Сладкая горечь магии - Эдриенн Тули

Без тепла магии Рэн холод вновь просачивался в кости ведьмы. Напряжение поединка спадало, оставляя лишь липкое, мерзкое ощущение неправильности. Опять она действовала, не подумав. Снова использовала силу во вред.

Из ямы не доносилось ни звука. Тэмсин с трудом сглотнула комок в горле. Вот-вот Рэн обернется и посмотрит на нее с нескрываемым ужасом, осознав, как велика сила ведьмы и как мало та ее заслуживает, когда речь идет о чужих жизнях.

Тэмсин зажмурилась. Она не вынесла бы обиды на круглом лице Рэн. До этого она была для истока просто ведьмой, но теперь все изменилось. Ей не хотелось, чтобы Рэн увидела ее чудовищную суть.

– Я же помогла, да?

Тэмсин распахнула глаза. Рэн с ожиданием и надеждой смотрела на нее.

Нутро сжалось.

– Я прибегла к твоей магии, если ты об этом.

Ведьма внутренне собралась, готовясь к ужасу, который Рэн должна была ощутить, поняв, что имеет отношение к победе над этой парочкой. Но лицо истока озарилось сияющей улыбкой:

– Это было невероятно! То есть я устала, но еще я… Я просто в восторге! Ой, у тебя тут кровь. – Она промокнула краешком плаща красную струйку, сочащуюся из пореза на шее Тэмсин. – Меня всегда учили никому не делать больно… но они точно получили за дело! Так неправильно думать, да? Что со мной? Почему я столько болтаю?

Рэн раскраснелась, плечи вздымались и опускались с каждым вдохом и выдохом.

Тэмсин недоверчиво глядела на нее. Рэн неуловимо изменилась – будто подросла. Лицо оживилось и стало еще красивее, чем ведьме доводилось видеть прежде. Исток выглядела сосредоточенной и живой.

Тэмсин ожидала совершенно иного, но лицо Рэн излучало такую радость, что ведьма могла только изумленно наблюдать за недоступным ей чувством.

– Что? – Улыбка Рэн чуть поблекла. – Что не так?

– Все в порядке, – ответила ведьма с уверенностью, которой не ощущала. Если Рэн не считает эту схватку преступлением, то, может быть, Тэмсин не такой уж плохой человек? Может, она поступила правильно?

– Решительность тебе к лицу, – честно добавила Тэмсин. – Ты кажешься выше.

– Что? – задохнулась Рэн, прижимая ладони к щекам.

Тэмсин непонимающе сощурилась.

– Чего ты суетишься?

Рэн вытаращилась.

– Я… Ты сделала мне комплимент, – обвиняюще сказала она.

Тэмсин отступила.

– Нет.

По крайней мере, не намеренно. Просто высказала наблюдение. Рэн и в самом деле смотрелась лучше, когда не сутулилась, не дергала себя за волосы и не обдирала заусенцы. Нервозность была ее обычным состоянием – неудивительно, что Тэмсин заметила разницу. Все просто. Непонятно, с чего Рэн вдруг заливается краской.

Тэмсин поправила плащ.

– Ну, пошли?

– Погоди. – Рэн бросила взгляд через плечо и закусила губу, глядя на яму.

Сердце Тэмсин упало. Чем дольше исток туда смотрела, тем больше ведьма убеждалась, что Рэн передумала насчет случившегося.

– Как думаешь, они там умрут? – Рэн беспокойно обернулась к ведьме.

– Не знаю, – ответила Тэмсин так тихо, что сама едва услышала.

Ей не хотелось, чтобы Рэн отвернулась от нее сейчас. Они подобрались к самому Лесу. У ведьмы не хватит сил войти Внутрь в одиночку. Слишком легко станет развернуться и уйти.

Рэн молчала, кажется, целую вечность, неотрывно глядя на провал в земле. Потом будто бы что-то решила и отрывисто кивнула.

– Мне нужен нож. Тот, которым он тебя поранил.

Тэмсин непонимающе заморгала:

– Зачем?

Рэн ответила не сразу.

– Чтобы он больше не смог его применить.

– Ты хоть умеешь обращаться с ножами? – Можно было лишь догадываться о масштабах нечаянного вреда, на который Рэн окажется способна с таким оружием. Но что-то внутри ведьмы желало посмотреть, как исток будет выглядеть с ножом в руке.

Так что Тэмсин не стала дожидаться ответа. Она призвала нож, и опасная, но красивая вещь стрелой прилетела к ней. Ведьма полюбовалась оружием – его гравировкой, такой тонкой, будто ее делали при помощи иглы, – и протянула Рэн. Та засунула нож за пояс так, будто он всегда там торчал.

Они направились прочь, храня удивительно единодушное молчание. Ни одна из них не оглянулась.

Лес был недалеко. Тэмсин его слышала: тихий шелест ветра в листве, звучание рун, которые ее предки вырезали на кривых стволах. Это была древняя магия, мощная и тяжелая.

Магия, которую Тэмсин уже не думала вновь ощутить.

Она провела ладонью по обожженной коже на левой руке. Узнает ли ее Лес? Отправит ли весточку Ковену о ее скором возвращении? Ведьма надеялась, что Лес не был настолько чуток. Что он просто даст ей пройти, заметив ее силу.

То, что ведьма не знала этого наверняка, злило.

– Что-то не так? – Рэн ушла на десяток шагов вперед, а Тэмсин не заметила, что остановилась.

– Все в порядке, – ведьма ответила не так резко, как собиралась, и это будто опровергало ее слова.

Рэн нахмурилась, но не стала приставать, а просто дождалась, пока Тэмсин с ней поравняется.

Деревья звучали все громче. Их скрипы и стоны напоминали ведьме о том, как она пробиралась сквозь заросли в прошлый раз, уходя от той жизни и от того мира, к которым привыкла. От мертвого тела сестры. Проклятая, обреченная на вечное одиночество.

Она все еще помнила, как кричали деревья, пока она пробегала мимо.

Когда темную ведьму Эванджелин удалось обезвредить, Глава Ковена убила ее. Все, включая саму Тэмсин, думали, что ее ждет та же судьба.

Но вместо этого Глава Ковена изгнала ее. Проклятую, но живую. Двенадцатилетнее дитя, которому желал смерти весь Ковен. Тэмсин была уверена, что так оно и осталось.

Если они попытаются убить ее, стоит ли сопротивляться? Тэмсин плохо понимала жизнь. Ей казалось неправильным, что она живет после гибели сестры. Разве жизни близнецов не должны быть равны, как земля и магия? Одно не жило без другого. Одна не могла умереть прежде второй.

Вот почему Тэмсин так стремилась спасти Марлину.

Ведьма споткнулась под весом мыслей и воспоминаний. Карман плаща разорвался, будто в нем было полно камней, а не просто тонкая черная тетрадь. Тэмсин вздохнула: намек яснее некуда. Она взяла дневник, и страницы, разумеется, предъявили новую запись.

Торопливо взглянув на Рэн впереди – та тихонько напевала себе под нос, на ходу разглядывая небо, – Тэмсин опустила глаза к записи. Строчки прыгали по странице. Чернила расплылись от слез.

Сердце сжалось. Стоило догадаться. Ведьма следила за порядком записей, которые дневник ей показывал. Они вели к тому страшному моменту, когда все пошло прахом.