Не один - Отар Кушанашвили

Я дружен с ними тыщу лет, и не упущу возможности сказать, что это не те люди, которые проживут без любви хотя бы и день, хотя бы и час.

Агутин-старший живет лирикой, он не то чтобы аполитичен, он просто живет по принципу «эмоцио выше рацио», он считает, что жизнь – это медленное сверление твердых досок, и всяк должен заниматься своим делом. Понятно, в кого Леня такой веселый и находчивый, такой афористично-складно излагающий.

Это он, неуемный (я так к нему и обращаюсь: «Ваше Неуемное Святейшество!») папа, как-то сказал емко про политику: «Ее ненавидят два типа людей: есть люди, которые ее просто ненавидят, и есть люди, которые включают TV, радио и Интернет».

Это он, Петрович, на вопрос мой, годы сделали его хуже или лучше, ответил (а все остальные ответ умыкнули и присвоили): «Лицо стало очевидно хуже, но выражение лица еще более очевидно лучше».

Это Петрович во время предъюбилейной съемки на «России 1», на вопрос ведущего, продолжает ли он петь и плясать, не задумываясь, затянул: «А чем ты думаешь заняться, Когда настанут холода?» (Строки из стихотворения Владимира Уфлянда «Ему», 1956 г., в котором «холода» – метафора, обозначающая тяжелый период, безденежье). Кстати, оба Агутиных обожают метафоры, а теперь еще дочь и внучка Лиза, грезящая о лаврах родителей, пишет песни, где «холода» – тоже метафора.

Год назад я спросил Петровича, каких людей он избегает, что отвращает его от общения с людьми. Петрович ответил, что такой непонятный и малоприятный тип людей описан у Жванецкого: «Не упускают случая блеснуть мизантропией».

Я спрашивал его, не мог не спросить, как он расставался с пятью своими благоверными, я (спроецируйте ситуацию на себя) один-то развод, болезненный до крайности и жестокий до невозможности, оплакиваю до сих; не руководствовался ли он строчками из известного пиита: «Ты в любви не минувшим, а прошлым богат. Подтолкни уходящую женщину, брат». Агутин-старший посмотрел на меня, как на придурка, и рассмеялся: «Так, как описано, делают только бессердечные дураки!» Он каждой жене благодарен, с каждой ОЧЕНЬ старался сохранить хорошие отношения.

Агутин сам умеет и, свидетельствую, сына одарил умением видеть стакан всегда наполовину полным, знанием того, что называется витальностью. Выражаясь высоким слогом, Николай Петрович верен установкам романтизма: личная судьба важнее общественной, эмоции выше разума, порыв плодотворнее познания.

Кому из вас и когда в последний раз удавалось видеть счастливого человека? Не хорохорящегося, а доподлинно счастливого? Агутин-старший именно таковым и является.

Перед самым Новым годом Петрович загремел в больницу. Его навещали все, во главе с сыном и невесткой, рядом всегда была его возлюбленная Ниночка. «Была, есть и будет!» – сияет восьмидесятилетний юноша.

Противостоять такому жизнелюбию – все равно, что сметать листву с улиц в ветреный день. Лучше любоваться и учиться.

Все требуют от меня компаративного анализа: кто сильнее – Билан или Лазарев, но это многосложная операция. Оба стали за последнее время серьезными, как неведомый ни им, ни вам композитор Даргомыжский, при любом критическом чихе повторявший: «Я не намерен низводить музыку до забавы». Могучий старик так заигрался в эту серьезку, что сам и в гордом одиночестве стал слышать в своей музыке «биение сфер».

Наши пацаны, понятно, очень разные. Лазарев как будто создан для группы One Direction, он прозападный артист, «форма лица» у него такая. Билан, если иметь в виду киноафишу с «Героем» (его первая драматическая роль), ходит с выражением лица от Лидии Григорьевой:

Билан буравит вас взглядом с афиши, обеспечивая кататонический ступор, Лазарев улыбается, как Тимберлейк в смоленской редакции: иди за мной, друг, попса ждет. У Димы Билана лицо ожесточеннее (поклонники-апологеты, само собой, предпочли бы слова «глубже» и «вдохновеннее»). Я знаю этого героя с первых дней объявления претензии на Олимп и, надо признать, такое лицо ему идет: он всегда был интровертом с IQ чуть ниже моего (а это, прошу прощения, Эйфелева башня).

А Сергей Лазарев и в сытые годы, и в чумные времена улыбался без билановского «держи дистанцию».

Но у Димы был Айзеншпис, а сейчас есть Рудковская, а у Лазарева был дуэт Smash!! а теперь он сам с усам, а для перестраховки с ним рядком Филипп Киркоров, и я не могу вам определенно сказать, что из этого – самостоятельность или Киркоров – хуже.

Дима сыграл в кино, и сыграл для дебютанта крепко, но его новый песни ой как неубедительны. А Лазарев уже известен записным театралам, но записал для «Евровидения» песню в жанре задорного идиотизма и в формате «я от Киркорова, мне можно». При этом карьеры оба строят по принципу «всякая стена – дверь», и этим мне очень импонируют.

Они оба не боятся рутины, но Билан, как встарь выражались, бежит толпы, а Лазарев не бежит. По этой причине его Фан-клуб слаженнее и мощнее (про многочисленность говорить не возьмусь: такая статистика в наших палестинах не ведется).

Билан потерял продюсера, ушедшего после мучительной болезни, а Лазарев со скандалом сбежал из дуэта, на обоих поставили крест. Но про стену-дверь я уже писал выше.

Билан накатал исключительную по заурядности книгу, Лазарев считает, что писать мемуары пока рано. Он долго рассказывал мне в киевском аэропорту, что за успехом не гонится, я смеялся, потому что вспомнил, что ровно то же мне говорил и Дима. Но Даргомыжский Даргомыжским, а певец без тщеславия – это Галкин без Аллы, «Спорт FM» без меня, Брежнева без Меладзе.

Когда артист говорит о равнодушии к денежным знакам и успеху – это называется «жанр задорного идиотизма». Забавникам очень нужен успех. Они оба богаты и знамениты. Билан был уже чемпионом Европы по эстраде, а Лазарев нет. Но и тот, и другой не угомонятся, демонстрируя миру неукротимый нрав и абсолютно корректную риторику относительно друг друга: «Да, слышал его песню (читал интервью, видел кино, смотрел спектакль). Ничего, хорошая работа». И их обоих будет ненавидеть Тимати, у которого, как он говорит, есть два поклонника – Бог и Кадыров (второй, в отличие от Бога, это подтверждает).

Когда колоритный и, кажется, самую малость повредившийся в уме Лоза костерит Маккартни и Джаггера и его вдруг поддерживает такой же «исполин» Газманов; когда, кажется, уже точно ополоумевший (почитайте, какую ахинею он без устали он пишет про Украину, да и вообще про все) Лимонов обзывает Бродского «бюрократом», «бухгалтером» от поэзии, – при подобных флуктуациях ума, все чаще поражающих более или менее знаменитых соотечественников, – я вспоминаю Сашу Черного:

Я понимаю, что уже долгое время наблюдаю чемпионат страны по низложению кумиров, но ладно бы участниками ристалища были младые нигилисты, обожравшиеся галлюциногенных грибов, но ведь выкобенивается знатное старичье, само про себя положившее, что достойно пантеона.