Лики Поднебесной - Артем Корсун

Несмотря на то, что ко времени Марка Аврелия Антонина уже сформировался сухопутный торговый путь между Китаем и Средиземноморьем, известный как Великий шелковый путь, прямые контакты между этими двумя регионами были весьма затруднены. Виноваты в этом были, безусловно, купцы, сохранявшие в строгой тайне маршруты своих путешествий. Из опасения, что их могут обойти конкуренты, они не выдавали своих маршрутов, и получалось, что каждый купец хорошо знал лишь небольшой участок Великого шелкового пути. Кроме того, каждый город, охраняя секреты своих купцов, старался не пропускать дальше купцов из соседних городов и дальних провинций. Правителям городов было выгодно, чтобы купцы соседних городов продавали свои товары на их рынке следующим перекупщикам, а не везли свои товары в дальние земли транзитом. Зачастую транзит и даже вывоз определенных товаров правители городов облагали высокими пошлинами.

Ситуация изменилась к лучшему после арабских завоеваний. Арабские купцы освоили практически весь Индийский океан, они доходили в своих плаваниях до портов Ганьпу и Ханчжоу в Южном Китае, достигли Мозамбика и Мадагаскара. Арабские историки и географы на основе рассказов купцов составили подробные карты и описания многих регионов земли от Марокко до Филиппин и от Мадагаскара до Скандинавии и Новгорода. Однако европейцы вплоть до XIII в. по-прежнему ничего не знали о Китае. Скудные сведения, которые они могли почерпнуть у таких энциклопедистов, как Гай Юлий Солин или Исидор Севильский, были настолько фантастичны, что даже в то время в них почти не верили. И вправду, можно ли верить свидетельствам Исидора о том, что где-то далеко на востоке живут люди с песьими головами, которые не говорят, а лают. Скорее всего в этой загадочной легенде есть какое-то рациональное зерно — древние путешественники, а возможно даже послы Марка Аврелия, пытаясь объяснить, на что похож китайский язык, уподобили его лаю собак, а позднейшие интерпретаторы, не разобравшись, о чем идет речь, переврали изначальное сообщение, исказив его до неузнаваемости и придав ему столь неправдоподобный вид. Возможно даже, что это было сделано купцами Великого шелкового пути сознательно, чтобы отвратить купцов-конкурентов от путешествий в далекие восточные страны. Купцам вообще было свойственно преувеличивать опасности своей части пути, таким образом они отпугивали конкурентов от повторения их путешествия.

Ситуация для европейских купцов изменилась к лучшему, как ни странно, благодаря монголо-татарам. Благодаря тому, что они покорили огромные территории от Карпат до Тихого океана, на всех этих землях установилась единая власть, и теперь купцы и торговцы могли достаточно спокойно перемещаться по Азии, имея охранные грамоты единого правителя, тогда как раньше для пересечения каждой границы требовалось разрешение правителя каждого небольшого государства на протяжении всего Великого шелкового пути. Первым путешественником, оставившим подробные записки о восточных странах, был францисканский монах Плано Карпини, отправившийся в столицу монголов Каракорум в 1245 г., т. е. всего через несколько лет после финального броска монголов «к последнему морю». В том же году, но совершенно иным путем в столицу монголов отправилась делегация доминиканских монахов. Записки, оставленные после этих путешествий, являются древнейшими из известных нам описаний Центральной Азии и Китая. Посольство доминиканцев, шедшее южным путем через Сирию, Ирак и Персию, закончилось в Хорезме. По причинам, не до конца понятным, ему не удалось достичь расположенной в Китае монгольской столицы Каракорума. А вот путешествие францисканцев было весьма удачным. Делегация во главе с Плано Карпини избрала северный путь. Они вышли из Лиона, перевалили через Альпы, пересекли Восточную Европу, вассальную Золотой Орде Русь и, спустившись в низовья Волги, достигли города Сарай, столицы золотоордынского Бату-хана. Бату предоставил монахам конвой до Каракорума. За Яиком послы впервые познакомились с народами, игравшими большую роль в Центральной Азии домонгольского времени, — канглами и каракитаями (киданями). А мы помним, как китаи-кидане и дали свое имя всему Китаю. Путешественники были приняты в ставке каракитаев на одной из степных рек, впадающих в озеро Алаколь, а оттуда отправились в Каракорум. Весь путь от Сарай-Бату до Каракорума занял всего-то 3,5 месяца.

