Остров - Питер Бенчли

Затем шум утих, и не осталось ничего. Мальчик выбрался из-под Мейнарда и оставил его лежать на палубе, с головой в стоке под навесным мотором. На самом моторе, на стальной скобе, остался клок волос – там, где Мейнард ударился головой. Мальчик, свесившись с кормы, помог девочке влезть на палубу. Она дрожала от долгого пребывания в воде. Протянув руку за голову, она попробовала выгатить из платья резиновую трубку, но не смогла ее достать. Мальчик протолкнул трубку вниз. Она была вроде перевернутой буквы “У”. Мужчина и мальчик, держась за ее ноги, дышали сквозь эту трубку.

Юстин стоял за рулем и смотрел на тело отца. Кровь из раны на голове Мейнарда стекала по его шее в канавку, перемешивалась с отработанным маслом и водой, и вытекала через отверстие в борту. Юстину хотелось подбежать к отцу, смягчить его боль и упросить его очнуться. Ему хотелось, чтобы отец встал, и улыбнулся, и сказал, что все это было шуткой. Его трясло, хотя холодно ему не было, и зубы его стучали.

Радиопередатчик был на рулевой консоли, за его правой рукой. Он передвинул руку на несколько дюймов влево, включил передатчик, и взял микрофон. Наклонившись, он нажал на микрофоне кнопку “Передача”.

– Помогите! – прошептал он. – На помощь! Они убили папу! – Он поднял глаза и увидел, как по широкой дуге опускается кулак темнокожего мальчика. Он хотел было поднырнуть под него, но кулак ударил его по уху так, что Юстин покатился по палубе.

– Никто теперь тебе не поможет, – сквозь зубы сказал мальчик. – Теперь тебе никогда уже никто не поможет. Ты теперь сам по себе, сукин сын!

Он поднял болтающийся микрофон.

– Эй, Мэри, давай споем им песенку.

* * *

Виндзор стоял на кухне, слушал радио. Прием был слабым, в микрофоне стоял треск, но он без труда разбирал слова. Он слышал два голоса, оба были высокими, детскими, и очень веселыми. Они пели:

Ты выманил у друга последнюю гинею;

Монаха и священника убил – и рад!

Бедняге негритенку ты горло перерезал;

Ах, проклятый кровавый пират!

Виндзор не стал ждать смеха, который, как он знал, за этим последует. Он выключил радио и грустно произнес:

– Да будут паруса твои всегда полны ветра, друг мой.

Зачем они его тащили? Он сказал им, что ему неохота танцевать, но они его не слушали. Его силой уложили на пол, тянули за руки и за ноги. Они делали ему больно, но их это не волновало. Чем больнее ему было, тем больше они веселились. Пожалуйста, пить. Я так хочу пить! Хотя бы глоток. Потом он попробует танцевать. Он обещает.

Танцоры ушли, сон поблек, и осталась только боль – острое биение крови в голове и, что еще хуже, ощущение, что его ноги и руки были вывернуты со своих мест.

Его глаза открылись, и он увидел небо. Он висел лицом вверх, под ним ничего не было, была только боль в плечах и бедрах. Он приподнял голову, положив подбородок на грудь, и увидел свои ноги – вокруг лодыжек были обвязаны веревки, закрепленные на двух деревянных колышках. Он снова откинул голову назад и посмотрел на руки – они были подвешены в воздухе, привязанные веревками к двум другим колышкам. Колышки были вбиты в колесо со спицами.

Он лежал на дыбе.

Он повернул голову сначала в одну, затем в другую сторону. Он находился на небольшой песчаной поляне, окруженной колючим кустарником. В одиночестве.

Он услышал музыку, передававшуюся по радио, хор с оркестром, это был гимн:

Блистающее море велико,

Но еще больше любовь Его,

Она больше, чем ты и я,

Она больше, чем наша любовь,

И Он всегда с тобой,

Как в перчатке рука.

Гимн кончился. Раздался голос: “И теперь, мой товарищ по плаванию...” Этот голос прервался и послышался другой – близкий и живой, – который произнес нараспев:

– Души праведных находятся в руках Божьих, и да не коснется их никакое страдание. Итак, наш товарищ, Рош Санден[9]. человек праведный и правдивый, ушел в обитель Господа. Все люди единожды приходят в жизнь, и так же единожды уходят. Когда мы снова его увидим? Кто может пересчитать песчинки в море, капли дождя, и дни вечности?

Хмурое общее “аминь”.

Зазвучал другой голос, звонкий и уверенный:

– Гуди Санден, по Закону ты – наследница имущества Роша, и оно переходит к тебе. Так же по Закону, ты будешь получать еду из общих запасов, в соответствии с твоими нуждами, и десятую часть нашей добычи. Так же по Закону, тебе предстоит распорядиться тем, кто вызвал уход Роша из этого мира.

Женщина издала неистовый вопль мщения.

Мейнард напряг мышцы живота и, задержав дыхание в ожидании боли, выгнул спину и бросил руки вверх, в надежде ослабить веревки и освободить руки. Ему это не удалось, и он упал назад, так что плечи пронзила боль. Он вскрикнул.

– Он проснулся! – крикнул кто-то, и толпа хлынула на поляну.

– Только для того, чтобы заснуть опять, – произнес другой голос.

Толпа заполнила поляну и встала по кругу.

Мейнард висел на дыбе и смотрел на них. Он был напуган, но боль и замешательство отчасти заглушили его страх. Он будто бы со стороны наблюдал происходящее, в том числе и свой ужас.

Все присутствующие были мужчинами, все загорелые и грязные, одежда в пятнах крови и грязи. Некоторые были вооружены кинжалами, кто-то топорами, и у всех был хотя бы один нож.

Наступило молчание. Кольцо разомкнулось, и три человека пошли по песку к Мейнарду.

Их предводитель был высокого роста, с широкой грудью и узкой талией, лет под сорок. Его темные волосы выгорели на солнце и были разделены посередине пробором. Вощеные усы висели с обеих сторон его рта. На нем была грязная белая полотняная рубашка с широкими рукавами и сшитые вручную кожаные брюки, доходившие ему до колен. Его шишковатые, огрубевшие ноги были босыми. Две перевязи висели крест-накрест на его груди, в каждой по кремневому пистолету.

За предводителем шел человек постарше, его волосы были связаны сзади в косичку. На нем было широкое серое одеяние, схваченное на талии кожаным ремнем, и резиновые сапоги.

В нескольких шагах за ними тащилось жалкое подобие жен-шины, – лицо ее было испачкано угольной пылью, на голову напялен чепец. На ней был черный плащ, который она придерживала рукой. Ее глаза смотрели на Мейнарда – влажным, лихорадочным, немигающим взглядом.

Женщина, проскользнув между мужчинами, наклонилась к Мейнарду и плюнула ему в лицо. От нее разило ромом.

Высокий мужчина улыбнулся Мейнарду.