Рубежи свободы - Влад Савин

Все остальные французы, жившие в том квартале и оказавшиеся дома в тот час, были перебиты все поголовно — и женщины, и дети в том числе. Соседку Аманду вместе с мужем убили прямо в постели, обоих одной очередью, с порога — они даже не успели ничего понять. А подъехавших французских жандармов встретил взрыв фугаса под передней машиной и пулеметный огонь в упор — все по советской партизанской школе, заранее продумать пути и сроки возможного подхода сил врага, и подготовить встречу. Повар Жерар исчез вместе с партизанами. Никого из участников налета не поймали — хотя после вслепую похватали в Сайгоне и окрестностях многих, показавшихся "подозрительными".

А мадам Ферроль в тот же день устроила мужу истерику, настояв на своем скорейшем отбытии в Марсель — "не обо мне, так о детях подумай". И наконец, вместе с детьми, отбыла туда, "где не бегают бандиты с автоматами". Покоя это ей не принесло — но то уже история другая.

Политзанятия в одной из партизанских частей Вьетнамской народной армии.

— Таварища командира, можно спросить? Вот мы за свободу и независимость, это правильно. А отчего же в Африке, в Ливии, партизаны, это плохо? Как в ваших газетах написано и по радио передают.

— Нгуеша, ну ты ведь умный человек. Раз на Большую Землю, тьфу, в Союз летал, год там учился, язык наш и то выучил.

— Так, товарищ Ван, мне сказали — чтобы Ленина и Сталина читать. А еще думать, как мне в Москве большой советский товарищ говорил, "не просто лозунги выучить, а понять, отчего", так у Ленина? Вот я и хочу понять.

— Нгуеша, ну ты скажи, мы здесь за что воюем? Не просто Вьетнам — а за коммунистический Вьетнам! Где не будет помещиков — знаешь ведь, что здесь местные хозяева часто еще большие звери, чем французы! И вот представь, прогнали бы мы французов, и стали бы во власти свои богатеи, ну как Фан Хуй или как его там, ты мне рассказывал, кто с тебя шкуру спускал, а твоего брата насмерть забил у тебя на глазах?

— Мы бы не согласились. Мы больше не безмолвные кули. У нас есть оружие, вы научили нас воевать, и мы видели, как хозяева умирают от наших пуль. Мы убили бы любых, кто попробовал бы нас снова сделать рабами!

— Ну вот. И кто вам помогает, кто научил, кто поднял на борьбу — мы, пришедшие из страны победившего социализма. А в Ливии итальянцы, такие же как мы — социализм строят. А те, кто против них — как твой хозяин, хотят, чтобы все себе.

— Тогда отчего народ за хозяев?

— Народ как раз не за них. Ты не путай народ с наемными английскими бандитами. Или же — как здесь, у вас на Севере, горные племена были за колонизаторов, ты забыл?

— Дикари. Жили как тысячу лет назад. Французы их не угнетали, потому что с них взять нечего, и работать не умеют. Зато им можно дать винтовки, чтобы они в лесу ловили тех, кто от помещика сбежит.

— Ну вот и в Ливии так же! Только дикари не горные, а пустынные. Мешают, понимаешь, правильному ливийскому народу, вместе с народом итальянским, строить социализм! Ну и пусть не обижаются, если их в итоге на ноль множат.

— Товарищ Ван, так выходит, что если бы во Франции был социализм, то вы бы нам не помогали?

— Нгуеша, ну ты подумай. Если бы во Франции был социализм, были бы здесь помещики? Хоть французские, хоть свои?

— Наверное, нет!

— Вот. И никто бы не смел на тебя даже взглянуть, как на "небелого". Вот сам я лицом на брата-славянина не похож — но в Москву приеду, никто на меня не посмотрит свысока. Поскольку Советский Союз, это братство всех свободных народов. Добровольное братство — теоретически, например Узбекистан или Киргизия могут хоть завтра из СССР выйти, только я такого даже представить не могу!

— Товарищ Ван, может вы и правы, но… Мы были очень древним царствоми, таким же как Китай! До того, как пришли французы. И когда они уйдут — многим здесь захочется, чтоб независимость снова была.

