Русский брат. Земляк - Андрей Воронин

— И вы здесь? Какими судьбами?

— Я окончательно перебрался в Россию.

— Неужели? Смелый человек. Погодите, я познакомлю вас с замечательным человеком.

Художник передал некрасивой женщине в очках охапку цветов, составленную из нескольких букетов и, взяв Белозерского под руку, провел его в небольшую комнатку. За легким столиком с пепельницей и кофейными чашечками невероятно толстый человек в пошитом на заказ костюме внимательно просматривал отлично изданный каталог выставки. В углу находился молодой человек с квадратной челюстью — очевидно телохранитель.

— Анатолий Андреевич, позволь представить тебе того самого Белозерского. Человек сделал решительный шаг — вернулся в Россию. Господин Четверухин, президент «Инвестбанка». Великий знаток и щедрый человек.

— Я слышал вы преуспевали в Лондоне в качестве адвоката, — сказал Четверухин, когда Шульгин убежал к поклонникам и светской публике.

— Клиенты не жаловались.

— У нас, конечно, адвокаты не в таком почете. Мало что решается на судебном заседании.

Поговорили об английских садах, об аукционах «Сотби» и «Кристи».

— Надеюсь, вы будете на сегодняшнем банкете?

— Я совершенно случайно забрел на выставку.

— Все ясно. Держите пригласительный. Народу будет немного, человек двадцать пять.

Для банкета выбрали китайский ресторан, украшенный иероглифами на стенах и сухими стеблями бамбука. Подавали свинину с кислым соусом, ароматические яйца и прочие деликатесы. Публика была пестрой. Известный шоумен, без которого не обходилось ни одно застолье пил женьшеневую водку и отпускал похабные шуточки. Жена художника близоруко щурилась и пыталась играть роль хозяйки. Директор выставочного зала усиленно двигал бровями и безуспешно пытался завести с Шульгиным деловой разговор. Альтшуллер, хозяин Сочинского кинофестиваля — тогда еще он был жив и здоров — лучился оптимизмом и громогласно предрекал отечественному кинематографу блестящее будущее. Вежливо улыбался и кивал атташе по культуре японского посольства. Молодой человек с бриллиантовой сережкой в ухе курил с отсутствующим видом.

— У человека, который так резко сменил образ жизни, наверняка куча проблем, — заметил Четверухин, отдавая дань восточной кухне. — Чем я могу вам помочь?

— Бывает наоборот: свежему человеку легче сориентироваться там, где все уже запутано до предела, — ответил Белозерский.

— Допустим. Назовите область, где мы могли бы сотрудничать.

— Всюду, куда простираются ваши деловые интересы. Всюду, где вам кто-то или что-то мешает. Это звучит достаточно самонадеянно для свежеиспеченного гражданина России, но я отвечаю за свои слова. Для того, чтобы раз за разом добиваться результата, нет нужды заново изобретать велосипед. Имеются технологии, отработанные веками, отлично себя зарекомендовавшие. У них есть, можно сказать, фирменная марка наподобие «Дженерал Электрик», «Ай-Би-Эм», «Кока-Кола». Она может вызывать разные чувства, но, по крайней мере, к ней никто не отнесется пренебрежительно. Такую технологию я в самом ближайшем времени начинаю запускать.

Раскрасневшийся шоумен хлопнул в потолок очередной пробкой от шампанского.

— Коля, в китайском ресторане шампанское не потребляют, — наставительно заметил Альтшуллер. — Конфуций не велит.

— За милых дам, за милых дам, — промурлыкал шоумен, слегка переиначив Шуфутинского.

— Меня поражает интенсивность его красного, — делился с японцем директор выставки. — В русской культуре красный цвет всегда играл огромную роль. Коммунисты ведь не с потолка взяли свое знамя.

Четверухин оторвался от трапезы, чтобы пристально взглянуть в лицо собеседнику:

— Первый вопрос. Что вы подразумеваете под словом «технологии»? Торг, шантаж, подкуп, угрозы, сбор конфиденциальной информации, фальсификацию документов? Ведь в конце концов все сводится к этому нехитрому перечню. Конечно, его можно красиво упаковать, как пакуют товар в дорогом супермаркете. Но это одна только видимость.

— Говоря о технологии, я подразумевал эффективность этих мероприятий. Можно нанять киллера и вышибить из человека мозги, можно сделать так, что он подпишет все нужные бумаги. Это такая же технология, как производство автомобилей, духов, модной одежды. Марка и традиции играют здесь не меньшую роль.

— Вопрос второй. Если все так замечательно и красиво, что мешает вам завтра взять заказ у моего конкурента?

— Ничего, кроме престижа. Доброе имя теряется один раз.

Банкир осторожно взял на пробу риса:

— Хорошо, я подумаю над вашим предложением.

Первым из шести подозреваемых они решили проверить Геннадия Семичастного, хозяина одного из самых больших магазинов верхней одежды в столице. Чтобы выяснить его место жительства, пришлось сопровождать на деликатном расстоянии огромный шестидверный лимузин, на котором для полноты картины недоставало только дипломатического флажка.

Первый раз дело не выгорело — прямо перед их носом зажегся красный и лимузин канул в сплошном потоке. Во второй раз им удалось довести его до пункта разгрузки — оказалось что Семичастный не слишком оригинален и обитает на Кутузовском.

— Что думаешь делать? — спросил Алексей.

— Я бы просто позвонила и напросилась в гости. В любом случае он отлично помнит отца. Но по телефону не увидишь самого важного: первой реакции.

— Зачем сразу лезть домой? Запишись на прием под другой фамилией, потом скажи, что хотела просто проверить — вспомнит ли он тебя после стольких лет.

Зиба придумала легенду: она приехала в Москву из областного центра, имеет опыт в торговле промтоварами. Хочет открыть у себя в городе филиал магазина Семичастного. Она страшно нервничала — от страха упустить в поведении хозяина какую-нибудь важную мелочь, поэтому взяла с собой Алексея в роли главного менеджера.

— Я заранее готова разорвать его в клочья, а ты посмотришь спокойным, трезвым взглядом.

— Как человек со стороны?

— Нет, я не имела в виду, что тебе мои проблемы до лампочки. Не прикидывайся, ты все отлично понял.

Магазин был огромный, на трех этажах. С эскалаторами и скрытыми камерами, с вышколенными продавщицами и огромными зеркалами в примерочных. Товары только ведущих фирм, ничего дешевого, средней руки. Никакой толкотни, немногочисленная публика вела себя степенно и с достоинством.

Огромные, залитые светом площади были расцвечены самыми разными красками от нежных полутонов до бьющих в глаза из самого дальнего угла. Лишний раз Зиба доказала свою неженскую суть, не обратив ни малейшего внимания на пиршество фасонов, покроев, тканей. Она не демонстрировала презрительное равнодушие, она искренне не замечала всех этих бесчисленных нарядных вещей. Так охотник, почуявший поблизости оленя, не реагирует на стайку разноцветных бабочек.