Рыжая племянница лекаря - Мария Заболотская

— Чародей бывал здесь, — подтвердил господин Казиро. — Я чуял его, однако не мог приблизиться, и никому из моих слуг не удалось заглянуть под капюшон, скрывавший его лицо. Единственное, что я знаю, — он всегда носил черный плащ, расшитый серебром. Людям, живущим во дворце, он отвел глаза при помощи волшебства, и если ты начнешь расспрашивать о странном госте, то никто, скорее всего, не вспомнит, что видел его. Он гостил здесь не более двух ночей, в одну из которых спускался в подземелье, а другую проводил с порченым чужаком. И каждый раз после этого мерзкое колдовство волной окатывало этот замок сверху донизу, заставляя меня и моих подданных прятаться в самые глубокие щели.

— Что же вы раньше мне об этом не сказали? — моя досада усилилась стократно. — Я бы сразу поняла, что демон морочит мне голову, и не потеряла бы столько времени на пустую болтовню с ним!

— Тебе не стоит ввязываться в эту историю, — домовой дух говорил сурово, но не зло. — Кем бы ни был этот человек, его сила велика, раз он сумел подчинить себе и Огасто, и темное существо. Оба они — его узники.

Признаться, до сих пор я не задумывалась о том, что Рекхе в какой-то мере является собратом по несчастью господина Огасто. Но если в словах домового духа имелось зерно истины, настоящим врагом его светлости был вовсе не демон, да и Рекхе следовало бы мстить отнюдь не герцогу…

— Как часто колдун наведывается во дворец? — нетерпеливо спросила я, разумеется, сделав из слов господина Казиро совсем не те выводы, к которым старый мудрый дух пытался меня подтолкнуть.

— Два раза в год, на летнее и зимнее солнцестояние, — нехотя ответил он. — Чародеи всегда оставляют самые важные свои дела на эти дни — их сила тогда особенно велика.

Какую же свинью подложили мы с дядюшкой сами себе! Окажись слова Рекхе правдой, колдуну полагалось вскоре появиться в Таммельне, будучи преисполненным злобой к тому, кто изувечил его палец. А ведь если бы я не надоумила дядю Абсалома влезть в колдовские дела, то длинный чародейский нос не показался бы здесь до самой зимы! Вот уж кто примет на веру россказни Харля и сделает из них надлежащие выводы… Нет, мне стоило поторопиться и разузнать к тому времени о таинственном маге как можно больше!

— Тебе следует уезжать из этих мест, пока не поздно, — грустно произнес домовой дух, качая головой.

— Это всегда успеется, — преувеличенно легкомысленно отозвалась я и попрощалась с господином Казиро.

На следующий день дядюшка Абсалом принес весть, которая еще недавно обрадовала бы меня: господин Огасто чувствовал себя куда лучше, к нему вернулся аппетит, и самое главное — он объявил во всеуслышание, что помогли ему микстуры нового лекаря.

— Так и сказал, Фейн! — дядюшка пребывал на вершине блаженства, словно враз позабыв о вчерашнем происшествии с черным пальцем. — А потом еще приказал старому Кориусу наградить меня двойным жалованьем. И пообещал, что непременно подарит мне земельный надел близ Таммельна. Собственные земли, Фейн, — это не безделица. Арендаторы всегда найдутся, и мы заживем как помещики. Что там! Лет через пять можно поднакопить деньжат, подделать кое-какие документы и получить патент на дворянство!

На минуту и у меня перехватило дух от блестящего будущего, обрисованного дядей Абсаломом, однако теперь я знала о проклятии герцога куда больше, и оттого черные мысли не удалось прогнать надолго. В следующее же полнолуние приступ болезни должен был повториться с новой силой, а злобный маг мог объявиться с минуты на минуту — одним богам было ведомо, где сейчас обретался злодей и какими волшебными тропами сумел бы воспользоваться, чтобы сократить свой путь к Таммельну. Дядюшка, к счастью, не имел возможности подмечать перемены в моем настроении, а вот Харль, объявившийся в лаборатории ближе к обеденному времени, тут же спросил, отчего у меня такая кислая рожа.

— Ты что, не слышала, что твой дядюшка исцелил его светлость? — спросил он и прибавил, понизив голос: — Должно быть, он разделался со злыми чарами, искромсав ту дрянь из яйца! Готов спорить на что угодно — скоро чудовище из подземелья издохнет, ведь то было его колдовство, не иначе!..

Я удержалась от горестного вздоха — ведь на самом деле дядюшка накликал на свою голову страшную беду, разрубив черный палец! — и, словно невпопад, спросила Харля, не встречал ли он какого-либо чужака, скрывающего свое лицо под капюшоном плаща, расшитого серебром.

— Возможно, он бывал здесь в начале лета или около того, — сказала я, придав голосу побольше неуверенности, чтобы мальчишка не заподозрил, будто я расспрашиваю о чем-то доподлинно известном.

— Летом и в плаще? — удивился он. — Что-то ты путаешь!

— Но мне говорили, что кто-то видел его во дворце! — произнесла я с уверенным простодушием.

Приятель мой задумался — он гордился тем, что его глаза и уши не упускали ни одной новости, ни одного события, ни одного нового человека, однако мои расспросы поставили его в тупик.

— Уж не про призрака ли из старой башни ты говоришь? — Напряжение на его лице сменилось подобием того вдохновения, которое я уже не раз наблюдала. — Его и впрямь иногда видят здесь в канун больших праздников…

Я вздохнула, уже поняв, что сейчас услышу еще одну страшную сказку, пользы от которой будет так же много, как всходов из испорченного мышами зерна. И конечно, речь в ней шла о страшной ненастной ночи, когда стены дворца содрогались от грома и молний, а дождь лил как из ведра. Бедный путник постучал в ворота и попросил пустить его на ночлег, однако его прогнали восвояси, сказав, что бродягам тут не место.

— И тогда яркая молния ударила точнехонько в ворота, расколов их пополам. Все, кто жил во дворце в те давние времена, выбежали посмотреть, что случилось. И даже сам герцог! У ворот лежал рыцарь в плаще, расшитом серебром. Он сказал, что много лет провел на войне, защищая людей от порождений тьмы, и был самым сильным и храбрым из воинов. Но подлый демон, которого он пленил и поставил на колени перед своим королем, ударил его отравленным кинжалом. «Я не боюсь твоего яда! — воскликнул рыцарь. — Он страшен для тех, кто не верует в праведных богов и не живет по их добрым и честным законам. Оттого вам, дьявольским созданиям, никогда нас не победить!» Как только сказал он это, рана тотчас затянулась. Но демон ответил ему: «Тогда возвращайся в свои земли, к тем людям, которых ты защищал! И если тебя трижды прогонят от порога глухой ночью, не вспомнив о добрых и честных божьих законах, то рана тут же откроется и яд проникнет в твою кровь». Так оно и вышло. Герцог, который правил Таммельном, горько плакал и просил прощения у умирающего рыцаря, но было поздно. Покойника похоронили с большими почестями, однако в канун больших праздников он появляется, чтобы жители Таммельна вспомнили: милосердие к путникам угодно богам.

Я внимательно наблюдала за Харлем, пока он говорил. Странное дело — вместо того чтобы увлечься своим рассказом, он, напротив, с каждым словом выглядел все более неуверенным, точно сам не понимал, что за слова пришли ему на ум. Неясное подозрение посетило меня.