— А Советский Союз, что, хочет оккупировать Вьетнам и расставить здесь своих помещиков? Нет. Когда французские колонизаторы будут изгнаны, вьетнамский народ сам будет решать, как ему жить дальше. В свободном и независимом Вьетнаме. Понимаешь, Нгуеша, ВЕСЬ народ. И ты тоже.

"Правда", 20 мая 1953.

Продолжается героическая борьба народа Вьетнама с французским колониализмом, за свою независимость. Товарищ Хо Ши Мин заявил, что никогда не признает искусственное разделение Вьетнама на две половины. Исторически, Кохинхина, Аннам и Тонкин, это провинции единого вьетнамского государства. И попытки французских колонизаторов, уйдя с Севера, закрепиться на Юге, оставив часть вьетнамского народа, своими рабами — никогда не будут приняты Демократической Республикой Вьетнам!

Товарищ Хо Ши Мин сказал: "почти столетие французы угнетали нас, убивали нас тысячами, морили голодом и непосильной работой. Они не щадили даже наших женщин, детей, стариков. Теперь пришел час расплаты".

Не желая уходить с вьетнамской земли, французские захватчики творят там зверства, не уступающие нацистским. Так, в Сайгоне, вооруженные отряды французской "гражданской самообороны" устроили погром во вьетнамских кварталах, избивая и убивая мирных вьетнамцев — при полном попустительстве французских колониальных властей, полиции и войск. Больше того, французские жандармы по малейшему подозрению в принадлежности к повстанцам массово арестовывали людей "не белой расы", подвергали их изуверским пыткам и расстреливали без всякого суда. Знакомая практика — если вспомнить, что во французском Иностранном Легионе и в так называемом "вьетнамском карательном корпусе" в большом числе служат головорезы из бывших Ваффен СС, запятнавшие себя бесчисленными преступлениями. Но мы помним, чем кончил гитлеровский режим — их французские последователи не будут более успешными. Народы бывших колоний пробуждаются от рабства, сражаясь за свою свободу — дело Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина живет и побеждает, уже в мировом масштабе!

Мухаммад Идрис, "эмир" Ливии.

Всю жизнь боролся за свободу и независимость своей страны. И когда она, казалось, вот-вот будет достигнута — все рассеивалось, как мираж в пустыне! Неужели Аллаху неугодно, чтобы Ливия стала наконец свободной? Или это он посылает испытание — мне и всему моему народу?

Мухаммад помнил еще ту, бесконечно давнюю войну 1911 года. Когда турки, владевшие этой землей многие века, были изгнаны итальянцами — тут же занявшими их место. Мухаммад тогда был совсем молодым, успел повоевать и с теми, и с другими. С шестнадцатого года, он — эмир Киреинаки, в двадцать шесть лет! Заключивший договоры с англичанами и итальянцами, затем признанный эмиром всей Ливии и ставший главой могущественного Сенуситского братства (одного из мусульманских религиозных орденов). Но Муссолини разорвал договор и возобновил войну, да так успешно, что Мухаммаду пришлось бежать в Египет, под крыло англичан.

Свобода снова поманила в сороковом, когда Англия объявила Италии войну. И вместе с британцами, освобождать свою страну шел ливийский легион, который вел он, Мухаммад Идрис. Но пришли немцы, и снова пришлось бежать — причем англичане, отступая, бросали ливийцев в самое пекло. Что ж, таковы законы войны — беречь прежде всего собственных людей, за счет чужих жизней. Жалко лишь было погибших друзей — тех, кто были с ним еще с той, прошлой Великой войны, теперь их кости остались в египетских песках, на берегу Нила, в холмах Палестины. А сам Мухаммад с горсткой последних выживших сподвижников оказался в британском Пенджабе. Задумываясь, ту ли сторону он выбрал — Рейх казался на вершине своей мощи, и сам "верховный муфтий всех мусульман" вещал по берлинскому радио о непобедимости германского оружия. Но немцы были разбиты, и англичане вернулись, и заняли всю территорию Ливии (кроме Феццана, самой западной провинции, на которую успели наложить руку французы). Неужели англичане изгнали итальянцев лишь затем, чтоб самим стать вместо них? Но нет, они обещали что через три года Ливия обретет независимость! Однако не успели ее дать.