Исход. Как миграция изменяет наш мир - Пол Коллиер

Но даже если миграция действительно приводит к эмиграции, имеет ли это значение? С точки зрения любой индивидуалистической позиции, как утилитарной, так и либертарианской, подобное добровольное переселение коренного населения не представляет собой никакой проблемы. В самом деле, если в результате иммиграции дорожает жилье, принадлежащее британским гражданам, и это позволяет им переезжать в Испанию, то в выигрыше будут все. Самым оптимальным решением стало бы устранение всех препятствий к иммиграции, а вторым по оптимальности – учет национальных различий, позволяющий расселить людей по земному шару в соответствии с имеющимся у них легальным доступом к высокооплачиваемым рабочим местам. Если от такого вывода вам становится неуютно, то, вероятно, дело в том, что вы усматриваете некую ценность в концепции нации, относясь к ней не просто как к механизму предоставления возможностей для каждого отдельного индивидуума. Если не считать вышеупомянутых экономических последствий эмиграции, она не существенна в той мере, в которой не приводит к принципиальному изменению состава населения. Но если связь между иммиграцией и эмиграцией станет мощной вращающейся дверью, трансформирующей население, то она, несомненно, вызовет всеобщую озабоченность. Если Чад покинут все жители, это станет глобальной культурной утратой, так же, как если бы все исландцы перебрались в Норвегию, а Исландию заселили бы китайцы. К вопросу о том, почему в рамках разумных этических представлений это можно было бы небезосновательно рассматривать как потерю, мы вернемся в части 5.

Гастарбайтерская экономика

Итак, мы рассмотрели ряд различных экономических последствий миграции. Представления о том, что иммиграция снижает заработки местного населения и что она является экономической необходимостью, неверны. Истина состоит в том, что экономическое воздействие умеренной миграции на коренное население в кратко- и среднесрочном плане носит маргинальный характер и, вероятнее всего, в целом дает скромный положительный итог. Любые долгосрочные эффекты миграции незначительны. Напротив, устойчивая ускоренная миграция, скорее всего, снизит уровень жизни у большей части коренного населения, как воздействуя на заработную плату, так и вызывая необходимость делиться дефицитным общественным капиталом. Таким образом, контроль над миграцией важен для защиты уровня жизни, а умеренная миграция дает скромную выгоду. Однако если общество по примеру японцев хочет остаться однородным, то оно может себе позволить не открывать своих дверей мигрантам, так как экономические издержки такого решения будут достаточно небольшими. В конце концов, та же Япония и без всякой миграции остается одним из богатейших обществ мира. Иными словами, факты говорят о том, что экономические соображения – не слишком значимый критерий при выборе иммиграционной политики.

Но какими же критериями нам руководствоваться, если не экономическими? Очевидно, источником более неопределенных, потенциально неблагоприятных последствий в плане экономического благополучия может стать социальное воздействие миграции, разбиравшееся в главе 3. Существует один-единственный способ, позволяющий устранить практически все социальные последствия миграции, оставив только ее экономические последствия: следует предотвратить какую-либо интеграцию иммигрантов в общество иначе, чем в качестве рабочих, или, как говорят немцы, «гастарбайтеров», то есть «гостей-рабочих». Подлинная программа привлечения гастарбайтеров обеспечивает доступ к рынку зарубежной рабочей силы, и этим дело ограничивается.

Некоторые общества, в первую очередь ближневосточные, осуществляют весьма масштабные гастарбайтерские программы. Поскольку эти общества невелики и богаты, то выгоды такой миграционной политики для коренного населения весьма значительны: работают за него другие, а состав общества при этом не изменяется. Благодаря такой модели Дубай превратился в экономику, основанную на предоставлении дорогих услуг: в настоящее время нефть дает лишь 2 % его доходов. На иммигрантов приходится невероятно высокая доля населения Дубая: 95 %. Можно подумать, что ни одно общество в мире не выдержит такого наплыва чужаков, но в Дубае иммигранты даже в таком количестве не представляют угрозы, потому что они не могут получить ни местного гражданства, ни даже хотя бы права на постоянное проживание. Пребывание гастарбайтеров в эмирате обусловлено наличием у них трудового контракта и их поведением. Их заработок никак не связан с уровнем заработной платы, установленным для граждан эмирата, и отражает всего лишь сложившуюся на глобальных рынках цену на рабочую силу данной квалификации. Визит в Дубай служит жестким и неуютным напоминанием о глобальном неравенстве именно потому, что местная модель бизнеса задумана так, чтобы привлекать в страну и крайнее богатство, и крайнюю бедность. Сверхбогатые живут здесь в роскошных отелях, а сверхбедные приезжают, чтобы работать в этих отелях. Однако несмотря на то, что Дубай эксплуатирует возможности, созданные глобальным неравенством, не он породил это неравенство. Напротив, Дубай помогает бедным, обеспечивая их работой.

В сущности, восторженное отношение экономистов к миграции – это восторженное отношение к гастарбайтерской модели. Как правило, гастарбайтерские программы получают со стороны экономистов неявную поддержку, выражающуюся в игнорировании всех прочих последствий миграции. Однако профессор Алан Уинтерс, выдающийся экономист, специализирующийся на миграции, проявил достаточно интеллектуальной отваги для того, чтобы открыто защищать гастарбайтерскую модель. Конкретно он предлагает, чтобы все страны с высоким уровнем заработков поощряли массовую временную иммиграцию неквалифицированных трудящихся из бедных стран. В экономическом плане мы вряд ли найдем в этом рецепте хоть один изъян: он, несомненно, даст глобальную экономическую выгоду и пойдет на пользу почти всем, кто будет вовлечен в его выполнение. Мы сможем воссоздать мир господ и слуг: в мансарде у каждых домохозяев, принадлежащих к среднему классу, поселится угодливая горничная из нижнего миллиарда. Тем не менее это предложение неосуществимо по этическим причинам. Замкнутые, автократические общества Персидского залива способны недрогнувшей рукой проводить резкую грань между правами коренного населения и правами иммигрантов. Для них не составляет труда и принудительная депортация иммигрантов, у которых завершился срок действия трудового контракта. Однако открытым, либеральным обществам Запада такая политика недоступна. Иммигрантов, уже прибывших в страну, депортировать чрезвычайно сложно: собственно, за исключением США, «сложно» следует понимать как «невозможно». В США администрация Обамы регулярно депортирует из страны порядка 400 тыс. человек в год. Напротив, в Европе случаи депортации редки, сопряжены с длительными юридическими процедурами и вызывают к себе неоднозначное отношение. Даже первые гастарбайтеры, прибывшие из Турции в Германию в 1950-е годы – как считалось, на время, – так и не уехали назад. Иммигранты, прибывающие в демократические страны с высокими заработками, становятся здесь не только частью рабочей силы, но и частью общества. Разумнее всего примириться с этим очевидным фактом и учитывать его последствия в общем балансе выгод и издержек, которые иммиграция приносит коренному населению.

После продолжительного экскурса в такие темы, как влияние миграции на коренное население в принимающих ее обществах, на тех, кто остался на родине, и на самих мигрантов, мы достигли этапа, на котором удобно сделать передышку. Рассмотрев социальные и экономические последствия миграции для населения стран, принимающих мигрантов, мы можем обратиться к вопросу миграционной политики с тем, чтобы дать ей предварительную оценку.Сопоставление экономических и социальных последствий