Поводырь - Евгений Щепетнов

Жаль парней. Смотрят хмуро, все понимают, но не дрожат и не плачут. Впрочем — они и не знают, что им уготовано.

— Эй, имперские свиньи! Сегодня я добрый! — со смешком начал свою речь Хессар, явно рисуясь перед окружившими площадку у его шатра воинами. Они стояли так тихо, что гулкий голос Хессара разносился если не до самых задних рядов, то очень и очень далеко.

— Да, я добрый! Потому представляю вам возможность выбрать смерть, которую вы скоро получите! А выбор такой — вас посадят на кол, сварят живьем в масле, или снимут живьем кожу и отпустят! Что выберете? Кто первый начнет?

Толпа степняков хохотала. Вот это выбор! Вот это шутник! Собиратель — такой мастер шутить! Об этой шутке потом будут годами рассказывать во всех стойбищах!

— Племянник! — внезапно решилась Скарла — У меня есть к тебе интересное предложение!

— Какое, тетушка? — с улыбкой обернулся к женщине Хессар — Хочешь сама с ними позабавиться?

— Нет. Я уже стара для таких молодецких забав — широко улыбнулась Скарла — Я хочу предложить тебе нечто иное. Помнишь, ты хотел посмотреть, как моя Барбара убивает людей? Давай предложим этим пленникам — пусть попробуют ее убить, а если смогут ее уложить, то тогда уйдут живыми и здоровыми. Все! Пусть возьмут меч, и убьют ее. Вот это будет делом чести! Настоящий поединок! Красивое представление!

— А если они правда ее убьют? — задумался Хессар — Я ведь обещал их убить! И назвал — как это сделаю! Не будет ли перемена решения моими людьми воспринята как слабость?

— Отпустишь! Если убьют! Ты же властитель, а властитель тем и отличается, что он может менять решения когда захочет. Даже из прихоти. И это как раз признак силы! Только сильный человек, который не боится того, что подумают о нем другие — может изменить свое решение.

— Хорошо… — Хессар медленно кивнул — Ты как всегда права. Ты мудрая женщина. И в самом деле — что интересного в том, что мы посадим их на кол? Или сварим в масле? Это мы и так делаем — каждый день. А тут…да, ты молодец! Хорошо придумала!

Скарла тихонько перевела дух. Если уж этим парням суждено умереть — они умрут не в мучениях. Уж об этом Барби позаботится. Она уже вошла в силу — Скарла тренировала ее каждый день, восстанавливая былые умения, и была уверена, что нынешняя Барби ничуть не хуже той, что вырезала целый клан. Душа несчастной Барби улетела в иные миры, но ее знания, ее умения — все осталось в прекрасном белом теле. Которое уже восстановило былую форму. Хорошая, сытная еда, сон, постоянные, непрерывные тренировки под руководством хорошего тренера (а Скарла хороший тренер!) — все это дало замечательный результат. Хоть Барби пока еще и тощевата, но назвать ее скелетом уже никто не решится. Упругие мышцы, гладкая кожа — Барби сейчас чем-то походила на саму Скарлу в ее лучшие годы. Впрочем — чем походила, тут сомнений нет никаких. Своей смертоносностью, выносливостью и скоростью реакции. Только у Барби это все было помножено на пять. Пока что на пять. Что будет дальше — Скарла могла только догадываться.

— Веди ее сюда! — приказал Хессар, и объявил свою новую волю. И воинам эта воля очень понравилась. Особенно когда он сказал, что девушка будет драться обнаженной — что лучше зрелища голой красотки, которая танцует танец смерти? Когда воин попадет в рай, он встретит там сотни таких красоток, и они будут сражаться с ним — каждая, по очереди, и каждой он потом овладеет. И это будет сладко, ибо нет слаще этой победы!

* * *

— Убить?! Этих людей?! — Барбара-Эльга ахнула, и тут же помотала головой — Я еще не готова!

— Ты готова. И ты сделаешь это, дура! — резко сказала Скарла, и оглянувшись на двух молодых рабов, возившихся у очага и прислушивающихся к разговору, приказала — Пошли вон отсюда! Быстро! Сейчас же! Ну?! Сдеру с вас кожу, придурки!

