Черный трибунал - Виктор Доценко

Прежде чем убить человека русской национальности, Гашиш отдавал дань своей слабости: насиловал связанных по рукам и ногам пленников. Причем насиловал не только женщин, но и мужчин, детей и даже людей преклонного возраста. Убитых подручные Гашим-заде зарывали, растворяли в кислоте, заливали бетоном, тщательно скрывая малейшие следы. Они были уверены в собственной безнаказанности.

Наиболее сильным удовольствием, после расправы по полной программе над русскими, у Гашиша было постепенное растление малолетних детей, и здесь у него не было избирательности по национальному признаку. В этом удовольствии он придерживался только одного правила: правила собственного желания.

Еще только начиная накапливать свое богатство, он использовал для удовлетворения своей похоти самый простой способ: обманом завлечь жертву.

Увидев какого-нибудь ребенка без взрослых, он заманивал при помощи игрушек или конфет к себе в машину, вывозил за город и там предавался разврату. Причем, боясь, что когда-нибудь эти развлечения до добра не доведут, он оставлял для сохранения своей жизни маленькую лазейку. Гашиш никому из детей не причинял физическую боль!

Уединившись с очередной жертвой в глухом лесу, он принимался играться с ребенком так искусно, что в нем видели только «доброго дядю, с которым весело».

Когда ребенок вдоволь навеселился и насмеялся, он угощал его сладким чаем, в который подмешивал сильное успокоительное. Причем экспериментальным путем нашел такую дозу, что ребенок не засыпал, а просто становился безвольным: наибольший кайф Гашиш получал, когда жертва все видела, все ощущала, но не могла ни кричать, ни сопротивляться.

Доведя ребенка до такого состояния. Гашиш спокойно раздевал его, беспрестанно нежно лаская, потом раздевался сам и приступал, как он называл, «к пиршеству души и тела». Он смазывал миндальным маслом девочке или мальчику их промежности и попочки и осторожно, стараясь не вызвать кровотечения, начинал ласкать. Доведя себя до сексуального экстаза, он выплескивал свою жидкость в детский ротик…

Потом, успокоившись, не торопясь одевался, тщательно протирал ребенка специальным дезинфицирующим раствором, одевал его и отвозил в город, где старался незаметно высадить ребенка из машины.

Через некоторое время ребенок приходил в себя или его кто-нибудь обнаруживал, но он ничего вразумительного не мог сказать: где он был все это время? С кем? Некоторые из счастливых родителей, обрадовавшись найденному чаду, тут же везли его домой, давая себе клятву никогда не оставлять ребенка одного, а некоторые везли свое дитя в больницу, чтобы там его осмотрел специалист.

Получилось так, что, когда подобные случаи участились, пару-тройку раз пропавших и найденных детей привозили к одному и тому же доктору: Геннадию Михайловичу Ротмистрову. Он обратил внимание, что трусики каждого из обследованных детей издавали еле уловимый запах одного и того же вещества.

Поначалу он не обратил на это внимание, а просто записал в журнал осмотра, но, когда обнаружил этот запах и у других детей, он задумался…

Третьим привезенным к нему ребенком оказалась восьмилетняя девочка, и Ротмистров принялся за более тщательное обследование. Мазок, взятый из горлышка девочки, в буквальном смысле поразил детского врача: в нем обнаружились следы мужской спермы. Он тут же доложил по начальству, а те, в свою очередь, оповестили о страшном открытии доктора в органы дознания.

Ступенька за ступенькой эта информация достигла и организации Прокурора…

А Гашиш, уверовав в свою безнаказанность, наглел все больше и больше.

Он вложил немалые деньги в собственный частный детский дом на пятнадцать подростков, в который самолично отбирал симпатичных сироток. Во главе этого дома он поставил свою любовницу из солнечного Таджикистана Гульнару, которая была до сумасшествия предана ему, — что, прикажи он ей покончить с собой, она сделала бы это, не задумываясь ни на секунду.

Гульнара знала о его пристрастии к детям и не находила в этом ничего предосудительного: ее детство, с семи лет, прошло под сексуальным присмотром ее отчима. Причем тот не был таким нежным и внимательным к ней, как Гашиш к обитателям детского дома, а изнасиловал ее в первую же ночь, когда родную мать отвезли в роддом.

Однако Гашиш не только жаждал сексуальных игр с детскими телами, но с не меньшим удовольствием предавался утехам и с молоденькими девушками.

Действовал он почти по той же схеме, что и с детьми: запав на какую-нибудь понравившуюся ему красотку. Гашиш, критически относясь к собственной привлекательности, подсылал к ней одного из своих телохранителей, двухметрового красавца, лицом напоминающего Алена Делона, и тот отлично справлялся с поставленной ему задачей.

Вскоре девица оказывалась в загородном особняке Гашиша, где ее постепенно опаивали «нектаром Гашиша», вводя в состояние беспамятства, но дееспособности, потом сажали на иглу, даже пальцем не прикасаясь к ее телу, а когда она становилась зависимой от наркотиков и готова была отдаться кому угодно за дозу, ее вводили «в круг общения», часами, днями, неделями насилуя ее по очереди…

Гашиш со временем настолько обнаглел, что завел в подвале одного из своих домов настоящий гарем из отборных красавиц, которые за укол в вену готовы были пресмыкаться перед ним, целовать ему ноги, исполнять все прихоти своего повелителя. А что им оставалось делать?

Гашиш входил к ним в подвал в золотом халате, ухмылялся и заявлял с сильным акцентом:

— Что, заждалис, дарагыэ, хазаинэ? Ломка нэ хочишь — ыды суда, дэля будэм дэлать. Ломка хочишь — на сэбэ пэняй, нэ дам героин, да?

Он заставлял красавиц изображать перед ним настоящее лесбийское шоу.

Однажды смеха ради приволок в подвал огромного черного дога, который перетрахал всех девушек, пока не устал.

Но наиболее жуткое время для этих пленниц наставало тогда, когда Гашиш сам до одури обкуривался. Он свирепел, ругался на своем языке, сверкая налитыми кровью глазами, бил девушек кожаной плеткой, а иногда и палкой. А одну взял за горло и просто задушил собственными руками, чтобы другие не вздумали ему сопротивляться.

Причем каждая девушка — а они с течением времени из красавиц превращались в настоящих дурнушек — работала. Гашиш по совету друзей заставлял своих рабынь шить, сучить шерсть, плести веревки. Он вообразил себя чуть ли не султаном брунейским, который, как известно, является одним из богатейших людей на планете. А раз у него так много денег, думал Гашиш, почему все его желания не должны выполняться?

Правоверный мусульманин, по несколько раз на день возносивший свои молитвы Аллаху, Гашиш был убежден, что не совершает перед Аллахом никаких преступлений, — ведь он же только неверных насилует и убивает. А неверные — разве это люди?

Раз в месяц Гашиш ездил домой в Баку, где его знали как богатого и очень порядочного бизнесмена. Он никогда не забывал привозить своим престарелым родителям подарки, в том числе шитье, пряжу, вязаные вещи, которые были созданы руками его пленниц. Гашиш закатывал пышные пиры для своих бакинских друзей.