Призраки вокруг нас. В поисках избавления - Джеймс Холлис

3) кто мой народ, каков мой долг перед другими, какие права, обязанности, полномочия и ожидания традиционны для моего племени? (социологический вопрос);

4) кто я, чем я отличаюсь от других, что есть моя жизнь, как мне отыскать свой путь среди трудностей жизни? (психологический вопрос).

Мы редко задумываемся над этими вопросами сознательно, однако бессознательно они задаются постоянно. И мы всегда находим формальные, мнимые ответы: надо найти работу, заработать денег, развлечься, противостоять старению и умиранию. Однако эти ответы не удовлетворяют нас, они кажутся поверхностными, искусственными и «недушевными». Но, с другой стороны, кто сегодня верит в то, что у него есть душа? Вместо древних богов мы теперь доверяем себя материализму, гедонизму, нарциссизму и разного рода отвлечениям, помогающим пережить темную ночь. Много ли блага мы получили от всего этого?

Из всех величайших первооткрывателей психики только Юнг по-настоящему понимал, что за всеми нашими устремлениями, как за всеми патологиями, стоит глубокая и отчаянная потребность в обретении смысла и репликативная симптоматика, отражающая упрямое нежелание психики довольствоваться поддельным богами наших дней. Юнг утверждал, что невроз представляет собой неподлинное страдание. Отличие лишь в том, что такое страдание устремлено к призрачным мечтам, фантастическим иллюзиям и легкодоступным суррогатам. Не сомневайтесь, психика не даст себя обмануть, и она всегда даст сигнал (главное – желание слышать). Именно поэтому сегодняшний западный мир, погруженный в невиданное историей материальное благополучие, населен беспокойными, неудовлетворенными и страждущими людьми.

Подавляющее большинство наших современников признают либо парадигму медицины, либо старые модели церковного догматизма. Могут ли рецепты и избитые фразы в самом деле помочь? Пациент выбирает либо доктора, либо священника, но

оба… оказываются беспомощными… даже если ясно, в чем причина болезни: у него нет любви, только сексуальность; нет веры, потому что он не хочет идти на ощупь в потемках; нет надежды, потому что он разочаровался в мире и в жизни; нет понимания, потому что он не смог уразуметь смысла собственного существования[70].

Вслушаемся еще раз в последнюю фразу: «…потому что он не смог уразуметь смысла собственного существования». А откуда взяться этому смыслу: от внешнего авторитета, из традиционных формул, которые уже не могут быть приложены к пестрому постсовременному миру, из чьего-то искреннего мнения? Как сильно мы удалились от своих внутренних ресурсов, от нашего эксперимента с прокладыванием этого чудесного и пугающего, но собственного пути! Этот вакуум быстро заполняется массовыми идеологиями и разного рода «обезболивающими привычками», ведь мы не терпим двусмысленности и неопределенности. Мы позабыли слова наших святых, мистиков и пророков: если ты умеешь ждать, то тьма вскоре осветится; если слушать тишину, она вскоре заговорит. Мы смотрим на других, чтобы выправить себя, но они подводят нас, ведь мы так многого от них ждем, ведь сами они пока еще сломлены. И мы всегда забываем о собственных ресурсах. Не удивительно, что нам так трудно полюбить других, ведь мы не способны по-настоящему полюбить самих себя (не нарциссически).

Когда отчаяние в конце концов нагнало меня на середине земной жизни, я впервые обратился к психотерапевту. Я сделал не самый правильный выбор, потому что многие психотерапевты (в отличие от психоаналитиков) сами не являются клиентами своих коллег. Но если найти правильного человека, то можно решить любую проблему, можно научиться глубже и эффективнее понимать все нюансы жизни. Нам придется признать существование различных навязчивых призраков, которые то и дело появляются в нашей жизни, а значит, и в жизни тех, кто нас окружает (детей, близких и коллег). Все то, на что я закрыл глаза, вскоре появится в жизни моего друга, моего партнера или клиента, и наоборот. Насколько это сознательно, разумно, честно? Разве я имею право не работать над собой, если от моих избеганий и уклонений страдают другие?

Если я признаю, что в каждое мгновение, в каждой сцене длинной мыльной оперы под названием «моя жизнь» существую Я, а не кто-то другой, то придется признать, что я несу ответственность (несмотря на удары судьбы и влияние других) за все репликативные последствия, за все отчуждения от себя. Рассматривая эту дилемму и внимая призывам к принятию ответственности на словах, мы не удивляемся – все кажется предельно ясным. Однако на практике выводы и последствия нас поражают, посрамляют и даже пугают. Напрямую я не могу говорить о том, что бессознательно, но оно все равно продолжает просачиваться в мир и воздействовать на меня, на тебя и всех вокруг.

Как страшно осознавать, что эти призывы к ответственности касаются меня и только меня, что я больше не в праве винить других за случившееся со мной, что я одиноко ступаю шаг за шагом по канату, натянутому над пропастью, каждый день принимая решение, что я и только я отвечаю за свою жизнь. И я одолжен вырасти, предстать нагим перед этой необъятной и безжалостной вселенной и ступить на этот путь, на свой путь.

Что же не дает нам сделать первый шаг, что отпугивает нас? Навязчивость истории, одинаковая для всех нас, которая рождается в нас в тот момент, когда мы понимаем, насколько мы малы и бессильны перед лицом огромного мира. Эти экзистенциальные истины известны каждому ребенку, они постоянно подтверждаются жизненными ситуациями, а это означает, что мы постоянно закрываем глаза на нечто, большее, чем мы. Что, если бы было доказано существование надежных путеводных источников внутри каждого человека? Что, если бы было подтверждено, что чувства, энергии, сновидения, телесные состояния, интуитивные прозрения суть ресурсы, которыми оснащен каждый из нас для следования по своему пути и для принятия верных решений? Если бы мы мыслили подобным образом, если уважали происходящий внутри нас диалог, то знали бы, что обладаем внутренним путеводителем, который всегда под рукой. Да, мы можем изучить множество священных текстов, проштудировать тонны литературы по глубинной психологии и мифологии, но для первого шага понадобится нечто гораздо большее.

Вспомним слова Эмили Дикинсон, поэтессы-затворницы из Амхерста: «Где север, знать моряк не мог, но доверял игле»[71]. Десятилетия назад она написала это потому, что интуитивно предчувствовала ту дилемму, что до сих пор стоит перед людьми. Способны ли мы отыскать этот внутренний компас и доверить ему свою жизнь? Можем ли мы спрашивать, какие ценности действительно определяют нашу жизнь? Признаю ли я их, буду ли готов умереть за них, если однажды по-настоящему осознаю их? Ложное «Я» протективно и адаптивно, оно стесняет, привязывает нас к обескровленному прошлому, отчуждает нас от богов. (Именно поэтому Юнг сравнивал невроз с оскорбленным или забытым «богом», то есть той точкой, в которой наша позиция, наши поступки начинают противостоять естественному намерению.) Способны ли мы на подлинное прозрение, способны ли распознать в сонме «голосов» нужный призыв? В первом послании Иоанна (4: 1) говорится об «испытании духов», о том, что мы должны отличать архаичные наваждения и адаптивные механизмы защиты от призывов нашей души.