Благородство ни при чем - Люси Монро

– Еще как ляжешь, детка, но, повторяю, шантаж тут будет ни при чем. Я не дам тебе этой форы. Тебе не прикрыться самообманом. Придется признаться себе самой, что ты меня хочешь.

Черт возьми, ему не терпелось ее поцеловать. Ее манящие губы были так близко, и все же он понимал, что это не то место, где можно забыться. Она не заслужила того, чтобы сослуживцы стали распускать о ней сплетни. Собрав в кулак всю свою волю, он отпустил подлокотники, распрямился и отступил.

Вероника проглотила ком, судорожно глотнула воздух, и глаза ее, что удивительно, прояснились. Она явно испытала облегчение.

– Итак, прошлое продолжает между нами стоять, – сказала она, игнорируя его высказывания по поводу постели.

Он внутренне сжался. Он не мог обещать ей того, что не сможет исполнить. Она все еще была на подозрении.

– Я ничего не скажу, если у меня не будет к тому серьезных оснований, – сказал он, словно предлагая компромисс.

Она вытянулась в струнку и почти шепотом спросила:

– И что может послужить таким основанием?

– Я скажу, если решу, что ты вновь взялась за старое.

– Можно один раз оступиться в минуту отчаяния, но одна оплошность не делает человека закоренелым преступником, Маркус. – Голос ее звучал сдавленно, лицо походило на маску, и лишь глаза на нем жили – в них стояла боль.

Он пожал плечами, желая казаться непринужденным.

– Тогда тебе просто не о чем беспокоиться.

Он искренне хотел в это верить. Он вошел в ее отсек, чувствуя себя намного лучше, чем все эти дни. У него появился подозреваемый, и имя его было не Вероника Ричардс. Ее поведение с момента его, Маркуса, появления в «Клайн технолоджи» могло объясняться ее нервозностью. Вероятно, она была взволнована из-за того, что он взбаламутил ее только-только устоявшуюся жизнь, поднимая, словно ил со дна, ошибки прошлого.

Или она чувствовала себя виноватой по поводу грехов настоящего и смертельно боялась быть пойманной с поличным.

Она нервно кусала губы.

– Что, если ты решишь, что я взялась за старое, как ты выражаешься, а на самом деле ничего этого нет? Вдруг тебе покажется, что это так?

Из него словно дух вышибли одним ударом.

– За старое? – выдавил он из себя, отдавая себе отчет в том, что непринужденность его как водой смыло. – Ты имеешь в виду промышленный шпионаж?

Она вздрогнула и побледнела.

– Да.

Только благодаря профессионализму человека, посвятившего себя ведению корпоративных расследований, он удержался от того, чтобы схватить ее и начать трясти, требуя ответа на вопрос, почему она задала ему этот вопрос. Если бы только он мог пережить эту правду, какой бы она ни была…

– Прежде чем что-то сказать, я бы убедился, что этотак.

Разве не за этим он сюда прибыл? И все же он не мог не задумываться о том, не дурак ли он, не занимается ли ерундой, пуская на ветер деньги Клайна. Потому что она явно вела себя как женщина, преследуемая чувством вины и смертельно боящаяся разоблачения.

Он развернулся и пошел прочь, сильно пожалев о том, что явился сюда и вступил с ней в разговор.

Она схватила его за рубашку:

– Подожди.

Он развернулся, раздосадованный отчаянием, звучащим в ее голосе.

– Что такое?

Она встала и посмотрела на него с напряженным ожиданием.

– Что бы тебя убедило в моей виновности? Ты ведь не следователь.

Она произнесла это с такой иронией, что он не смог сдержать горькой усмешки.

– Думаю, что я бы стал собирать информацию по наитию.

Она прижала руки к бокам, сжимая кулаки.

– Если предположить, что в «Клайн технолоджи» орудует шпион, какие действия подсказала бы тебе интуиция, чтобы выяснить, кто это? – не унималась она.

Так, может, она знала – его пригласили сюда для ведения расследования. Не исключено, что таким замысловатым путем она пытается выудить у него информацию о его методах работы.

Он нахмурился:

– Не люблю отвечать на вопросы, заданные в сослагательном наклонении.

Он знал, что кажется ей мерзким занудой, и не удивился, когда она торопливо отступила.

– Разумеется, – коротко кивнув, сказала она. – Мне просто стало любопытно, только и всего.

Маловероятно.

– Хорошо ли прошел ленч с Джеком? – спросила она, явно решив сменить тему.

– Я многое почерпнул. – Собеседник Маркуса мягко, но настойчиво пытался выпытать у него, что планирует Клайн в смысле экспансии, а Маркус, умело парируя его вопросы, узнавал то, что могло бы пригодиться ему для расследования.

Маркус узнал, что, по мнению Джека, «Клайн технолоджи» должна вести себя гораздо более агрессивно. Но не это удивило Маркуса. Его поразило то, что Ронни действительно ни с кем не встречалась.

Джек упомянул, что она, должно быть, слишком занята, что неудивительно для одинокой матери. Маркус посчитал, что термин «одинокая мать» не вполне применим к женщине, на попечении которой сестра-подросток, но, поразмыслив, решил, что определение это соответствует сути. Однако в свое время это не помешало Ронни встречаться с ним. Маркус почувствовал удовлетворение.

Но именно из-за этого она порвала с ним, Маркусом, и предала компанию ради денег, необходимых для лечения своей подопечной в Европе.

Ронни разгладила несуществующую морщинку на юбке, чем привлекла внимание Маркуса к ее точеным ножкам.

– Хорошо. Уверена, что ты получил удовольствие от компании Сэнди по дороге туда и обратно. Она умеет развлекать.

Блондинка не просто пыталась его развлечь, она была совершенно прозрачна в своих видах на него.

– Она желает знать, что готовит для «Клайн технолоджи» будущее. Я сказал ей, что я не хрустальный шар.

Ронни вновь села в кресло и уставилась на монитор.

– Я уверена, что она хотела не только этого.

Нет. Сэнди явно питала к нему интерес. И ясно дала это понять. Она не стала бы делать заявления вроде того, что никогда не покажется в дверях его спальни. И вдруг Маркус страшно разозлился оттого лишь, что эта дерзкая блондинка его хотела, а Ронни – ни в какую. Он столько времени хранил целомудрие, а она смела заявлять ему, что никогда не окажется в его постели.

– Не думаю, что она бы довела меня до мучительной эрекции и потом бросила в таком состоянии, если ты на это намекаешь.

Ронни замерла в кресле на мгновение, но уже в следующую секунду стояла на ногах, вытянувшись во весь свой рост – пять футов и четыре дюйма оскорбленной и разгневанной женской плоти.

– Ты грубиян! Ты знаешь, почему я бросила тебя тогда. Я не хотела продавать свое тело в обмен на твое молчание. И ты не долго меня помнил, так ведь? Флиртовал с Сэнди, как тот Казанова, со всеми этими «получше ее узнать» сегодня же вечером…