Ford против Ferrari. Самое яростное противостояние в автогонках. Реальная история - Эй Джей Бэйм

Стоило взреветь первому мотору, как тут же этот рев подхватили со всех сторон. Воздух наполнился запахами выхлопов и горячего асфальта. Машины выезжали на трассу одна за другой. Начали щелкать секундомеры, отмеряя драгоценные секунды. В ложе для прессы застрекотали пишущие машинки. Против трех Ford и двух Cobra Феррари выставил четыре своих автомобиля. Плюс к этому были заявлены еще четыре частных гонщика на Ferrari. Таким образом, всего на треке было восемь машин с изображением гарцующего скакуна на желтом фоне.

С первого дня тренировок стало очевидно, что гонка пройдет на самых высоких скоростях в истории. Ferrari, один за другим, раскрывали свой потенциал, ставя новые рекорды круга: 3:47,2; 3:47. Но к концу квалификации публику ждал неожиданный поворот. Сертис показал лучшее время: 3:42. Его скорость была ошеломляющей. Он умудрился побить свой собственный прошлогодний рекорд, улучшив его на 10 секунд. Однако на втором месте по результатам квалификации неожиданно для всех оказался Ford, пилотируемый калифорнийцем Ричи Гинтером. Мексиканец Педро Родригес закончил третьим, Фил Хилл – четвертым. Дистанцию круга длиной 13,461 км все четыре лидера прошли с разницей всего в четыре секунды.

…

Накануне гонки Сертис, стоя посреди гаража Ferrari, дал интервью Стирлингу Моссу для передачи «Большой мир спорта» телеканала ABC. Тремя годами ранее Мосс сам считался одним из лучших автогонщиков мира, а некоторые даже называли его величайшим пилотом всех времен и народов. Но травма, полученная в одной из гонок, стала причиной того, что вместо руля он взял в руки микрофон. Интервью никогда не были сильной стороной Сертиса. Камера заставляла его нервничать больше, чем обгон на прямой Мульсан. Мосс спросил его об американской угрозе. Насколько для Энцо Феррари была важна победа над Ford?

– Для такой компании, как Ferrari, – сказал Сертис, – которая производит весьма специфический продукт и большую его часть продает в Америке, эта победа очень важна.

– Ferrari побеждала в гонке четыре раза подряд, – заметил Мосс. – Еще одна победа, и у команды будет серия из пяти триумфов, а этого не достигал пока никто. Вы выставляете на гонку четыре машины?

– Да.

– Сколько людей вы привезли?

– В нашей команде двенадцать или тринадцать механиков, один инженер и один менеджер.

Мосс оглядел гараж. В нем стояло семь машин.

– А для чего тогда дополнительные машины?

– На случай, если произойдет что-то непредвиденное, – ответил Сертис. – Например, как-то ночью на скорости 225 км/ч мы сбили на дороге лисицу. Это могло сильно повредить машину.

– Ну, я полагаю, что в любом случае лисицу это повредило сильнее, – усмехнулся Мосс.

Напряженные губы Сертиса скривились в некоем подобии улыбки.

На цементном полу позади него выстроились в ряд машины. Механики в бежевых комбинезонах сначала натирали их до блеска, а потом взяли перекур, чтобы поглазеть на ассистентку, которая стояла возле камеры и держала в руках карточки с подсказками для Мосса. Вокруг машин слонялись какие-то люди в костюмах, пряча руки в карманах, чтобы справиться с искушением коснуться красного металла и оставить на нем отпечатки. В гараже царила атмосфера полной уверенности в победе, будто американцы вообще не представляли собой никакой угрозы.

– В конце концов, лучший американский спорткар – это Jeep, – пошутил Луиджи Чинетти.

Когда интервью подошло к концу, Сертис подумал, что пора бы вздремнуть. Команда Ferrari не устраивала общих собраний, не пыталась выработать единую стратегию. На трассе каждый сам за себя. Напарником Сертиса был Лоренцо Бандини, пилот № 2 в команде Ferrari. Вместе они считались главными фаворитами.

