Мгла над Инсмутом - Говард Филлипс Лавкрафт

Негодующие выступления ряда либеральных организаций спровоцировали долгие кулуарные дискуссии, после чего представителей общественности пригласили посетить ряд неких лагерей и тюрем. И в итоге все эти общества удивительным образом быстро присмирели и затихли. С газетчиками же справиться оказалось куда труднее, но и они, похоже, в конце концов пошли на сотрудничество с властями. Лишь одна газета – таблоид, который никто не принимал во внимание по причине его безалаберной редакционной политики, – написала про глубоководную субмарину, якобы выпустившую несколько торпед по морскому дну близ Дьяволова рифа. Но это заявление, случайно подслушанное в популярной у местных моряков прибрежной таверне, представляется надуманным; ведь невысокий черный риф лежал аж в полутора милях от Инсмутской гавани.

Жители округа и соседних городов судачили меж собой о странностях Инсмута, но с чужаками не откровенничали. Вообще же разговоры о вымирающем и почти опустевшем Инсмуте ходили на протяжении чуть ли не целого века, и вряд ли можно было сказать про него нечто еще более пугающее и фантастичное, чем то, о чем люди тихо шептались и нехотя вспоминали в недавние годы. Многие события прошлого приучили их к скрытности, так что выпытывать у них что-нибудь было бесполезно. Кроме того, они и впрямь мало что знали; ибо бескрайние солончаковые болота, мрачные и безлюдные, отваживали обитателей окрестных городков от посещения Инсмута.

Но я наконец собираюсь приподнять завесу молчания над теми событиями. Ибо, уверен, дело это настолько важное, что если я хотя бы намеком упомяну о находках, столь ужаснувших участников инсмутского расследования, от этого не будет никакого вреда, ну разве что вызовет у публики отвращение и шок. Кроме того, эти находки, вероятно, можно объяснить по-разному. Не знаю, в полном ли виде история Инсмута была рассказана даже мне, но у меня есть веские причины не углубляться во все детали. Ибо мой рассказчик был теснее связан с этим делом, чем иной обыватель, и его рассказ подтолкнул меня к выводам, которые еще вынудят меня радикально изменить мою жизнь…

Ведь это я спешно покинул Инсмут ранним утром 16 июля 1927 года, и именно я обратился к правительственным чиновникам с призывом провести расследование и предпринять срочные меры в связи со всеми этими событиями. Я держал язык за зубами, пока события еще были свежи в памяти и не существовало внятного объяснения их подоплеки и природы; но теперь, когда это уже дело прошлое и интерес общественности к нему схлынул, меня гложет странное желание поведать о нескольких страшных часах, проведенных мной в печально известном и объятом мглой тайны морском порту, где поселились смерть и богомерзкое уродство. Этот рассказ поможет мне восстановить веру в здравомыслие и убедить себя, что не я один пал жертвой кошмарных галлюцинаций. Он также поможет мне решиться на некий ужасный шаг, который мне еще предстоит сделать…

Я никогда не слышал об Инсмуте до того самого дня, как я увидел его в первый – и пока что последний – раз в жизни. Я отмечал достижение совершеннолетия[15] поездкой по Новой Англии, положив себе целью изучение местных достопримечательностей и древностей и моей родословной, и планировал отправиться из старинного Ньюберипорта прямиком в Аркхем, родовое гнездо моей матушки. Автомобиля у меня не было, и я путешествовал на поездах, автобусах и перекладных, всегда выбирая самый дешевый маршрут. В Ньюберипорте мне посоветовали добраться до Аркхема поездом на паровозной тяге, и только оказавшись у железнодорожной кассы и опешив от дороговизны билета, я впервые услышал об Инсмуте. Тучный, с пройдошливой ухмылкой, билетер, который, судя по его говору, не был уроженцем здешних мест, посочувствовал моей бережливости и дал совет, не пришедший в голову никому из тех, кто консультировал меня перед дорогой.

