительную хабанеру.

Смотревшая на него не без содрогания Долорес с трудом уговорила его идти домой.

– А вы, милая Долорес, пойдете со мной? – с прямотой пьяного человека брякнул Роман. – А то я буду сидеть здесь до утра и пить. Все равно ваш противный генерал отстранил меня от дел, так что мне можно завтра вообще не выходить из дома.

Он взял рюмку и опрокинул содержимое себе в рот.

– За здоровье вашего президента. Да хранит его Бог.

Долорес улыбнулась.

– Так что скажете? – спросил Роман.

Она посмотрела ему в глаза. В них появилось какое-то новое выражение, смысл которого Роман не мог понять, но которое не имело нечего общего ни с ненавистью, ни с презрением, которые она до сих пор к нему испытывала.

– Хорошо, я пойду с вами, – решилась она.

– Тогда еще по рюмочке – и все, – обрадовался он. – Эй, mychacho?

Все оказалось даже лучше, чем представлял себе Роман. Помимо внезапно охватившей ее страсти Долорес проявила столько нежности, что Роман, чей хмель быстро улетучился, при всем желании не мог обвинить себя в нарушении данного самому себе слова. Долорес осыпала его бурными ласками, происхождение которых никак не могло быть вызвано приказом, полученным от Торреса. Так могла вести себя только женщина, которой нравится ее мужчина, – в этом Роман мог бы поклясться всем своим внушительным сексуальным опытом.

Впрочем, вскоре и сама Долорес объяснила причину столь внезапно нахлынувших на нее чувств.

– Ты такой мужественный, – сказала она, опираясь локтем на подушку и поглаживая Романа по груди.

Ее черные прямые волосы свесились, как крыло, и вся она была похожа на большую, прекрасную птицу, случайно залетевшую в окно.

– Ничего особенного, – ответил Роман, беря сигарету. – Просто я много выпил.

– Нет, – возразила Долорес, касаясь чуткими пальцами его тела. – У тебя столько шрамов. Ты воин. И, как настоящий воин, ты скрываешь это.

Роман закурил, поглядывая на крутой изгиб ее бедра, переходящий по немыслимой траектории в осиную талию. Ее кожа источала то особое свечение, которое присуще только очень чувственным женщинам. Он ощутил, как в нем снова нарастает желание.

– Как ты расправился с этими подонками, – продолжала полушепотом Долорес. – Я даже испугаться как следует не успела. Думала, тебя изрубят на кусочки. А у тебя только одна царапина. Я ничего подобного не видела.

– Я всего лишь хорошо обученный агент, – возразил Роман. – И делал то, чему меня научили.

– Может быть, – прошептала Долорес. – Но не каждый агент – воин. И не каждый обладает твоим мужеством.

Роман улыбнулся.

– Это ты о моих сражениях с ромом и чичей?

Долорес засмеялась, щекоча губами кожу возле его подмышки.

– А признайся, ты всех нарочно завела меня в этот квартал? – сказал Роман.

Долорес внезапно припала головой к его плечу.

Роман почувствовал, как вздрагивает ее грудь, прижатая к его боку. Она смеялась без удержу, как нашалившая девчонка.

– Но я же не думала, что там будет целая банда, – давясь смехом, призналась она.

– Хорошо, что у них не оказалось автоматов, – сказал, посмеиваясь, Роман.

– Я думаю, ты бы справился!

– Я бы справился, – согласился он. – Но было бы очень много шума. А это, как я не понимаю, не входит в наши планы.

– Не входит, – продолжая смеяться, подтвердила Долорес.

Роман загасил сигарету и опрокинул майора Эсперанце на спину.

Она смирно лежала под ним, улыбаясь и ожидая его действий.

Он не спеша провел губами по ее шее и сместился ниже, к покорно раскинутым полушариям груди. Медленно, словно наслаждаясь вкусом изысканного блюда, он принялся целовать ее соски, пока они не увеличились и не затвердели.

К этому времени Долорес уже громко дышала, издавая протяжные звуки. Руки ее то и дело пробегали по волосам и шее Романа, и перемещались дальше, лаская его плечи и спину.

Не давая ей опомниться, он передвинулся еще ниже, туда, где в середине живота размещалось круглое, ритмично вздрагивающее углубление пупка. Лаская его языком и поглаживая бедра Долорес, Роман добился того, что она начала требовательно тянуть его к себе, стремясь перейти к кульминации, которой жаждало ее раскрытое лоно.

Но он, опустившись ниже, разместился между ног Долорес и при помощи языка и пальцев довел ее до такого состоянии, что она перестала себя сдерживать и закричала, содрогаясь от накрывающих ее волн экстаза.

И лишь после этого Роман позволил себе взять ее, как ей этого хотелось, и движение их слившихся воедино тел были словно движения одного тела, настолько они чувствовали и понимали друг друга. И когда оргазм настиг их, они закричали, как одно охваченное острым наслаждение существо.

И долго не могли разомкнуть объятия, переживая все оттенки затухающего блаженства.

– Ради этого стоило прилететь в Венесуэлу, – признался Роман, отдышавшись.

Долорес тихонько засмеялась.

– Дай мне сигарету.

Они закурили, усталые, но счастливые.

Долорес погасила торшер, и стало заметно, что небо за окном светлеет.

– Скоро утро, – сказала она.

– Да, – отозвался Роман.

– Мне нужно домой.