В это время Уайер в отеле de France проводил собрание с пилотами Ford. Присутствовали шесть человек – три экипажа. Уайер исповедовал философию прямо противоположную подходу Энцо Феррари. Он верил в командную работу. Отдельные гонщики и автомобили были лишь шестеренками в механизме достижения победы. Все должно было идти четко по его плану.

– Мы хотим пройти гонку до конца, – сказал Уайер. – Наша цель – сделать так, чтобы машины не вышли из строя. Каждый должен помнить: это гонка на выносливость, а не спринт.

Фил Хилл и Брюс Макларен, суперзвезды Ford, составляли экипаж № 1 и по плану Уайера должны были выиграть. В их задачу входило идти в ногу с лидерами.

– Держитесь поближе к соперникам, – давал им четкие указания Уайер. – Скорость должна быть максимально возможной, чтобы не убить при этом коробку и тормоза. В любой момент вы должны быть готовы вырваться вперед, как только лидеры почувствуют усталость, а такое происходит всегда.

Уайер порекомендовал младшим членам команды – британцу Ричарду Эттвуду и французу Жо Шлессеру – держаться позади основной группы автомобилей и поберечь машину. Им достаточно было просто завершить гонку.

Уайер обернулся к Ричи Гинтеру, тощему рыжему коротышке с блестящим послужным списком. Гинтер несколько лет выступал за команду Ferrari в «Формуле-1». Они были старыми друзьями с Филом Хиллом, еще с тех дней, когда вместе работали в автосалоне Роджера Барлоу в Лос-Анджелесе. По результатам квалификации Гинтер оказался самым быстрым гонщиком команды Ford. Его партнером был Мастен Грегори по прозвищу Флэш Из Канзас-Сити. Гинтеру Уайер дал указание выложиться по полной с самого начала, чтобы у Ferrari, которые будут пытаться его нагнать, переломались движки.

Гинтер все отлично понял. Начало гонки для него должно было стать чем-то вроде собачьих боев на выживание. И он собирался показать всему миру, на что способен новый Ford.

…

Дороги, ведущие к трассе «Ле-Ман», были плотно забиты перегревшимися машинами, а багажники этих машин – палатками, спальниками и фотоаппаратами Kodak Instamatic. У железнодорожной станции бампер к бамперу в длинную очередь выстроились такси. К обеду и трибуны, и поля вокруг трассы уже были битком забиты. По данным организаторов, посмотреть гонку собралось свыше 300 000 человек – рекордное количество для «Ле-Мана». Французская речь смешивалась в толпе с английской, немецкой и итальянской. Американские солдаты, приехавшие в увольнение с базы в Западной Германии, целыми ротами осаждали палатки с пивом. Над аэродромом позади трибун стоял гул от частных самолетов и вертолетов, на которых прилетали большие шишки.

Механики начали выкатывать гоночные автомобили из боксов на пит-лейн вдоль края трибун. Совсем рядом, возле таблички с лаконичной надписью «11 июня 1955 г.», установленной на том самом месте, где девять лет назад Пьер Левег врезался в толпу, лежала гора букетов. Над трассой по центру висел официальный хронометр «Ле-Мана» – здоровенные часы марки Dutray. С приближением 16:00 на трассу стали выходить пилоты. На них была гоночная обувь, кожаные перчатки и огнеупорные комбинезоны, в руках шлемы, а на шеях болтались защитные очки.

Процедура старта «Ле-Мана» выглядела для американских любителей гонок по меньшей мере странной. Пилоты выстроились в шеренгу на обочине трассы напротив своих автомобилей, которые были расставлены вдоль боксов в порядке результатов квалификации: возглавляла шеренгу самая быстрая машина. Стартер стоял не сбоку, а по центру дороги, держа высоко над собой флаг Франции, которым он делал взмах ровно в 16:00. В этот момент пилоты устремлялись через две полосы к машинам, запрыгивали в кабины, включали зажигание и… прямо на стартовой прямой устраивали самый лютый и оглушительный затор, какой только можно увидеть.