Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

— Не плавал, а ходил в рейс, — мягко поправляет он, чуть отстраняется, ловит мой взгляд в отражении зеркала: — Правда, собираешься обсуждать это прямо сейчас?

Перед тем как его ненасытный рот накрывает мои дрожащие губы, успеваю понять — нет, конечно же, не собираюсь.

К черту разговоры, выяснения отношений и детские воспоминания. Отложим на потом, перенесем до востребования.

Даже не слишком переживаю на счет своего костюма. Радует, что не снежинка. Пират и снежинка смотрелись бы странно. Наверняка, придумал кое-что оригинальное и скорее всего извращенное. В моем вкусе.

Жажду фон Вейганда отчаянно и бесповоротно. Капитулирую безоговорочно. Страха больше нет.

There are things you can’t change (Существуют вещи, которые ты не можешь изменить).

Поступки, которых не исправить. События, которые не обратить вспять.

То, что лишает самообладания, меняет безвозвратно, делает посторонним персонажем в давно известной истории. Возвышает или ставит на колени. Открывает неведомые горизонты, освещает потайные лабиринты сознания, наполняет новым смыслом. Гасит последние лучи надежды, погружает во мрак, отрезает путь к спасению.

Всегда удобно переложить ответственность на посторонних. Найти виновного и упиваться собственным бессилием. Проклинать несправедливость судьбы и несовершенное устройство государственного аппарата. Немилосердное расположение звезд на небе и злосчастную бюрократию. Проливной дождь за окном и хамоватого соседа по лестничной клетке. Находить особую прелесть в неудачах, вдохновенно жаловаться и оправдывать бездействие универсальной отмазкой — «нельзя изменить, даже не стоит пытаться».

Все абсолютно верно. Не подкопаешься.

Однако…

Окончательное решение за тобой. Не важно сколько раз и как именно упадешь. Главное — находить волю подниматься. Следовать дальше, не сбиваться с намеченного курса. Ползти, если потребуется, наплевать на саднящую боль в измученном теле и сдирать кожу по живому. Только не сдаваться, остаться человеком. Не сломаться, а выстоять.

Веришь в Бога или в непознанную власть Вселенной, в просветление и нирвану или в сухие научные факты. Возможно, не веришь ни во что. В любом случае истина едина и неподкупна.

Оказавшись тет-а-тет с ночным кошмаром, воплощением первобытного ужаса и нестерпимой боли, имей смелость сорвать маску с лица жестокого врага и понять — у него твои глаза.

Вне зависимости от обстоятельств решаешь и выбираешь по себе. Здесь нет ни палача, ни жертвы. Лишь ты сам.

***

— Когда вы поняли, что это действительно происходит? — мягко спросил мой психолог, поправил галстук-бабочку и достал пухлый блокнот, приготовившись записывать по горячим следам.

Я сосредоточенно нахмурилась, старательно изображая напряженную умственную деятельность, и для пущей достоверности спешно покрылась испариной.

— Поняли, что п*здец больше не крадется, а встал в полный рост и бежит навстречу, — последовал наглый копипаст интернетной мудрости.

С виду приличный парень, вон и блокнот, и галстук-бабочка в наличии. Но все туда же — ругается матом, беззастенчиво заимствует чужие идеи.

— Признаюсь, не сразу. Пришлось изрядно поразмыслить, напрячь извилины, перезапустить нейроны… или как там эта хрень в мозгах называется? В общем, сначала я поняла, что у меня нет психолога, остальное постепенно приложилось, — произношу с осторожностью, очень стараюсь не обидеть галлюцинацию, ведь они по зиме особенно ранимые.

Не люблю обижать собеседников, тем более воображаемых. Вдруг примут близко к сердцу, зло затаят и больше не вернутся. С кем же мне тогда общаться. Совсем не с кем. Друзья приходят и уходят, а качественный глюк — неоспоримая ценность. Опять же в магазине не купишь, у приятеля взаймы не возьмешь, поэтому нечего добром разбрасываться.

— Каким добром? — раздается закономерный вопрос.

— Не мешайте галлюцинировать, Андрей, — пробую удержать пред мысленным взором обаятельного психолога, однако неблагонадежный товарищ стремительно тает и не желает задерживаться дольше положенного срока.

— Если вам так удобнее, то продолжайте валять дурака.

Сутенер поджимает губы, угрожающе сдвигает брови. Очевидно, готовится к броску. Ни дать, ни взять — хищник, озлобленный хомяк или сурок. Может скунс? Дикий скунс очень подходит к случаю.

— Вернись, любимый, все прощу, — умоляю с придыханием.

— Невыносимо, — цедит сквозь зубы Андрей.

Спорим, представляет живописную сцену с участием строптивой подопечной и новехонькой бензопилы? Впрочем, природная выдержка позволяет ему ограничиться коротким:

— You can go (Свободны).

И то в адрес французских кудесников, которые как раз закончили колдовать над светлым образом баронессы Бадовской.

Кстати, никогда не думала, что у меня такое внушительное количество волос. На завивку и укладку локонов ушло часа три, не меньше. Параллельно наносилась боевая раскраска. Хочется верить, получилось сносно, иначе банально жаль потраченного времени. Сидишь впустую до полного окаменения зада — слегка напрягает.

Стилисты скрываются из поля зрения, оставляя меня в распоряжении безжалостного сутенера, способного занудить до смерти любого неподготовленного оппонента.

— По-вашему, это смешно, да? — вкрадчиво уточняет Андрей и отпускает тормоза: — Ломаете комедию, намеренно действуете на нервы, притворяетесь, будто говорите сама с собою. Позвольте поинтересоваться, с какой целью?

— Не притворяюсь, — отрицательно качаю головой.

Поднимаюсь и решительно направляюсь к зеркалу, проявляю врожденное любопытство.

— Естественно, — раздраженно бросает сутенер. — Ладно, не стану вмешиваться, поступайте, как знаете. Моя задача выдать необходимую информацию, нянчиться не планирую. Предоставляю вам возможность самостоятельно делать выводы и решать…

Офигеть.

Нет, не в тему Андрея. Вообще, забываю про его существование, целиком поглощенная увиденным зрелищем. Смотрю и не могу насмотреться. Вот это отражение, вот это красотка. Твою ж мать.

I’d hit it (Я бы трахнула).

Идеальный цвет лица, ровный тон и умело подчеркнутые скулы. Цепкий взгляд, проникающий в душу, прямо туда, где огонь борется с холодом. Пухлые губы, сочные и манящие, словно чужие, абсолютно не подходят к моему прежнему лицу. Но сей лик новый, чертовски соблазнительный, продуманный до мельчайших деталей. Не скажу, что гримеры извели тонну косметики, напротив, по минимуму, зато произведенный эффект превосходит самые смелые ожидания. Нос выглядит тоньше, глаза кажутся выразительнее, а рот, точно диковинный цветок, яркий и притягательный, но не вызывающий. Пластические операции бесполезны, когда находятся подобные мастера. С одной стороны, ничего не изменилось, с другой — все иное.