– Я б на вашем месте поехал туда на старом автобусе, – сказал он раздумчиво, – правда, его тут не больно жалуют – ведь он идет через Инсмут – а вы, наверно, уже слыхали о нем, – вот люди и не любят на нем ездить. Автобусную линию держит инсмутский житель – Джо Сарджент, – но здесь, да и в Аркхеме, наверно, пассажиров у него кот наплакал. Странно, что этот автобус вообще еще остался. Билеты на него хоть и дешевые, но я ни разу не видел в нем больше двух-трех пассажиров – никто, кроме инсмутцев, им и не пользуется. Отходит от площади – остановка перед аптекой Хэммонда – в десять утра и в семь вечера, если только не поменяли расписание. С виду жалкий драндулет – я на нем ни разу не ездил…

Вот так я впервые узнал о существовании объятого мглой Инсмута. Меня бы непременно заинтересовало любое упоминание городка, отсутствующего на обычных картах или не помянутого в современных путеводителях, и странная манера билетера говорить об этом городке так уклончиво вызвала у меня естественное любопытство. Городок, к которому местные жители испытывают столь явную неприязнь, подумалось мне, должен быть по меньшей мере своеобычным и заслуживающим внимания туриста. И коль скоро он находился по дороге на Аркхем, мне захотелось непременно сделать там остановку, поэтому я попросил билетера рассказать о городке поподробнее. Он согласился весьма охотно и начал вещать, не скрывая пренебрежительного отношения к теме своего монолога.

– Инсмут? Ну что тут сказать… чудной, доложу вам, городишко в устье реки Мануксет. Раньше, еще до войны 1812 года, это был большой город с морским портом, да в последние сто лет все там разладилось, одни воспоминания остались от былого величия. Теперь даже железнодорожного сообщения с ним нет – Бостонско-Мэнскую ветку туда так и не дотянули, а местная ветка от Раули уже много лет как бурьяном поросла.

Я вам так скажу: пустых домов там сейчас больше, чем осталось жителей, которые, считай, ничем уже и не занимаются, окромя ловли рыбы да омаров. Теперь вся торговля процветает либо здесь у нас, либо в Аркхеме, либо в Ипсвиче. Когда-то там было несколько фабрик, а теперь ничего не осталось, кроме одного аффинажного заводишки, да и тот раскочегаривается раз в год по обещанию.

Одно время, правда, этот аффинажный завод был крупным предприятием, и старик Марш, его владелец, был побогаче Пирпонта Моргана. Тот еще старый гусь! Теперь вот сидит сиднем дома. Люди говорят, у него к старости то ли кожная болезнь развилась, то ли какая-то деформация костей выявилась, вот он на людях и перестал появляться. Он приходится внуком капитану Оубеду Маршу, который и начал заниматься очисткой золота. А мать его была вроде как иностранка – говорят, с островов Южных морей… Знали бы вы, как все тут возбухли, когда он женился на девушке из Ипсвича, пятьдесят лет тому. Тут у нас всегда возбухают по поводу инсмутцев, и здешние и те, кто из соседних городов, всегда стараются скрыть свое кровное родство с инсмутскими. Но по мне, дети и внуки Марша выглядят не ужаснее прочих. Мне местные на них пальцем указывали… Хотя ежели подумать, то его старшие дети чего-то давненько не появлялись… А самого старика я вообще ни разу в жизни не видел.

А отчего все так взъелись на этот Инсмут? Ну, молодой человек, вы особенно не берите в голову все, что люди здесь говорят. Завести их трудно, а уж коли завелись, то не остановишь. Об Инсмуте всякие истории рассказывают – и все втихаря, украдкой, – считай, последние лет сто, и, по-моему, тут все дело в людском страхе, а больше ни в чем. Какие-то из этих историй вызовут у вас смех, и только – ну например, о том, будто старый капитан Марш обделывал делишки с дьяволом и переманивал бесенят из ада в Инсмут на жительство, или о каком-то дьявольском ритуале и жутких жертвоприношениях в каких-то укромных углах возле пирсов, на которые случайно наткнулись в 1845 году или вроде того… Сам-то я родом из Пантона, что в Вермонте, и во все эти бредни не верю.