Францисканцы попали в Каракорум в один из самых беспокойных периодов в его истории — здесь продолжалось длительное междуцарствие, которое началось после смерти Чингисхана. Как раз в то время, когда монахи прибыли в Каракорум, на трон взошел хан Гуюк, которому суждено было пробыть ханом не более 3 лет. Гуюк принял чужеземцев весьма любезно и разрешил им присутствовать на церемонии принятия присяги подвластных хану народов. Именно здесь послы папы Иннокентия IV впервые познакомились с китайцами. Впрочем, Карпини был не первым европейцем, увидевшим китайцев, присутствовал на этой церемонии и русский князь Ярослав Всеволодович. Карпини хорошо отзывался о добрых нравах китайцев и искусстве их ремесленников. Вскоре после Карпини, а точнее — в 1249 г. — Каракорум посетил посол французского короля Людовика IX Святого, францисканский монах Андрэ Лонжюмо. К сожалению, его отчет не сохранился, а известны лишь редкие упоминания о нем в записках Гийома Рубрука.

Вообще-то говоря Рубрук был голландцем и носил другое имя и фамилию, а не то, под которыми вошел в историю. Его звали Виллем Рейсбрук, но он находился на французской службе, оттого и общепринятыми стали его искаженные имя и фамилия. Так будем называть его и мы. Рубрук был доверенным человеком Людовика Святого. Этот французский король активно участвовал в крестовых походах, за что и получил свое прозвище. Впрочем, активность Людовика не имела никаких последствий, и тогда, в 1253 г. он совершил неудачный крестовый поход в Египет. В этот момент Людовику и пришла в голову замечательная, как казалось ему, мысль, — заключить союз с монголами против мусульман и победить своих врагов руками монголов. С предложением о таком союзе и отплыл зимой 1253 г. из Акки (Северная Палестина) Гийом Рубрук. Второй целью Рубрука была задача установить контакты с загадочным царством пресвитера Иоанна. Дело в том, что в средневековой Европе получила распространение легенда о том, что будто бы где-то в Азии находится христианское королевство, которым правит царь и священник (пресвитер) Иоанн. Это загадочное королевство средневековые географы помещали то в Индии или Средней Азии, то в Восточном Китае или Сибири. Реальной подоплекой этой легенды был тот факт, что в XII в. христиане несторианского толка были активной группой среди каракитаев и когда каракитаям удалось в нескольких битвах разбить турок-сельджуков, весть об этой победе, дойдя до Палестины, обросла с легкой руки пересказчиков фантастическими подробностями, согласно которым загадочный царь Исаил, правитель христианского царства где-то в Азии, обладает огромным войском, которое может помочь единоверцам в Палестине. Вполне возможно, что царство пресвитера Иоанна придумали сами крестоносцы, чтобы при помощи этой легенды запугать своих мусульманских врагов в Палестине, а затем крестоносцы сами поверили в собственный вымысел. Кстати заметим, что монголы отличались удивительной для европейцев того времени веротерпимостью и в войске, и государственном аппарате монголов было довольно много христиан.

Возможно, что загадочное исчезновение Андрэ Лонжюмо как раз и связано с тем, что он, побывав в Средней Азии и Китае, убедился в отсутствии мифического царства пресвитера Иоанна, поэтому его политическая карьера прервалась, записи были уничтожены, а сам он был либо убит, либо сослан в далекий монастырь, подальше от мировой политики.