Паучий случай - Кристина Юраш

Где-то в воспоминаниях я все еще слышала, как мелкие камушки стучали об дно ванной. И как уносила их вода в направлении неизвестном.

Мысленно прикинув стоимость подарка, умножив это в уме на неприятности. Я сделала вывод. С этого момента меня смело можно назвать волонтером.

Служанка ушла. Я тихо доедала ноготь. Перед глазами стояла картина. Половина ювелирки, уплывающая в трубу.

Я чувствовала себя мафиози, отмывающего деньги. Только я – какой-то неправильный мафиози.

На меня карабкалась паучья шапочка. Видимо, он почувствовал неладное. И решил меня утешить. Чувствую, что напоследок.

Я-то была уверена, что это просто стекляшки. Кто ж дарит няням платья с бриллиантами?

- Ипусий слусяй, - послышался вздох на моей голове.

- Трындец, - прошептала я. Где-то в трубу уплывал госбюджет маленькой банановой республики.

Не удивлюсь, если скоро в канализации найдут прииск бриллиантов. Причем, уже с огранкой. Еще одно полезное ископаемое. А рядом могила бесполезного ископаемого, которое смело можно назвать основателем прииска.

- Папа! – послышался голос малыша. Я невольно вздрогнула. – Сю к папе!

Отлично! А я не «сю». Очень не «сю».

И тут я вспомнила про пирожное. В кармане платья было еще одно. Правда, мятое, но… но все-таки пирожное! Считай, контрабанда. Как хорошо, что я пожадничала и взяла несколько.

- Вот, - прошептала я, доставая остатки пирожного. – Ммм! Как вкусно!

То, что пирожное – это вкусно, малыш понял сразу. Жалобные глазки требовали продолжения. А продолжения не было.

- Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, - пообещала я, вытирая перепачканную шерсть.

Нам принесли кашу. Полную тарелку. Я подняла страдальческие глаза на паукана. Он посмотрел страдальчески на меня. После пирожного каша казалась цементом. В который добавили щебенки по вкусу.

- А можно как-то разнообразить меню?  - взмолилась я. Сейчас я говорила от лица моего желудка.

- Я не вправе решать такие вопросы. Моя задача просто принести вам еду, - послышался тихий голос.

- А кто вправе? – поинтересовалась я.

- Его величество, - произнесла служанка. Она подняла глаза на мою шапочку и тут же опустила их. – Мне пора идти.

- Значит, я поговорю с ним. Ну это уже невозможно! – возмутилась я, глядя на тарелку.

- Его величество сейчас на совете, - произнесла служанка, исчезая за дверью.

Я честно попыталась накормить ребенка кашей. Я даже делала вид, что это очень вкусно. Хотя дергающийся глаз намекал: «Отвернись, малыш. Я сейчас ее выплюну!».

Игрушка сидела рядом. Забитая ложкой до игрушечной смерти. Но упрямый малыш категорически отказался есть полезную кашу. Вот так я допустила страшную ошибку. Хотел порадовать, а получилось как обычно.

Но все равно я искренне считаю, что у ребенка должны быть радости. Кроме мухи, няни и паутины.

Дерзкая мысль жужжала мухой в моей голове. Если Риордан на совещании, то я могу пробраться в его покои и стащить книгу. Мало ли какие сюрпризы ждут меня в будущем? Вдруг завтра мой пауканчик будет ядом плеваться? А я подумаю, что он кашляет и простыл?

Я обдумывала план ограбления века. И очень надеялась, что меня не поймают.

- Нет, - мотнула головой я. Хорошая девочка во мне сказала что-то вроде: «Фу! Так нельзя! Воровать – это плохо! А как же моральные принципы? Как же воспитание? Нет для няни худшего преступления, чем воровать у хозяев! Сколько уже нянь погорели из-за видеокамер!».

«А вдруг другого шанса не будет?», - заметила плохая девочка. И хорошая девочка притихла.

А его действительно может и не быть. Я посмотрела на малыша, который пытался обвить стул паутинкой. Он радостно бегал туда-сюда. Потом поругала себя заранее. Совесть обещала меня съесть живьем.

И я пожелала ей приятного аппетита. Если с этим маленьким комочком что-то случится, я себе никогда не прощу! На мага надежды мало.

Если говорить про участие папы в воспитании, что лучше промолчать. Я знала с десяток пап, которые честно уделяли ребенку три минуты в день.

«Папа с работы пришел! Где мой наследник? Сделал уроки? Молодец! Папа идет отдыхать! У папы пиво и футбол!». Детские ножки оторвались от пола. Послышался суровый мужской «чмок» и  коронная фраза: «А теперь иди к маме!». Все! Мужик – молодец. Свой воспитательный долг выполнил!

Раньше я недоумевала. А сейчас даже этот суровый небритый «чмок!» кажется роскошью. 

Раньше я осуждала, когда ребенок разбирается в сортах сушеной воблы. И знает наперечет все гаражи и скамейки во дворе. Поэтому смело водит няню на экскурсию: «А вот здесь папа  пил с дядей Толей.  И дядя Толя упал лицом в эту лужу. А папа в следующую!»

Но сейчас я понимаю, что даже такое внимание бесценно.

Я с грустью осознала. Бывают мамы – одиночки. А бывают няни – одиночки.

- Малыш, я прошу тебя. Посиди тихо, - поймала я неугомонную попу – чесальщицу-мотальщицу. – Я сейчас вернусь? Понял? Только тихо! Словно ты охотишься… Сиди и охоться. А няня тоже пойдет и поохотиться.

Паукан соскочил с рук и бросился под стол. Выжидать жертву.

Я направилась к двери. Моя рука бесшумно приоткрыла двери. А ноги стали красться в сторону чужих покоев.

Чем ближе я к ним приближалась. Тем больше мне хотелось повернуть назад. С каждым шагом мой поппинс искренне надеялся, что дверь окажется закрытой на амбарный замок.

В коридоре было тихо. Я не слышала ни шагов, ни грохотания дверей.

Закусив губу, я положила руку на ручку и конец блестящей репутации няни.

Дверь неожиданно открылась. Это напугало мой «поппинс» еще сильнее. Если я так буду пугаться, то в будущем мне станет намного проще ездить в общественном транспорте. Стоит кому-то из представителей сильного пола положить руку на мой филей, как злая попа откусит ее по локоть!

Содрогнувшись от тихого дверного скрипа, я шагнула навстречу неприятностям. В комнате было подозрительно тихо.

На всякий случай я заготовила целую речь. Она начиналась со слов: «А я вас искала!». Пройдя на цыпочках мимо открытой двери в спальню, я внимательно посмотрела на собранную кровать.

Следующей дверью была дверь кабинета. Я решила начать с него.

Отворив двери, я прокралась внутрь, шурша дорогим ковром. Теперь оставалось запомнить, на каких местах лежат вещи. И ничего не трогать без необходимости.

В кабинете горели свечи.  На роскошном столе лежали бумаги. Я осмотрелась по сторонам. Если бы я была пауком, то куда бы я ее положила?

«Положу-ка в уголок, чтоб никто не уволок!»,  - послышался зловещий голос из воспоминаний.