Песни созвездия Гончих Псов - Иван Охлобыстин

– Не бузил, – сразу «замяла» разговор женщина и спросила: – Хотите супа из конины?

– Да вы что?! – побледнел Борис. – Я вегетарианец. С рождения. У меня родители в секте Порфирия Иванова обретались. Но очень, знаете, приятно. Так будем «торпеду» вынимать?

– Не «торпеда» это, Боря, – еще раз объяснил Петр Николаевич. – А пить можно только с вечера.

– С вечера? – грустно переспросил Борис.

– С вечера, – повторил физик и добавил, кивая на Наташу: – До вечера мы с Наташей десять километров будем гулять.

– Хорошо, – пожал плечами приятель, – идите! Я тогда на диванчике у тебя перекемарю? С двух ночи асфальт кидал. Когда же этот гад-губернатор уедет?

* * *

– Петр Николаевич! – когда они довольно далеко отошли от дома, решилась задать вопрос Наташа. – Что вас связывает с Борисом?

– Он единственный, кто, когда мне было очень плохо, помог толковым советом, – спокойно рассказал физик, кутаясь в плащ от порывов прохладного ветра, то и дело налетающего на них со скошенного поля.

– Чего посоветовал? – спросила Наташа.

– Пей – посоветовал, – ответил Петр Николаевич.

– А были еще альтернативы? – уточнила у него женщина.

– Были: умереть, как жена, – признался он.

– Пить лучше, – согласилась Наташа.

– Кто бы спорил! – горько улыбнулся Петр Николаевич и предложил: – Что мы с вами бесцельно бродим? Пойдемте, я вам покажу одно очень дорогое мне место. По расстоянию – даже больше!

И он протянул женщине руку.

– С вами – куда угодно! – охотно предоставила ему свою ладонь Наташа.

Всякое упоминание о покойной жене мучило Петра Николаевича. Когда-то он пошел на поводу у страсти, потом страсть улетучилась, и ее место заняло невыносимое обязательство – жить с нелюбимым человеком. Каждая минута, проведенная вместе, отдаляла их друг от друга. Навалившиеся в начале девяностых трудности только ускорили процесс. Пока они с женой не достигли точки, за пределами которой ничего не было. Совсем ничего.

В тот страшный вечер, первый раз за всю их совместную жизнь, он не вернулся домой, остался спать в учительской. Только на следующий день, на втором уроке появилась запыхавшаяся завуч и прошептала ему на ухо слова, которые он, увы, втайне надеялся услышать.

Позже была беготня, медики, милиция и стол, усыпанный пустыми пачками от снотворного. Через несколько дней все стихло, и остался только он один, сидящий посреди большой, пустой комнаты на табурете перед двумя чемоданами, куда уместился весь скромный гардероб покойницы. Он закинул чемоданы на чердак, и больше от ранее близкого ему человека не осталось ровным счетом ничего. Это вдруг напугало физика. В панике Петр Николаевич выбежал ночью на улицу и долго не мог вернуться. Сидел на ступеньках, ходил по участку кругами вокруг дома, пока не наступил рассвет. С рассветом пришла тоска – душное отвращение к своей жизни, такой же пустой, как и его душа.

– Может быть, мне стоило ее убить самому?! – мучительно думал он. – Хоть было бы, за что страдать, в чем каяться!

Впрочем, физик совсем не хотел делиться этими постыдными воспоминаниями со своей спутницей. Просто боялся разочаровать в себе. А разочаровываться было чем. Он родился в месяц учредительного съезда ВООПиК в 1966-м. Вступил в организацию уже в институте из национал-патриотических соображений, к лютому недовольству своего лучшего друга-еврея, отчего-то считавшего ВООПиК фашистской организацией. И сколько доводов не приводил Петр Николаевич, включая еврейское происхождение заместителя председателя организации, его друг продолжал негодовать и как сглазил: на последнем курсе Петра Николаевича задержали в электричке с револьвером в кармане. Тогда ему на помощь пришли тихие офицеры-физики из Министерства обороны, которые к школьнику Пете приглядывались еще со времен его победы на областной математической олимпиаде.

Под свою ответственность офицеры забрали юного бунтаря в армейскую юрисдикцию, положили приличную стипендию, заставили закончить аспирантуру и направили по прежнему месту жительства, в «почтовый ящик» – закрытый Научно-исследовательский институт, занимающийся проблемами отечественной оборонной промышленности. Жизнь изменилась. И он изменился, хотя его, как он считал, точил яд предательства идей, казалось бы, давно пережитых.

В день, когда его задержали, он ехал электричкой в Москву, чтобы совершить убийство секретаря ЦК КПСС Михаила Суслова – «серого кардинала» Кремля. Приговор Суслову был вынесен им самим на дне собственного рождения. Серый кардинал стимулировал искусственный дефицит и саботировал развитие частного бизнеса.

Как друзья ни уговаривали Петю, он убежал поздно вечером босиком, в одних брюках, что показалось, с учетом зажатого в руках револьвера, крайне подозрительным кондуктору, вызвавшей наряд.

Револьвер когда-то ему вручила мама в память о сгинувшем отце, и револьвер отдавать юноша решительно не собирался. Завязавшаяся перестрелка мигом отрезвила его, и Петр выпрыгнул из поезда на ходу. Арестовали его уже утром, дома. Здание окружили солдаты с автоматами, и белокурый моложавый подполковник доходчиво, короткими тезисами изложил ему предложение Министерства обороны.

* * *

Петр Николаевич и Наташа прошли по еле заметной тропинке насквозь поле, потом густой перелесок, за ним еще одно поле, спустились к речке и долго шли вдоль берега, пока не наткнулись на ржавый мост. Перешли на другую сторону, поднялись к сосновому бору, сквозь который прямая, как стрела, лежала заросшая дорога.

Наташа стала замечать проглядывающие сквозь сосны руины зданий.

– Когда-то здесь был пионерский лагерь, – объяснил Петр Николаевич. – Первый раз мама привезла сюда в пятом классе, потом, лет через десять, я приехал сюда уже пионервожатым и ездил, пока лагерь не закрыли.

– Трудно было с детишками управляться? – заинтересовалась Наташа.

– Что вы?! Деток главное – увлечь, – махнул рукой физик. – У нас на крыше спортзала зеркальный телескоп стоял. Под заказ шефы-ракетчики собирали. Самая важная деталь – зеркальный тубус из списанной ракеты стратегического назначения. По очереди из каждого отряда каждый пионер каждую ночь дежурил. Начиная с самых маленьких.

– И девочки?

– Девочки самые глазастые были! Одна видела вспышку сверхновой. Ну, как она утверждала. А пионеры никогда не врали!

– Не боялись же! – поразилась женщина. – Всю ночь все-таки!

– Раньше ничего никто не боялся, – уверил ее Петр Николаевич, но потом добавил: – Сейчас боятся. Даже грибники сюда не заходят. За болотом на стадионе медведица живет.

– Как медведица?! – испугалась Наташа. – Она нас не съест?

– Здесь нет, – улыбнулся спутник, – на эту часть территории медведица не заходит. У нее вон там, у котельной, – и он показал на развалины слева, – медвежонка током убило.