Рабы прыснули из шатра, и две женщины остались наедине. Но Скарла все равно говорила тихо, чтобы не подслушали:

— Если ты их не убьешь, они умрут страшной, мучительной смертью. Этого хочешь?

— Не хочу — пожала плечами Барбара — Но и подставлять свою голову не хочу. Они опытные бойцы, а я…

— А ты сильнее, быстрее, опаснее всех, кого я знаю! За исключением Альгиса, разумеется. Потому не неси чуши, а собирайся! И кстати — драться ты будешь голой.

— Голой?! С какой стати?! — снова охнула Барби.

— С такой, что Хессар хочет изобразить из тебя небесную гурию. Мол, вот что вас ожидает, когда вы попадете на небеса — мрачно буркнула старуха, и снова рявкнула — И вообще, какого демона ты изображаешь из себя недотрогу? Ты сама рассказывала, как тебя имели, когда ты была рабыней — с самого детства имели! Как тебя обучали удовлетворять мужчин! И сколько десятков мужиков через тебя прошли! Так чего сейчас изображаешь из себя невинность?

— Это была не я. Это была та, чье тело я ношу! И чье имя ты повелела мне забыть и никогда не называть! — резонно заметила Барби — Это ее отучили от стыда и брезгливости, а я, если ты не помнишь, сорок лет прожила уважаемой и богатой шаманкой, которую ублажали молодые рабы, и которая ни в чем не знала недостатка! В отличие от владелицы этого тела, у которого ничего не было, кроме красивой мордашки, длинных ног, крепкой задницы и узкой щелки!

— Про сиськи забыла — равнодушно бросила Скарла — Сиськи у нее красивые. Вон как торчат! А ты всегда была уродиной, уродиной и померла. Быстро! Вышла из шатра и пошла на ристалище! Приказ ясен?

— Ясен

— Убьешь всех — чисто, безболезненно, четко! И не дай Создатель тебе позволить убить себя! Я тебя и на том свете достану, сучка ты шаманская! Пошла! Ну?! Если бы ты не была нужна моему Альгису, я бы тебе шакалам скормила, поганка! Раз заняла место нашей Барби, так будешь делать все, что я прикажу! Вперед!

Барби, сопровождаемую Скарлой воины встретили свистом, воем, улюлюканьем — они были в восторге при виде белокожей, с яркими фиолетовыми глазами молоденькой девушки. А когда она безразлично-спокойно разделась, не оставив на себе ни одной нитки — кроме золотой цепочки на шее — шум поднялся такой, что некоторое время нельзя было говорить, не слышно ни слова. Кое-где в толпе вспыхивали драки — воины дрались за право разглядеть белоснежную воительницу, пытались въехать в толпу на конях и уже с их спин как следует насладиться зрелищем. Самых умных стаскивали с коней и показательно били, что ничуть не останавливало других любителей красивых представлений.

Увидев Барби пленники оживились, и на их щеках появился румянец. Что может им сделать молоденькая, не достигшая полной зрелости девушка? Которая и головой-то не дотягивает до подбородка рослым, отборным пограничникам. Да, убивать ее жаль — такую-то красоту. Но если альтернативой убийству мучительная смерть вместо свободы — так гори она огнем, эта прекрасная девица! Девиц на свете много, а жизнь моя одна.

Барби выдали узкий меч, прямой, чуть изогнутый к самому кончику. Имперский меч — она сама такой попросила. Такой же меч дали и первому из бойцов-пограничников, выбранного всеми оставшимися в живых. Вероятно, он был лучшим из всех бойцом — длиннорукий, сухой, широкоплечий. Через все его лицо вспух длинный, спускающийся со лба и до самого подбородка шрам. Но больше никаких повреждений видно не было — по крайней мере с первого взгляда. Мечом он владел прекрасно, это было видно по тому, как он его держал, как им поигрывал, криво усмехаясь в лицо приближающейся к нему девушки.