Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

– Сильный, наверное, был парень, раз дотащил тело сюда от самого входа.

– Ты считаешь, что сюда она попала уже мертвой?

– А разве нет?

Он пожал плечами:

– Возможно. На дорожке остались следы шин. Он доехал до самых туалетов, и это наводит на мысль, что убийца пытался сократить расстояние для переноски. Думаю, жертва была мертва или без сознания.

– Как он проехал через ворота? Я только мельком взглянула, но, по-моему, замок не сломан.

– Ворота не были заперты.

– Почему?

– Они вообще не запираются. Директор парка отвечает на звонки круглые сутки и все же боится выходить в темноте и закрывать ворота. Вероятно, именно ослабленная охрана и выманила нашего убийцу из Сиэтла. С тех самых пор, как мы нашли первую жертву, все парки под наблюдением, по ночам ездят дополнительные патрульные машины. Вполне возможно, что кто-то заметил бы его, попытайся он навесить нам в лесу еще одно тело. Извини, не хотел каламбурить.

– Кто нашел тело?

– Директор парка – во время утренней пробежки.

Кесслер отвернулся и направился к дереву. Он искал крюки или гвозди – что-то, что могло бы помочь убийце влезть по массивному стволу, прямому и ровному, как мачта.

Энди спросила:

– Давно она умерла?

– Я бы сказал, около суток.

Энди внимательно оглядела дерево от корней до вершины.

– Очень похоже на место, где нашли первую жертву.

– Угу.

– А она?

– Что она?

– Жертва похожа на первую?

– Если ты спрашиваешь, не Бет ли это Уитли, то ответ отрицательный.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Нет шрама на животе.

Энди точно знала, что детектив имеет в виду. Когда она спросила Гаса о характерных шрамах или родинках, которые могли бы помочь идентифицировать его жену, тот упомянул о кесаревом сечении при рождении дочери.

Кесслер сказал:

– Хотя если давать полный ответ на твой вопрос, то убитая очень похожа на свою предшественницу.

– В каком смысле?

– Брюнетка, карие глаза. За тридцать. Тот же рост, сложение. Тело висело на дереве голышом.

– Она умерла до того, как он повесил ее?

– Ничего не могу сказать до вскрытия.

– Ты же видел ее шею, верно? И слышал, что говорил патологоанатом о синяках. Что, по-твоему, произошло здесь?

– По-моему, он удавил ее где-то в другом месте, привез тело сюда и вздернул на дерево. Это место выгрузки отходов, а не убийства. Так же, как и с той, другой.

Энди кивнула:

– Все это меня не удивляет.

– А по-моему, должно бы, – многозначительно ответил он. – Это пробивает огромную дыру в твоей «парной теории».

– Что ты имеешь в виду?

– Была жертва номер три. Теперь есть номер четыре, и это не Бет Уитли. Однако Бет Уитли так и не нашлась.

– И это, по-твоему, убивает мою теорию?

– Да, если мы найдем Уитли висящей на дереве. Кто, черт побери, когда-либо слышал о паре из трех членов?

Кесслер захлопнул блокнот, повернулся и направился к телу, оставив Энди одну под деревом.

Гас сидел в приемной один. Он хотел быть рядом с Морган, пока врач занималась зубом, но его присутствие, казалось, только сильнее пугало дочь, напоминая, что мамы нет. И врач посоветовала отцу подождать в приемной.

Гас расположился на кушетке, листая груду старых журналов. Впрочем, невозможно в приемной зубного врача увлечься даже самыми интересными персонажами журнала «Пипл» за 1991 год. Да и вообще Гас был слишком поглощен своими проблемами, чтобы читать. Он все еще думал о крике Морган, вытряхнувшем его утром из постели. Бет отсутствовала три дня, а он понимал, что произошло нечто серьезное. Первой реакцией всех – от родной сестры Карлы до детектива Кесслера – было, что Бет наконец бросила мужа. Обвинения в жестоком обращении только подтвердили эти подозрения. По-другому думала только агент Хеннинг. Она по-прежнему цеплялась за предположение, что Бет стала жертвой серийного убийцы.

«Н-да, дилемма. Надеяться на серийного убийцу, чтобы друзья перестали считать, будто ты бил жену».

– Мистер Уитли?

Доктор Шиппи стояла у открытой двери. Гас, оторвавшись от размышлений, встал с кушетки. Судя по улыбке доктора, все прошло хорошо. Но с зубными врачами трудно знать наверняка, даже с такими добрыми, как Шиппи. Эти седые волосы и манеры милой бабушки были всего лишь маской. В глубине прятался садист.

– Морган в порядке?

– Она молодчина. Правда, сначала устроила истерику, так что мне пришлось использовать газ вместо новокаина. Если хотите – можете войти и подождать, она придет в себя через пару минут.

– Спасибо. – Гас пошел за врачом по коридору. Доктор остановилась, прежде чем они вошли в кабинет. Лицо ее было озабоченным, словно Шиппи что-то тревожило.

– Знаете, насчет этой истерики, – сказала врач. – Морган все время звала Бет. Можно сказать, вопила. Не позволяла дотронуться до себя. Вот почему мне пришлось усыпить ее.

– После исчезновения Бет у нас дома что-то вроде кризиса.

– Понимаю. А вы уверены, что кризис не начался раньше?

Гас моргал, не зная, что сказать.

– Почему вы спрашиваете?

– На прошлой неделе, перед исчезновением, у нас было назначено две встречи. Бет пропустила обе. И даже не позвонила.

– Наверное, забыла. – Гас отвел глаза, чувствуя подозрительный взгляд врача. Лгать Шиппи было все равно, что лгать матери. – А что?

– Не хочу казаться бесцеремонной, и все же – вы знаете, почему она приходила сюда?

– Полагаю, у Морган что-то не так с зубами.

– Последний месяц ваша жена посещала меня два раза в неделю. Осталось еще четыре визита.

– Для чего?

– Я восстанавливаю эмаль. Ее разрушили пищеварительные соки. Желудочные кислоты.

Гас внимательно посмотрел на нее. Доктор Шиппи явно пыталась ему что-то сказать.

– Не понимаю.

– Это происходит из-за чрезмерного срыгивания.

– Вы говорите… что? У нее были проблемы?

– Бет страдала булимией.

Гас качнулся с носков на пятки.

– Я понятия не имел.

– Не сомневаюсь. И, как зубной врач Бет, я с формальной точки зрения не должна рассказывать вам об этом. Но теперь, когда она исчезла, конфиденциальность врача и пациента может катиться к черту. Вы должны знать. Любое связанное с едой расстройство является признаком низкой самооценки. Больные булимией нередко обращаются к другим формам саморазрушительного образа действий.